Россия по уровню жизни: Рейтинг российских регионов по качеству жизни — 2022

Армия бедных. Как война влияет на уровень жизни россиян

Федеральная служба статистики России (Росстат) 11 июня опубликовала данные по уровню бедности за первый квартал 2022 года. За его чертой оказались 14,3 процента россиян, или, если посчитать в абсолютном выражении, 20,9 миллиона человек. По сравнению с последним «мирным» кварталом – октябрем-декабрем 2021 года – число бедных выросло на 8 с половиной миллионов.

В статистическом ведомстве объясняют этот рост двумя обстоятельствами. Во-первых, четвертый квартал традиционно является самым «денежным» для россиян. Бонусы, премии по итогам года, так называемые «тринадцатые зарплаты» – все это положительно сказывается на статистике. Но все-таки не настолько, чтобы всего за три месяца отправить «за черту» почти 6 процентов населения страны. Более убедительным выглядит второй фактор – инфляция, которая обогнала рост доходов. Реальные располагаемые доходы после короткого постпандемийного восстановления снова падают.

Повышать пенсии, социальные пособия и зарплаты бюджетников – тоже не слишком эффективная мера

Причем, что самое любопытное, правительство ничего с этим сделать не может. Занятость повышать весьма затруднительно. По данным того же Росстата, в мае уровень безработицы опустился до минимума за все годы, которые прожила страна после распада СССР. Повышать пенсии, социальные пособия и зарплаты бюджетников – тоже не слишком эффективная мера. Попытки помочь малообеспеченным перевалить черту бедности за счет дополнительных индексаций и единовременных раздач денег всегда заканчиваются очередным всплеском инфляции, которая бьет по доходам всех. В том числе и тех, кто до этого умудрялся балансировать над границей бедности.

В результате бедных становится только больше. До войны дополнительный спрос, который возникал вследствие «щедрости» государства, хотя бы частично мог удовлетворяться наращиванием импорта. Однако международные санкции и добровольный уход из России огромного числа западных компаний этот механизм сломали. Сколько бы правительство ни раздавало денег, товаров и услуг на внутреннем рынке от этого больше не становится.

Темпы падения импорта выше темпов сокращения экспорта

Банк России в заявлении, опубликованном по результатам заседания совета директоров 10 июня, указал на то, что российская внешняя торговля продолжает сокращаться. Причем темпы падения импорта выше темпов сокращения экспорта. Помимо прочего, это является серьезным препятствием для восстановления работы предприятий, сильно зависящих от поставки иностранных материалов и комплектующих. Да и для импортозамещения требуется оборудование, поставки которого в условиях санкций не только не растут, но продолжают сокращаться.

Председатель Банка России Эльвира Набиуллина

На способность экономики удовлетворять платежеспособный спрос влияют не только связанные с войной международные санкции, но и сама война. Для создания новых производств, равно как и для расширения существующих, нужны не только инвестиции и оборудование, но и люди, которые на этом оборудовании могут работать. Но в условиях войны, которая ведется преимущественно силами «контрактников», предприятиям потребительского сектора крайне непросто найти работников.

Прежде всего, им приходится конкурировать с военно-промышленным комплексом. Производство танков, пушек, ракет и снарядов по понятным причинам сейчас в приоритете, и правительство на это никаких денег не жалеет. А во-вторых, свободные рабочие руки с рынка выгребает сама армия.

С точки зрения экономической статистики серьезной разницы между производством ракет и памперсов нет

И чем больше российские войска в Украине теряют убитыми и ранеными, тем выше потребность в новых рекрутах. Сокращение безработицы на фоне падения промышленного производства и снижения ВВП свидетельствует лишь об изменении структуры занятости. Количество людей, работающих на рост благосостояния, сокращается, а тех, кто заняты в «экономике разрушения», – растет опережающими темпами.

Подбитый российский танк

Впрочем, с точки зрения экономической статистики серьезной разницы между производством ракет и памперсов нет. Более того, чем более разрушительной и кровопролитной будет развязанная Путиным война, тем лучшие цифры нарисует Росстат в конце года.

При подсчете ВВП Росстат учтет каждую тонну сожженной российскими танками солярки, каждую ракету и каждую бомбу, взорвавшуюся в украинских городах, каждый рубль, полученный контрактниками или их родственниками за погибших в чужой стране. Чем сильнее будут разрушены украинские города и села, тем больше потратят денег оккупационные власти из российского бюджета на их восстановление. И это тоже будет прибавкой к ВВП, от которой уровень жизни ни россиян, ни украинцев не повысится.

Вместо импортозамещения страна получила военную модель

В том же заявлении, которое опубликовал ЦБ по результатам совета директоров 10 июня, отмечается, что падение российской экономики по результатам года, по всей видимости, будет меньшим, чем прогнозировалось в июне. И эта оценка может оказаться вполне корректной, поскольку падение «мирных» отраслей компенсируют военные расходы и восстановление захваченных российской армией населенных пунктов. Последнее будет отражаться в российской экономической статистике еще не один год, отбирая значительную часть ресурсов граждан страны, живущих в границах Российской Федерации, существовавших до 2014 года.

По сути, уже сейчас можно говорить о начале структурной перестройки российской экономики. Правда не о той, о необходимости которой говорила в самом начале войны глава Банка России Эльвира Набиуллина. Вместо импортозамещения страна получила военную модель, в которой рост ВВП идет за счет снижения общего уровня жизни.

Обгонит ли Казахстан Россию по уровню жизни

Известный российский политик, глава компании «Роснано» Анатолий Чубайс высказал предположение, что в ближайшие годы Россия может отстать по уровню жизни и темпам экономического роста от Казахстана.

Политик заметил, что экономика РФ растет менее 1% в год, в то время как экономика Казахстана в среднем 3,5−4% в год. Россия отстанет не только от стран Запада, но даже от таких государств, как Турция, Греция, Казахстан, убежден Чубайс. «Причем не по масштабам экономики, а по уровню жизни. По человеческому капиталу, культуре, образованию, здравоохранению — по всем этим компонентам мы сами рискуем „уложить“ себя в сценарий, который ведет к росту отставания России от остального мира», — уверен глава «Роснано».

Стоит отметить, что уже в 2017 году средние потребительские расходы жителей Казахстана по паритету покупательной способности валют на 16% превысили аналогичные показатели в России. В 2016 году среднестатистический гражданин РК потратил на личное потребление $13,8 тыс. На долю среднестатистического россиянина пришлось $11,9 тыс.

Так может ли Казахстан обойти Россию в ближайшей перспективе? Об этом «Капитал.kz» поговорил с экспертами.

Чем отличаются уклады экономик?

Заместитель директора Центра прикладной экономики Олжас Тулеуов заметил, что по размерам экономики Казахстан меньше России примерно в 10 раз. Но в относительных выражениях, в частности, по темпам экономического роста, сейчас Казахстан опережает Россию. Так, если за первое полугодие 2018 года экономический рост РФ составил 1,6%, то в РК данный показатель был равен 4,2%. Текущий темп роста мировой экономики колеблется около 3,5%.

«Но при этом стоит заметить, что г-н Чубайс в своем интервью делал акцент именно на „качестве“ экономического роста, что невозможно объяснить таким тривиальным индикатором, как прирост ВВП», — отмечает Олжас Тулеуов.

По расчетам Центра исследований прикладной экономики в первом полугодии 2018 года распределение прироста валовой добавленной стоимости между сферой производства и сферой услуг в России и Казахстане составило, соответственно, 25/75 и 46/54. То есть в экономическом росте России на долю производства (сельское хозяйство, промышленность, строительство) пришлось почти в два раза меньше (25%), чем в Казахстане (46%).

В свою очередь, превышение вклада сферы услуг (торговля, финансовый сектор, здравоохранение, образование, операции с недвижимостью, госуслуги, оборона) в росте валовой добавленной стоимости российской экономики (75%) над казахстанским показателем (54%) указывает на то, что Россия по сравнению с Казахстаном имеет более сервисный уклад экономики, что характерно для постиндустриального общества.

«В этой связи Казахстан способен обойти Россию по качественным характеристикам экономики лишь в случае снижения сырьевой зависимости и реальной диверсификации экономики», — считают эксперты Центра.

Проблемы стран: общие и специфичные

Олжас Тулеуов заметил, что в настоящее время общей проблемой для обеих стран является расцвет госкапитализма и относительно низкая доля МСБ в экономике. Но при этом экономика России представляется более сложной, чем казахстанская.

Так, в обновленном международном рейтинге по индексу экономической сложности, который рассчитывает Массачусетский технологический университет, Россия занимает 42 место, Казахстан — 63. Но даже несмотря на это, нынешняя Россия имеет ряд внутренних угроз для качественного экономического роста, которые в Казахстане отсутствуют. Среди них — постепенная милитаризация производства и госрасходов.

Так, если за период 2011—2014 годов доли затрат на национальную оборону в ВВП и расходах федерального бюджета России составляли, соответственно, 2,8% и 15,1%, то за 2015−2017 годы анализируемые показатели выросли до 3,8% и 20,2%, соответственно.

«Дальнейшее усиление роли военно-промышленного комплекса в российской экономике будет способствовать перераспределению финансовых и кадровых ресурсов в оборонную сферу из других видов деятельности, тем самым снижая возможность для возникновения новых точек качественного экономического роста», — прокомментировал г-н Тулеуов.

Именно здесь, по его словам, содержатся возможности Казахстана догнать и обогнать Россию. Но если учесть торгово-экономическую зависимость РК от РФ, можно предположить, что любые стагнационные процессы в российской экономике будут находить отражение и в Казахстане, тем самым снижая вероятность существенного превышения уровня жизни казахстанских граждан.

Перегруженность бюджетного сектора и жесткая вертикаль

Советник по макроэкономике генерального директора компании «Открытие Брокер» Сергей Хестанов заметил, что паритет покупательской способности — показатель достаточно неточный и очень дискуссионный. Тем не менее это не отменяет тенденцию постепенного отставания российской экономики от казахстанской. Эксперт заметил, что главная особенность экономики России по сравнению с казахстанской — перегруженность бюджетного сектора крайне неэффективными, во многом просто ненужными предприятиями. В Казахстане эта проблема выражена слабее. «Кроме того, постепенно экономику России начинают давить санкции. Пока это не оказывает жесткого негативного эффекта, но давление нарастает», — сказал аналитик.

Финансовый аналитик FX Primus Арман Бейсембаев заметил, что заявление Чубайса не лишено смысла. Оно вызвано общим ощущением застойности и отсутствия перспективы развития в России. Поскольку тот путь либерально-демократических преобразований, на который встала страна в 90-х, после прихода Путина начал активно сворачиваться в сторону жесткой вертикали управления. Между тем в начале 2000-х вариант устройства власти имел вполне конкретное политическое обоснование и позволил руководству России навести порядок в стране, а растущие цены на нефть способствовали установлению макроэкономической стабильности, что дало импульс для быстрого роста.

Эксперт считает, что в России сейчас поле для конкуренции активно зачищается и сужается, сокращается доля предпринимателей, зато сильно растет правоохранительный и силовой блок, который также активно концентрирует в своих руках финансовые и административные ресурсы.

«В таких условиях нет места ни для сильного роста, ни для развития, так как ресурсами управляют непроизводительные силы, не допускающие на своей территории какой-либо конкуренции», — убежден аналитик.

Это был короткий триумф?

Экономика России по масштабам в 10 раз больше казахстанской, а покупательская способность рубля в несколько раз выше тенге. Поэтому оценивать ВВП по ППС Казахстана и России было бы некорректно, поскольку эти цифры представляют из себя «среднюю температуру по палате», подчеркнул г-н Бейсембаев.

«У Казахстана по этим цифрам был короткий период перед шоковой девальвацией 2015−2016, когда ВВП по ППС действительно был выше России. Но это, скорее, было связано с тем, что в тот период рубль активно слабел, а тенге пытались сдерживать, не давая ему девальвироваться. Собственно, цифры уже в 2017-м вернулись в свои прежние значения, как только этот перекос был исправлен: ВВП на душу населения в России — $27 900 и $26 300 — у Казахстана», — заметил он.

Аналитик считает, что Россия все же обладает достаточно мощным научно-промышленным потенциалом, который у Казахстана весьма ограничен. И в этом плане у РФ есть значительные ресурсы для опережающего роста и развития. Правда, этим потенциалом руководство страны практически не пользуется, что как раз и дает поводы для подобных высказываний.

Если же смотреть на структуры экономик обеих стран, то можно заметить, что они весьма похожи, что не дает ни одной из сторон каких-то значительных преимуществ. Основная экспортная выручка формируется преимущественно за счет добычи и продажи сырья. «Правда, если в России ориентир на сырьевую ренту только укрепляется, то Казахстан делает определенные шаги по уходу от нее. В этом видится определенное преимущество Казахстана», — заметил г-н Бейсембаев.

Но самое интересное даже не в размерах экономик, а темпах роста, где как раз и кроется главная мысль Чубайса. «На самом деле, если экстраполировать темпы роста на долгосрочную перспективу и предположить их постоянство, то накопительным итогом, разрыв в масштабах будет тем больше, чем дальше по времени в будущее мы заглядываем. Разница в темпах роста в пару процентов на дальней дистанции может вывести одну страну в экономического лидера, а другого оставить далеко позади в аутсайдерах», — подчеркнул аналитик.

Он считает, что довольно убедительным примером является статистическое исследование нобелевского лауреата Пола Ромера, где за основу он взял темпы роста Аргентины (около 1% в год) и Швеции (около 2% в год), начиная с ХIХ века.

С течением времени разрыв в развитии оказался настолько сильным, что отправил Швецию в один ряд с наиболее развитыми странами, тогда как Аргентина безнадежно застряла в рядах развивающихся. И на основе полученных данных Ромер доказал, что даже если Аргентина сможет в самое ближайшее время существенно нарастить темпы роста, пройдет еще не одно десятилетие прежде чем она сможет догнать Швецию. «И Чубайс это понимает», — полагает эксперт.

Уровень жизни и революции в России 1700–1917 гг.

Опубликовано EH.Net (январь 2013 г.)

Борис Миронов, Уровень жизни и революции в России 1700–1917 гг. ? Абингдон, Великобритания: Routledge, 2012. xxxii + 668 стр. 145 долларов (твердый переплет), ISBN: 978-0-415-60854-1

Отрецензировано для EH.Net Йоргом Батеном, факультет экономической истории, Тюбингенский университет.

Борис Миронов написал выдающуюся книгу о развитии особенно интересной империи ? здесь впервые прослеживаются тенденции биологического стандарта не только русских, но и украинцев, литовцев и всех других народностей, входивших в состав этой империи. Основная гипотеза Миронова заключается в том, что не было системного кризиса, который должен был бы проявляться в снижении уровня жизни в конце XIX века (до русской революции), а в том, что этот период был скорее успешным периодом развития империя. Этот спор занимает центральное место в историографии и имеет решающее значение для сегодняшних политических дискуссий: была ли Российская империя конца девятнадцатого века неудачной потому, что она была самодержавной, или потому, что она также была вредна для здоровья и благосостояния? Насилие периода после 1917 традиционно было замечено на этом фоне.? Миронов, напротив, видит благоприятные события в конце девятнадцатого века, основываясь на антропометрических данных. Я нахожу его аргумент убедительным, а доказательства вполне солидными. Однако у меня есть один вопрос: действительно ли увеличение роста в России было значительным по международным стандартам, или рост в сопоставимых странах увеличился еще сильнее? Эта книга концентрируется на российских свидетельствах, и это хорошо. Международное сравнение (стр. 592) основывается на доказательствах, основанных на весьма разнородных предположениях. Но на этом рисунке кажется, что рост в России между 1850 и 1900 годами был не очень впечатляющим (аналогично росту в Италии, Испании и Франции), тогда как в Нидерландах и Германии рост был более сильным. Другим сравнением может быть общемировой рост, обнаруженный Батеном и Блюмом (2012)? которые были в сумке участников Всемирной конференции по экономической истории 2012 года (после написания прекрасной книги Миронова).

Другие части книги подтверждают его основную гипотезу или предоставляют важные дополнительные доказательства. Например, географические различия в пределах Российской империи, очевидно, имеют центральное значение, учитывая, что империя была такой большой и многогранной. Антропометрические данные показывают неплохие уровни в Прибалтике, на юге и юго-востоке Украины. Здесь, возможно, могли бы помочь тематические карты как высот, так и основных объясняющих переменных. Один из основных результатов Миронова по сравнению роста и потенциальных объясняющих переменных по регионам заключается в том, что поголовье скота на душу населения имело наибольшую корреляцию с ростом примерно в середине девятнадцатого века, тогда как заработная плата (и в меньшей степени образование) стала более важной в более поздние времена. -разделы.

Говоря об образовании, Миронов находит, что уровень грамотности рекрутов в XVIII веке был гораздо ниже (0,3–1,2%, с. 59–61), чем существующие оценки для России (5%). Это может быть вызвано избирательностью новобранцев или, возможно, завышением оценок численности населения. Определения грамотности также часто противоречивы, особенно в период раннего Нового времени. Напротив, в девятнадцатом веке уровень грамотности в армии и среди населения в целом не изменился. и довольно низкий для европейской страны, в пределах от 20 до 40 процентов (когда Западная и Северная Европа уже достигли полной грамотности).

Другие главы этой объемистой книги комментируют статистику потребления (обнаружение кризиса в середине девятнадцатого века и низкое качество потребления продуктов питания для детей), а также заработную плату и цены. Одна из точек зрения Миронова заключается в том, что заработную плату получало лишь незначительное меньшинство населения. Следовательно, тенденции реальной заработной платы могут отражать только особую группу (даже если Миронов делает упор на интегрированные рынки). Наконец, целая глава посвящена современным представлениям об уровне жизни и прогрессе, достигнутом царскими правительствами, а еще одна — тому, как много могут объяснить мальтузианские, марксистские и модернистские теории. (Взгляды Миронова наиболее совместимы с последним набором теорий.)

В целом, по его мнению, в России конца девятнадцатого века произошел значительный прогресс. Революция 1917 года и последовавшее за ней насилие не были легитимированы предшествующим системным кризисом. По его мнению, революция была искусственно инициирована пропагандой части элит. Конечно, критики могут спросить, воспринимает ли большинство населения ситуацию как многообещающую в будущем. Люди могут хотеть не только разумного питания в настоящее время, но и некоторой степени безопасности на будущее. Например, мелкие землевладельцы нуждались в земле для обеспечения средств к существованию, и царское правительство, вероятно, не могло или не хотело выполнять эти желания (сокращение земельного неравенства за счет аристократии). Уровень образования по-прежнему оставался скромным по сравнению с Европой, и было неясно, сможет ли промышленное развитие широко развиваться на этой образовательной основе. Однако Миронов устраняет множество потенциальных возражений против изменения своей парадигмы в сторону от системного кризиса. И действительно ли его книга представляет собой впечатляющую количественную основу для понимания экономического развития Российской империи? на протяжении более 200 лет.

Артикул:

Йорг Батен и Мэтью Блюм (2012) «Вырастая выше, но неравномернее: биологическое благополучие в регионах мира и его определяющие факторы, 1810–1989 гг.?» Экономическая история развивающихся регионов , 27: S66-S85.

Публикации Йорга Батена включают: «Количественная количественная грамотность: возрастное нагромождение и история человеческого капитала»? (совместно с Брайаном А? Херном и Дороти Крайен), Journal of Economic History (2009).

Copyright (c) 2013, EH.Net. Все права защищены. Эта работа может быть скопирована для некоммерческих образовательных целей, если должным образом указаны автор и список. Для получения других разрешений обратитесь к администратору EH.Net ([email protected]). Опубликовано EH.Net (январь 2013 г.). Все обзоры EH.Net заархивированы по адресу http://www.eh.net/BookReview 9.0019

Политические и экономические изменения в Европе

Отвечая на вопрос об изменениях, которые произошли после окончания коммунистической эры, люди из стран бывшего Восточного блока выражают поддержку переходу от однопартийной системы правления и контролируемой государством экономики к многопартийной системе и рыночной экономике. Однако россияне, в частности, меньше поддерживают эти изменения.

Переход к многопартийной системе получил наибольшее одобрение со стороны поляков (85%), жителей бывшей Восточной Германии (85%) и чехов (82%). Но большинство в Словакии, Венгрии и Литве также одобряют. Примерно половина или более в Болгарии и Украине также поддерживают изменения, хотя в этих странах больше тех, кто не одобряет. Только в России менее половины высказываются за переход к многопартийности.

Поддержка перехода к рыночной экономике также сильна в большинстве опрошенных стран, причем большинство поддерживает экономические изменения во многих странах, где большинство также выступает за изменение политической системы. Однако только 38% в России одобряют экономические изменения, а 51% не одобряют.

Люди во многих опрошенных странах меньше поддерживают изменения в политической и экономической системах сейчас, чем в 1991 г. Однако с 2009 г. наблюдается заметный рост положительного отношения к этим изменениям примерно в половине опрошенных стран. Заметным исключением является Россия, единственная страна, где поддержка снизилась с 2009 г.

Например, в Венгрии 74% в 1991 г. заявили, что одобряют переход к многопартийной системе, а 80% приветствовали переход к рыночной экономике. . Но при повторном опросе в 2009 г., только 56% одобрили изменение политической системы с 1989 г. и 46% положительно оценили изменение экономической системы. Однако теперь 72% венгров одобряют многопартийную систему и 70% — капиталистическую.

Однако россияне относятся к этим изменениям еще более пессимистично, чем в прошлом. В 1991 году 61% россиян приветствовали многопартийность, а сегодня эта цифра составляет 43%, что на 18 процентных пунктов меньше. И положительное отношение к рыночной экономике также значительно снизилось с 1991.

Молодежь в целом более заинтересована в отказе от контролируемой государством экономики во многих исследованных странах. Например, в Словакии 84% людей в возрасте от 18 до 34 лет выступают за это изменение по сравнению с 49% людей в возрасте 60 лет и старше. Разница в возрасте, выражающаяся двузначным числом, также наблюдается в Болгарии, Украине, России и Литве.

В большинстве исследованных стран люди с более высоким уровнем образования с большей вероятностью одобряют движение к капиталистической экономике, чем люди с более низким уровнем образования. В Болгарии 78% людей с образованием выше среднего выступают за переход к капиталистической экономике, и только 49%% тех, у кого меньше образования. Эти различия также существенны для перехода к многопартийной системе.

Аналогичные различия появляются, когда речь идет о доходах, не только для перехода к рыночной экономике, но и для перехода к многопартийной системе. Во всех странах люди с доходом на уровне или выше среднего по стране с большей вероятностью одобрят эти изменения, чем люди с доходом ниже среднего по стране.

Переход от государственной экономики к капиталистической сейчас ценится гораздо выше, чем в 2009 году, во время рецессии. Возможно, из-за улучшения экономических перспектив (см. главу 5) многие теперь видят экономические преимущества новой системы по сравнению с коммунизмом. Однако между странами существуют резкие различия в том, как эти изменения повлияли на большинство людей.

Несмотря на отсутствие всеобщего согласия относительно того, лучше ли сегодня экономическая ситуация, чем она была при коммунизме, с 2009 года убеждение в том, что она лучше, стало более распространенным во всех странах, кроме России. В Польше 47% придерживались этой точки зрения в 2009 г., но сегодня эта цифра подскочила до 74%. Однако сейчас в России меньше людей говорят, что экономическая ситуация лучше, чем при коммунизме.

Большинство жителей Польши, Чехии и Литвы считают, что экономическая ситуация для большинства людей сегодня лучше, чем при коммунизме. В Венгрии и Словакии больше людей говорят, что там лучше, но значительное меньшинство все еще говорит, что там хуже. А в Болгарии, Украине и России более половины считают, что экономическая ситуация сегодня хуже, чем была при коммунизме. (Этот вопрос не задавался в Германии.)

Большинство россиян характеризуют конец СССР как большое несчастье

Более шести из десяти россиян согласны с утверждением «Большое несчастье, что Советского Союза больше нет». Это на 13 процентных пунктов больше, чем в 2011 году. Только трое из десяти не согласны с этим утверждением.

Русские, прожившие большую часть своей жизни при Советском Союзе, скорее назовут его распад большим несчастьем, чем те, кто вырос при новой системе. Среди россиян в возрасте 60 лет и старше примерно семь из десяти (71%) согласны с тем, что СССР больше не существует, к сожалению, по сравнению с половиной россиян в возрасте от 18 до 34 лет9.0019

Немцы положительно относятся к объединению, но считают, что Восток отстал экономически

Немцы полностью согласны с тем, что объединение Востока и Запада в 1990 году было благом для Германии. Примерно девять из десяти немцев, проживающих как в регионах, соответствующих бывшей Западной Германии, так и в Восточной Германии, согласны с этим утверждением.

Однако на вопрос, достигли ли Восточная и Западная Германия одинакового уровня жизни после объединения, только трое из десяти немцев ответили, что это так.

С 2009 года по этому вопросу в Германии в целом не было особых подвижек. Однако в бывшей Восточной Германии люди в два раза чаще говорят, что уровень жизни такой же, как на Западе, чем в последний раз, когда задавали этот вопрос. Тем не менее, большинство немцев из обоих регионов говорят, что Восток еще не достиг равного экономического положения с Западом.

Считается, что политики и бизнесмены извлекают из изменений после падения коммунизма больше, чем обычные люди

Большинство опрошенных во всех странах бывшего Советского Союза говорят, что политики и бизнесмены получили большую или значительную выгоду после падения коммунизма. И во всех случаях больше людей говорят, что политические и деловые лидеры преуспели, чем говорят, что изменения принесли пользу обычным людям.

Люди особенно склонны полагать, что политики извлекли выгоду. Примерно девять из десяти или более выражают это мнение в каждой стране, где был задан вопрос, за исключением России (тем не менее, 72% россиян согласны). Примерно три четверти или более в каждой стране также говорят, что деловые люди извлекли выгоду из изменений, по крайней мере, изрядную сумму, в том числе 89% от таковых в Чехии, Польше и Украине.

Общественность менее склонна верить, что простые люди выиграли от таких изменений. В Болгарии, Украине и России так говорит примерно каждый пятый. С другой стороны, почти семь из десяти поляков считают, что простые люди процветали при новой системе, а также 54% чехов.

Тем не менее, сейчас больше людей говорят, что от этого выиграли, чем 10 лет назад. В 2009 году в среднем 21% в семи опрошенных странах заявили, что изменения помогли простым людям, а 77% заявили, что нет. Теперь в среднем 41% в тех же странах говорят, что простые люди выиграли от изменений, а 56% заявили, что они мало выиграли или не выиграли вообще.

Внутри стран существуют разногласия по поводу того, как люди видят, как рядовые граждане разбираются в переходе от коммунизма к свободному рынку. В каждой стране, где был задан этот вопрос, люди с более высокими доходами чаще, чем люди с более низкими доходами, говорят, что изменения пошли на пользу обычным людям. Например, в Венгрии люди с доходом на уровне медианы по стране или выше на 20 процентных пунктов чаще придерживаются этой точки зрения, чем люди с меньшими средствами.

Образование также является разделительной линией в этом вопросе. Во всех странах, кроме России, люди с более высоким уровнем образования, как правило, чаще говорят, что обычные люди преуспели в постсоветскую эпоху, чем люди с меньшим образованием.

Кроме того, те, кто пережил коммунистическую эпоху, с гораздо большей вероятностью скажут, что произошедшие изменения не оказали слишком большого или никакого влияния на обычных людей по сравнению с теми, кто родился незадолго до изменений или после них. Например, в Словакии 70% людей в возрасте 60 лет и старше говорят, что простые люди не выиграли от перехода к капитализму и многопартийной системе, по сравнению с 39%, которые говорят это среди молодежи в возрасте от 18 до 34 лет. Двузначные различия такого рода появляются в каждой опрошенной стране, подчеркивая, что те, кто пережил коммунизм, имеют более негативное отношение к посткоммунистической эпохе.

Жители Центральной и Восточной Европы говорят, что посткоммунистическая эпоха оказала на общество как положительное, так и отрицательное влияние уровень жизни и гордость за свою страну повысились. Но они также видят и недостатки, и между странами существуют резкие различия в общих преимуществах этих изменений.

Например, большинство поляков, литовцев и немцев говорят, что изменения оказали положительное влияние на каждую из опрошенных категорий, включая образование, уровень жизни, гордость за свою страну, духовные ценности, правопорядок, здравоохранение и семейные ценности. С другой стороны, примерно половина или меньше болгар, украинцев и русских говорят, что изменения оказали хорошее влияние на эти различные вопросы, за исключением положительного влияния на чувство гордости за свою страну среди русских (54%) и украинцев (52%). ).

Настроения более смешанные в Словакии, Чехии и Венгрии, где люди в целом видят преимущества меняющегося уровня жизни и гордятся своей страной. Но сохраняются опасения по поводу духовных ценностей в Чешской Республике и здравоохранения в Словакии и Венгрии.

С 1991 года значительно увеличилось число тех, кто считает, что происходящие изменения благотворно повлияли на различные аспекты жизни в каждой стране, в которой проводился опрос. Это достаточно стабильно для разных стран и рассматриваемых вопросов, но степень изменения варьируется от страны к стране и от вопроса к вопросу.

Наиболее заметно увеличилась доля людей, считающих, что изменения 1989 и 1991 годов положительно повлияли на уровень жизни в каждой стране. Во многих исследованных странах с 1991 г. по сегодняшний день эти настроения многократно возросли. Например, в Литве в 1991 г. только 9% населения сказали, что недавние изменения положительно повлияли на уровень жизни людей в стране в то время. Но в 2019 году, эта цифра подскочила до 70%, то есть увеличилась более чем в семь раз.

Крупные изменения такого рода произошли во всех странах, опрошенных по этому вопросу с 1991 по 2019 год, хотя до сих пор есть скептики относительно положительного влияния этих изменений на экономическое процветание в Украине, Болгарии и России.

Что касается правопорядка, то сейчас изменения более приветствуются, чем в 1991 году, в каждой из опрошенных стран. Например, 27% немцев в 1991 году говорили, что последние события положительно повлияли на правопорядок в стране, по сравнению с 64%, которые говорят это сейчас.

Что касается гордости за свою страну, поразительно увеличилась доля тех, кто считает, что изменения оказали положительное влияние на Россию и Украину. Если в 1991 году примерно каждый десятый говорил, что изменения в политической и экономической системах пошли на пользу гражданскому самосознанию в России (9%) и Украине (11%), то сейчас так говорят 54% и 52% соответственно.

Единственные случаи, когда значительно меньшее число людей теперь говорят, что эти изменения оказали положительное влияние на общество по любому из этих различных проверенных аспектов, это в Чехии, Литве и Словакии на духовные ценности и в Литве на национальную гордость.

Что касается мнения об уровне жизни, люди с более высокими доходами и более высоким уровнем образования чаще говорят, что изменения, произошедшие с 1989 и 1991 годов, оказали положительное влияние на их страны. В Словакии те, кто имеет доход на уровне среднего по стране или выше, на 30 процентных пунктов чаще говорят, что изменения, произошедшие с 1989 г., оказали положительное влияние на уровень жизни, по сравнению с теми, чей доход домохозяйства ниже среднего. Существенные различия такого рода проявляются в восьми из девяти стран, которым был задан этот вопрос.

Аналогичная схема применяется для образования. Более образованные чаще говорят, чем менее образованные. Изменения, произошедшие с 1989 и 1991 гг. , хорошо повлияли на уровень жизни во всех странах, кроме России.

Молодые люди чаще говорят, что переход к капиталистической экономике и многопартийной системе положительно сказался на здравоохранении в их стране. В Словакии 56% людей в возрасте от 18 до 34 лет говорят, что социальные изменения оказали положительное влияние на систему здравоохранения, по сравнению с 27% людей в возрасте 60 лет и старше. Значительные двузначные различия в возрасте такого рода появляются в семи из девяти стран, которым был задан этот вопрос.

В Украине те, кто говорит только по-украински, в целом видят более позитивное влияние общественных изменений по каждому вопросу, чем те, кто говорит дома только на русском или на обоих языках.

В Германии существует много разногласий по поводу того, оказали ли изменения с 1989 года хорошее влияние на национальные условия среди тех, кто в настоящее время живет на Западе, по сравнению с теми, кто живет на Востоке, хотя общее отношение в Германии к этим изменениям довольно положительное.