Почему в России жить лучше, чем в Европе: опыт топ-менеджера
Наталия Парменова, исполнительный директор SAP СНГ и мать двоих детей, предпочла успешной карьере в Швейцарии жизнь и работу в Москве и не пожалела
Последние 20 лет я жила в нескольких странах. Из России я уехала еще в 1997 году по программе для молодых специалистов. В то время я работала в компании RJReynolds (бывшая фабрика им. Урицкого) в Санкт-Петербурге, которая регулярно посылает молодых сотрудников приобретать опыт работы в головном офисе. Я выиграла конкурс и поехала в Женеву. Затем я работала в Швейцарии, закончила курс MBA в INSEAD, после учебы начала работать в SAP в Германии, а в 2001 году вернулась в Москву, приняв заманчивое предложение о работе в SAP СНГ по краткосрочному контракту. Бизнес компании в России тогда начинал интенсивно развиваться, работа была творческая, меня назначили директором по продажам и стратегическому развитию.
Мы создавали структуру компании: в России в том логичном законченном виде, как это уже давно работало в Германии, ее не существовало. Нужно было наладить стандартные процессы, чтобы машина была готова к росту и экспансии. Это было интересно.
Прожив год в России, я осталась еще на год, а когда встал вопрос о подписании долгосрочного контракта, в воздухе повис «детский» вопрос.
Обязанности директора по продажам и рождение ребенка в общую картину мира в моей голове никак не укладывались.
Но при этом я не была готова уходить с работы. Поэтому мы с мужем приняли решение вернуться в Европу и временно сместить фокус с карьеры на семью. Восемь лет я прожила и проработала в Швейцарии, там родились мои дочки. По работе отвечала за одного из крупнейших клиентов SAP в мире. Последний год я занималась банковским направлением бизнеса компании.
А три года назад мы всей семьей решили вернуться в Россию. Примерно год мы с мужем думали, где будут наиболее благоприятные условия для двух домашних культур – английской и русской: в Великобритании (мой муж — англичанин) или в России – и выбрали Россию. Дети для меня – главный приоритет, а идеальных рабочих позиций хватает везде.
Почему я оставила Европу и вернулась в Россию?
Основная причина снова в детях. В Женеве и Лозанне мультинациональная атмосфера. Помимо ООН, там много больших компаний и много смешанных семей. К десяти годам у детей наступает перелом между временем, которое они проводят с семьей, и временем, которое они проводят в социуме. Весь день ребенок говорит на французском языке, вечером он встречается с родителями – мама говорит на русском, папа – на английском.
А я хочу беседовать со своими детьми на одном языке, родной язык — это часть меня.
Конечно, это возможно и за границей. Но по мере взросления детей это становится все сложнее. Кроме того, для меня важно, чтобы у нас была общая культура, чтобы мои дочери знали тот же ответ на вопрос «почему Наполеон проиграл войну?», что знаю я. Это, конечно, частный маленький пример, который я привожу, чтобы пояснить мою мысль о том, что для каждого человека важно чувство принадлежности, а для меня важно чувство общности с моими детьми. Для меня важно, чтобы они читали те же книги (и читали вообще!), знали тех же персонажей, что и я: Дениску Кораблева, Пеппи Длинныйчулок, Карлсона, Винни-Пуха. Мы покупаем книги на русском языке, и дети осваивают тот же пласт культуры. В то же время есть еще и папина культура – английская – и для нее тоже должно быть место. Для третьей культуры и языка как-то непросто было найти адекватное пространство.
Сейчас моим дочкам 9 и 7 лет. Они свободно говорят на нескольких языках, старшая — на трех, младшая – на двух.
Как они пережили переезд? Им всего было 4 и 6, когда мы приехали в Москву – самый правильный возраст. Девочкам хорошо прежде всего там, где находятся их мама и папа. Время от времени мы все вместе рассуждаем о том, чего у нас (у них) не было там – и все вместе убеждаемся в правильности выбора: они очень привязаны к своему танцевальному ансамблю, к музыке, театрам. Не менее важно и образование.
И школу, и университет я оканчивала в России. И являюсь живым доказательством того, что у нас хорошее образование.
Когда я беседую со своими ровесниками из Франции, Швейцарии, Германии (я жила во всех трех странах), я понимаю, что мы можем дать фору любому по знаниям в литературе их родных стран, не говоря уже о математике. В Швейцарии, например, никто не читал Фридриха Дюрренматта, а я его читала в оригинале. А в Германии не каждый слышал про Генриха Белля, не говоря уже про Германа Гессе.
Кроме того, по моим наблюдениям, если говорить о дополнительных занятиях для детей — музыке, танцах рукоделии, спорте, в Швейцарии нет и доли того, что есть в Москве. А то, что есть, стоит дорого. Мои дочки ходят в музыкальную школу – сейчас это в Москве бесплатно, родителям только предлагается вносить посильный благотворительный взнос, а уровень очень высокий, преподаватели прекрасные.
Ничего подобного в Европе ни за какие деньги найти нельзя.
Еще девчонки с огромным удовольствием танцуют в детском ансамбле, основанном профессионалами из «Березки» — представляете, какая это школа? Почти каждую неделю мы ходим в театры. Самые любимые – это Театриум Терезы Дуровой на Серпуховке и Большой. А как насчет кружков, которые существуют при каждом музее Москвы? У меня просто глаза разбегаются.
Мы выбрали кружок «Старинное рукоделие» при Историческом музее, ходим туда уже второй год.
Многие близкие люди отговаривали меня от возвращения в Россию — говорили, что образование испортилось, есть проблемы с безопасностью, питанием.
Но я знала, что нам нужна только одна уютная квартира (мы живем в районе метро «Университет»), одна хорошая общеобразовательная школа (это средняя школа номер 7 с математическим уклоном), одна образцовая музыкальная школа и один зеленый двор. Я считаю, что все это в Москве легко можно найти. Именно это мы и сделали, поэтому в настоящее время я всем довольна — и работой, и своей семьей.
Меня часто спрашивают про пробки, про погоду. Но пробки – они везде: не поверите, как иногда весело стоят между Лозанной и Женевой… А там всего два с половиной человека живут.
Погода – ну, это мы знали заранее, что берега океана здесь нет… Я лично люблю снег. И дети тоже. Среда? Человек сам себе среду создает. По теории вероятности легче создать себе подходящую среду из выборки в 12 миллионов человек, чем в полмиллиона. А если серьезно, везде хорошо, где нас нет, но у русских это ощущение совершенно гипертрофировано, причем безо всякого на то основания. Я этого не понимаю и не разделяю – а у меня-то как раз этот опыт есть.
Еще меня спрашивают: а как же еда и воздух?
Но я подхожу к этому вопросу философски. В Москве ситуация с экологией не хуже, чем в любом другом мегаполисе. Например, в Нью-Йорке едва ли сможешь пройтись летом по улице из-за вечно работающих кондиционеров в машинах. А в вопросах еды все зависит от того, что ты ешь. Если готовишь сам — покупаешь овощи, фрукты, мясо на рынке. Все свежее и полезное. И если спросить меня, повлияли ли на нас в этом плане санкции, то отвечу — ничуть.
Мы покупали и продолжаем покупать овощи и фрукты из Армении, а также калужское мясо и российские молочные продукты.
B финансовых вопросах Россия также имеет существенные преимущества. Здесь подоходный налог составляет 13%, в Германии – 52%, а в Швейцарии – 33%. Считайте сами.
А кризис – он вообще-то, не только в России, я прекрасно помню, как весело было в Швейцарии в 2008 году…
Что дальше? Детям еще учиться в школе 7 и 9 лет соответственно. Школу они окончат здесь, а дальше сами будут решать, куда пойти. В России есть сильные вузы по одним специальностям, в каждой из других стран – свои.
В общей сложности я прожила за границей 15 лет и согласна с утверждением «хорошо там, где нас нет».
Приезжая в другую страну туристом, люди, как правило, восхищены зеленой травой, изысканной кухней в ресторанах, архитектурой.
Однако жизнь – это не туризм.
Когда начинаешь копать глубже, понимаешь, что кривая Гаусса работает везде — по всему миру примерно одинаковое количество прекрасных и просто обыкновенных людей. Главное, важно решить для себя, чего ты хочешь и какие у тебя приоритеты. Если ты скалолаз – не стоит жить в равнинной Германии, а если любишь кататься на водных лыжах, не надо переезжать в Москву. В остальном счастливым можно быть везде.
Все пишут, как они переехали в «Европы», а я расскажу, как я переехал в Россию и что меня удивляет в ней до сих пор — Миграция на vc.ru
4 мая 2016 года. Квартира продана, чемоданы уже в багажнике самолета, мы почти всей нашей семьёй ждём взлёта. Рейс Кишинёв-Волгоград, с пересадкой в Москве. Страшновато было ехать в неизвестность.
25 476
просмотров
Мы получили путевку в новую жизнь благодаря программе переселения соотечественников. Ее получают не все хотя алгоритм ее выигрыша неясен: в одно и то же время вместе с нами подавали на программу ещё две семьи, но им отказали. Книжка зеленого цвета (видимо, аналогия с «зелёной» картой США, шучу) даёт возможность получить РВП, а потом и паспорт РФ, но не во всех субъектах России, мы хотели основаться в Краснодаре, а он закрыт для переселенцев, поэтому выбрали Волгоград, чтобы потом переехать в Краснодар.
Почему Краснодар закрыт? Он в отличие от Волгограда не является регионом с убывающем населением. Потому закрыт.
Нужно сказать пару слов, почему решили переехать в Россию, а не в процветающую Европу или США, куда едут из Молдавии люди вагонами? Просто хотели жить в России, с детства, где звучит великий могучий русский язык, где тебя хорошо понимают, и ты понимаешь других. Потому что твой дом, где ты родился и вырос, как бы не совсем твой, другая культура, язык, и главное — менталитет.
По крайней мере, тогда мы так это воспринимали.
Волжский. Волгоград.
Мы приземлились в Волгоградском аэропорту поздно вечером, искали большую машину в качестве такси, чтобы поместились все наши чемоданы, приехала старая Газель. Она скрипела, но везла, как «черная волга» у «Сплина». Довезла нас наша «волга» через «Волгу» (реку) на остров Зеленый, на дачу к одному знакомому брата моей жены, тут мы и заночевали. Планировали мы жить в Волгограде, но так как мы были уже в Волжском, это город спутник Волгограда на другой стороне Волги, то решили подыскать жилье здесь и не прогадали. Нашли 4-х комнатную квартиру в спальном микрорайоне у дяди Сережи, бывшего военного, который также помог нам сделать регистрацию.
Кстати, про регистрацию, мы не сильно, но все-таки рассчитывали на помощь в ее оформлении на наших старых соседей из нашего двора в Кишинёве. Они уехали жить в Волжский году в 93-м, мы их плохо знали, но девочку – Иру я помнил, мы с ней играли. Другие наши соседи все эти годы имели связь с ними и дали нам их номер телефона.
Девочка Ира выросла и стала работать в прокуратуре Волжского, мы дозвонились ее маме, попросили помочь с регистрацией, но они, посоветовавшись нам отказали. Ну да ладно.
Мы делали документы в Волгограде и присматривались к людям, живущим в Волжском. Что бросалось в глаза, так это количество людей, вечерами стекающихся к пивнушкам нашего района, их мы насчитали немало, штук 7. Летними вечерами люди просто стекались как мухи на эти пивнушки, рассаживались вокруг и «отдыхали». Я не осуждаю никого, просто говорю, что было сильно заметно повальное распитие пива ежедневно, девушек среди них тоже хватало.
Люди в Волжском и Волгограде мне показались очень добрыми, простыми, такими, какими мы и желали их видеть. Эти тёплые воспоминания о здешних людях мы увезли с собой, в Краснодар. Но и в нём мы не остались жить.
Краснодар.
Сразу скажу, что город мне не очень понравился, много суеты, много приезжих, в основном из сибири и урала. Здесь живут больше двух миллионов человек, количество рабочих мест ограничено, конкуренция неимоверная, суета жуткая.
С точки зрения удобства города приведу один только факт: Краснодар занимает первое место по обеспеченности автомобилями на душу населения, а метро нет – выехал со двора, встал в пробку. До моря добираться долго, до ближайшей точки ехать (в летнее время) можно и 6 часов.
Продолжу, в Краснодаре у нас живет друг – Денис, он учился с моим братом в одной группе, переехал сюда уже как два года и неплохо обустроился – директор агентства недвижимости. Мы приехали как раз на его свадьбу. Свадьба была на море, всё было чудесно, море солнце, отпуск продолжался. Только вот деньги быстро заканчивались.
В Волжском мы прожили 3 месяца, и уже по приезде в Краснодар осталась примерно половина накоплений (считая проданную квартиру). Я на это время устроился продавцом сайтов, удаленно. Первый опыт удаленной работы, тогда это не так было модно как сейчас. Продал один сайт, заработал 15 000 р. и решил, что буду искать работу в Краснодаре, городе миллионнике все-таки, за совсем другие деньги. Кхе-кхе, как жестоко я ошибался.
Я поставил ценник в своем резюме 110 000 р. =)) искал вакансии маркетологом, на край – менеджером по продажам. Но как вы наверно уже догадались никто мне не звонил, кроме всякого рода сомнительных «работодателей». И тут мы с братом решили: «а давай свое маркетинговое агентство откроем, а чё, предпринимательская жилка то есть!» =) (пишу и смеюсь).
Мы начали свое дело: открыли свой офис, купили мебель. Нет, клиентов не нашли. А тут ещё и это – деньги закончились, фирму закрыли (потом мы ее все-таки открыли, но это уже другая история). Из трешки в центре мы переехали в однушку в Адыгее, это за мостом от Краснодара. На самом деле 10 мин езды до центра Красного, но уже другой регион.
Жена уехала на время в Крым к своим родственникам. Брат устроился в строительную компанию маркетологом. А я стал долго и мучительно устраиваться в другую крупную строительную компанию, тоже маркетологом. Прошел одно собеседование, второе, давали мне задания разные: придумай позиционирование к несуществующим нашим объектам, придумай название к уже начатым объектам, сделай анализ, напиши стратегию и тд.
Мурыжили голову почти месяц, и все вроде всех устраивало, но потом сказали, что извините, берем другого человека, местного, который имеет опыт работы именно здесь. Тогда я сильно расстроился, но прошло время, и я смотрю на это с благодарностью. Столько раз у меня в Краснодаре не получалось обустроиться, что это явным образом наводит на мысль о том, что Бог просто вел меня другой дорогой.
Я уехал к жене, в Крым, это уже лето 2017-го. Тут я почти* сразу нашел хорошую работу, удаленно (до этого правда скоротечно побывал еще на двух работках). Параллельно мы с женой осваивали SMM продвижение, прошли курс, как-то нашлись первые клиенты, потом ко мне переехал брат с женой и мы снова открыли ИП (своё маркетинговое агентство, которое закрыли в Краснодаре) и пошло-поехало, потихоньку.
Крым я люблю, мне тут нравится. Здесь меньше суеты, много уютных городков с богатой историей. Вообще, я нахожу город удобным, когда в нем проживает не более 500 тыс. человек. И конечно, природа Крыма, она уникальна, но думаю вы это и сами знаете.
P.S.: Что меня удивляет в России, так это вот что: как она стоит вообще? Такая огромная, разношёрстная, многонациональная, в которой постоянно что-то происходит, и происходит глобально. Закрываются отрасли, строятся города, вымирают деревни, но как-то она стоит? После маленькой Молдовы, в которой кажется навести порядок было бы намного проще, и ту разруху, которая в ней была на момент нашего уезда можно отнести только лишь к сознательным вредительским действиям. Конечно, и тут, в России по ходу жизни много вопросов возникает к властям и порядкам, но всё-таки, как-то она стоит. Диву даю…
Кто еще из вас переехал в Россию на ПМЖ, а не из нее? Делитесь.
Насколько беспомощна Европа?
Одно из самых устойчивых убеждений внешнеполитических кругов по обе стороны Атлантики состоит в том, что Европа не может справиться со своими проблемами безопасности и поэтому должна полагаться на защиту Соединенных Штатов. Хотя европейские лидеры и эксперты в области обороны говорили о стремлении к большей стратегической автономии и время от времени предполагали, что пришло время взять свою судьбу в свои руки (как выразилась канцлер Германии Ангела Меркель в 2017 году), вера в то, что безопасность в Европе в конечном итоге зависит от Соединенные Штаты умирают тяжело.
Одно из самых устойчивых убеждений внешнеполитических кругов по обе стороны Атлантики состоит в том, что Европа не может справиться со своими проблемами безопасности и поэтому должна полагаться на защиту Соединенных Штатов. Хотя европейские лидеры и эксперты в области обороны говорили о стремлении к большей стратегической автономии и время от времени предполагали, что пришло время взять свою судьбу в свои руки (как выразилась канцлер Германии Ангела Меркель в 2017 году), вера в то, что безопасность в Европе в конечном итоге зависит от Соединенные Штаты умирают тяжело.
Этот вывод озадачивает. Хотя страны Европы сталкиваются с рядом проблем в области безопасности, единственная угроза континенту, для которой может иметь значение военная мощь США, — это прямое военное столкновение с Россией. Тем не менее, по крайней мере на бумаге, у Европы более чем достаточно скрытых сил, чтобы справиться с этой проблемой. В европейских членах НАТО проживает более 500 миллионов человек; Население России всего 145 миллионов человек.
Европейцы также намного здоровее: средняя продолжительность жизни в Европе составляет примерно 82 года, тогда как в России всего 72 года (а у мужчин и того меньше). Совокупный ВВП стран НАТО в Европе составляет более 15 триллионов долларов США; ВВП России составляет всего 1,7 триллиона долларов, что меньше, чем у одной только Италии. Еще более примечательно то, что европейские члены НАТО ежегодно тратят на оборону в три-четыре раза больше, чем Россия. Действительно, Германия и Франция вместе тратят больше, чем Россия, и Россия должна направить часть своих расходов на Дальний Восток, свой большой ядерный арсенал и свои действия в таких местах, как Сирия.
Даже если допустить дублирование усилий по обороне и другие неэффективные действия (которые можно уменьшить различными способами), у Европы, по-видимому, есть базовая способность сдерживать и, в конечном счете, отражать русское наступление в Восточной Европе. Даже сегодня Великобритания и Франция обладают собственными средствами ядерного сдерживания, а оборонная промышленность Европы производит одни из лучших в мире обычных вооружений, включая первоклассные танки и артиллерию, превосходные ракеты класса «воздух-воздух», передовые надводные корабли и подводные лодки, а также современные истребители.
самолет. Подготовка Европы к обороне, безусловно, имеет некоторые недостатки, но мысль о том, что ей не хватает необработанного потенциала для самообороны и, следовательно, она требует, чтобы Соединенные Штаты постоянно выполняли эту работу, кажется смехотворной.
Не так, пишут Хьюго Мейер и Стивен Дж. Брукс в недавней статье в академическом журнале International Security . В отличие от тех из нас, кто считает, что Соединенным Штатам следует сосредоточиться на других приоритетах и постепенно позволять европейцам брать на себя ответственность за собственную оборону, они утверждают, что Европа не способна создать надежную оборону самостоятельно. Поэтому, если Соединенные Штаты хотят стабильной Европы, они должны продолжать свою политику «глубокого взаимодействия» и оставаться главным гарантом безопасности Европы. Со своей стороны, европейцы должны отказаться от цели стратегической автономии, принять более скромные оборонные амбиции и продолжать полагаться на дядю Сэма.
Для ясности: статья Мейера и Брукса представляет собой серьезную попытку проанализировать некоторые потенциальные препятствия на пути к большей европейской стратегической автономии. Но суть в том, что автономия невозможна и что стабильность в Европе требует существенной приверженности США на десятилетия вперед, — неверна.
Президент России Владимир Путин наблюдает за военным парадом в честь Дня ВМФ
Президент России Владимир Путин наблюдает за военным парадом в честь Дня ВМФ в Североморске, Россия, 27 июля 2014 г. Саша Мордовец/Getty Images
Мейер и Брукс основывают свой пессимистический вывод на трех основных аргументах. Во-первых, они утверждают, что существующие возможности Европы настолько недостаточны, что потребуются масштабные и длительные усилия, чтобы довести их до нужного уровня. Во-вторых, они утверждают, что Россия сегодня обладает гораздо большими возможностями, чем можно предположить из сравнения ВВП, населения или расходов на оборону, в основном потому, что ее вооруженные силы полагаются на низкооплачиваемых призывников, а ее производители оружия приносят большую прибыль за рубль.
В частности, они утверждают, что сравнение расходов на оборону с использованием паритета покупательной способности (ППС) вместо рыночных обменных курсов приближает расходы России на оборону к цифрам стран НАТО в Европе (хотя они все еще ниже).
Но настоящая проблема, по словам Мейера и Брукса, заключается в «стратегической какофонии» внутри Европы. Основываясь на подробном опросе европейских экспертов по безопасности, они пришли к выводу, что восприятие угроз в Европе слишком несопоставимо, чтобы поддерживать скоординированные усилия по уравновешиванию России. Таким образом, Соединенные Штаты по-прежнему необходимы, чтобы сосредоточить внимание Европы на российской опасности и обеспечить военный потенциал, который европейцы не в состоянии развернуть.
Ни одно из их первых двух заявлений не выдерживает тщательной проверки. Что касается первого, Мейер и Брукс искажают мнение тех, кто утверждает, что Соединенным Штатам пора сократить или прекратить свое военное присутствие в Европе.
Они утверждают, что сдерживающие и офшорные балансировщики считают, что Европа «может легко и быстро сбалансировать Россию» (курсив мой), но я не знаю ни одного ретейнера или оффшорного балансировщика, который бы сказал что-то подобное. Напротив, офшорные балансировщики признают, что Европе потребуется некоторое время, чтобы устранить свои текущие недостатки и подготовиться к конкретным сценариям (таким как ограниченное нападение России в Балтийском регионе). Существуют разные мнения относительно того, сколько времени займет наращивание, но никто не говорит, что это можно сделать за одну ночь.
В моем собственном случае, например, я утверждал, что Соединенные Штаты должны постепенно сокращать свое военное присутствие, чтобы дать Европе время улучшить свои силы. Даже восторженный сторонник сдержанности США Барри Позен, недавно опубликовавший важный анализ, показывающий, как Европа может защитить себя от нападения России, признает, что достижение этой цели потребует от некоторых европейских стран мудрого планирования и приобретения некоторых возможностей, которых у них в настоящее время нет.
Повторюсь: ни один серьезный аналитик не говорит, что Соединенным Штатам следует выйти из НАТО на следующей неделе.
Даже в этом случае исправление недостатков Европы почти наверняка займет меньше времени, чем предполагают Мейер и Брукс, если предположить, что необходимость сделать это очевидна. Как уже отмечалось, в Европе есть военная промышленность мирового уровня, современные средства запуска космических аппаратов и спутников, значительный военный опыт и возможность закупать современное вооружение в Соединенных Штатах. Европейским странам не потребовалось бы десятилетие или больше, чтобы создать обычные силы, способные защититься от нападения России, особенно если учесть, что российские силы имеют ограниченные наступательные возможности и остаются бледной тенью советских дивизий, дислоцированных в Восточной Европе во времена холодной войны. Война. Европейцы также имели бы преимущество, сражаясь в обороне.
Кроме того, скорость, с которой основные отрасли промышленности по всему миру адаптировались как к разъединению США и Китая, так и к пандемии, предполагает, что часть сложной производственной базы Европы может быть перепрофилирована быстрее, чем утверждают Мейер и Брукс.
Точно так же часть высокообразованной рабочей силы в Европе может быть подготовлена для участия в военных миссиях с гораздо большей готовностью, чем неграмотные афганцы. Опыт многих предыдущих войн свидетельствует о том, что современные государства могут довольно быстро создать мощный военный потенциал, если у них есть для этого достаточные стимулы.
Что касается второго утверждения, то есть ряд причин, по которым военная техника в России может стоить дешевле, чем на Западе, в том числе возможность того, что большая ее часть имеет более низкое качество. По этой причине эксперты в области обороны расходятся во мнениях относительно обоснованности сравнения расходов на основе ППС; Стокгольмский международный институт исследования проблем мира использует сравнения обменных курсов и считает их более информативными. Таким образом, трудно согласиться с утверждением, что более густонаселенные и гораздо более богатые страны Европы не могут сравниться с военной мощью России.
Грузинский военнослужащий присутствует на церемонии закрытия совместных военных учений с силами НАТО
Грузинский военнослужащий присутствует на церемонии закрытия совместных военных учений с силами НАТО за пределами Тбилиси 18 сентября 2020 года.
Учения были частью давней заявки Грузии на вступление Альянс, который разозлил тбилисского хозяина советских времен. В нем приняли участие около 2800 военнослужащих из США, Франции, Великобритании и Польши. ВАНО ШЛАМОВ/AFP через Getty Images
Свидетельства Мейера и Брукса о неисправимой стратегической какофонии также следует рассматривать со скептицизмом. Для ясности: в результатах опроса нет ничего удивительного или особенно диспозитивного, эмпирическая точность которых я не подвергаю сомнению. Европа действительно сталкивается с рядом различных вызовов безопасности, и мы должны ожидать, что люди из разных стран будут по-разному относиться к этим опасностям. Но разногласия по поводу восприятия угроз и стратегических приоритетов не являются абсолютным препятствием для выработки скоординированного ответа на любую из них или на все из них: вопрос не в том, имеют ли государства одинаковые взгляды, а в том, достаточно ли пересекаются их интересы, чтобы позволить им эффективно действовать вместе.
Многие альянсы работают сносно без полного согласия относительно того, какие угрозы являются первыми.
Что еще более важно, восприятия угроз, которые они задокументировали, были измерены в текущих условиях, когда одеяло безопасности США все еще остается на месте. Пока это так, европейские элиты, скорее всего, сосредоточатся на своих конкретных национальных проблемах и уделят меньше внимания рискам, которые американская мощь снимает со стола. Тем не менее поразительно, что захват Россией Крыма в 2014 году заставил европейские государства более энергично балансировать, хотя в то время гарантии США не подвергались сомнению.
На самом деле, Мейер и Брукс не знают, как изменится восприятие Европы, если это защитное покрывало будет снято, хотя это показывает, что интерес к стратегической автономии вырос во время администрации Трампа, когда доверие к обязательствам США снизилось. Они предполагают, что полный уход США будет иметь лишь скромные последствия, но трудно поверить, что понижение или отмена гарантии безопасности, действовавшей почти 75 лет, не вызовет существенной переоценки среди европейцев.
В самом деле, как показал политолог Себастьян Росато, европейские опасения в начале 1950-х годов, что Соединенные Штаты скоро отправятся домой, помогли начать успешные усилия по продвижению европейской экономической интеграции. Обеспокоенность после окончания холодной войны по поводу вывода войск США также вызвала некоторые недолгие попытки улучшить европейские оборонные усилия, но эти инициативы захлебнулись перед лицом сильного противодействия США и новых заверений в том, что дядя Сэм никуда не денется.
Восприятие угрозы не высечено на камне и часто меняется с удивительной скоростью. Первая администрация Буша активно пыталась улучшить отношения с Ираком в начале 19 века.90; она отказалась от этих усилий, когда Саддам Хусейн вторгся в Кувейт и несколько месяцев спустя начал против него войну. Вторая администрация Буша пришла к власти, не принимая во внимание угрозу со стороны «Аль-Каиды» и намереваясь сосредоточиться на отношениях с великими державами; она полностью изменила курс после 11 сентября и вместо этого начала глобальную войну с терроризмом.
Если Россия представляет собой такую большую опасность, как думают Мейер и Брукс, вероятным ответом Европы на отмену защиты США будет то, что они будут делать больше самостоятельно, чтобы противостоять ей. Этот процесс уравновешивания может быть не идеальным, но он должен быть совершенно неадекватным, чтобы свести на нет значительное преимущество Европы в скрытых ресурсах.
И давайте проясним реальный сценарий, представленный здесь. Представьте себе, что американские войска больше не дислоцированы в Европе, а ревизионистская, склонная к риску Россия угрожает или пытается расширить свой территориальный контроль в Прибалтике и, возможно, за ее пределами. Оставляя в стороне вопросы о том, почему Россия рискует большой войной, чтобы воссоединить страны, население которых является одним из самых антироссийски настроенных в мире, или почему она может полагать, что может каким-то образом оккупировать остальную Европу и управлять ею, правдоподобно ли полагать, что остальная Европа не усмотрела бы в таких действиях серьезной опасности и бурно отреагировала бы? Если бы что-то из этого произошло, стратегическая какофония, наблюдаемая сегодня, быстро рассеялась бы.
Также неудивительно, что европейские эксперты, с которыми консультировались Мейер и Брукс, склонны пессимистично оценивать перспективы своей обороны в отсутствие помощи США. Почему? Потому что есть одна проблема, по которой европейские элиты обычно демонстрируют не какофонию, а единство: все они хотят, чтобы силы США остались. А почему бы и нет? Иметь самую могущественную страну в мире, приверженную вашей защите и готовую вложить в игру немало шкуры, — довольно приятная сделка. Если одной из ваших основных целей является сохранение присутствия дяди Сэма в Европе, последнее, что вы признаете, это то, что вы, возможно, сможете прекрасно обойтись без него. Как показал политолог Джолион Ховорт, попытки Европы укрепить приверженность США, подчеркивая свою слабость, имеют долгую историю.
Существует еще одно возможное объяснение различий в восприятии угроз в Европе, которое Мейер и Брукс не рассматривают. Поскольку они видят в России мощное и агрессивное государство, которое может стать потенциальным гегемоном, они считают, что уход США будет возможен только в том случае, если все европейцы будут рассматривать Россию как главную опасность и будут готовы сделать гораздо больше для ее сдерживания.
Но что, если европейцы с менее алармистским взглядом на Россию правы? То, что Мейер и Брукс называют опасным уровнем какофонии, на самом деле может отражать довольно разумную европейскую оценку реальных вызовов безопасности, с которыми они сталкиваются. Отношения с Россией являются проблемой по разным причинам, но только по одной из нескольких и скорее политической, чем военной. Сегодняшняя Россия, безусловно, не является потенциальным гегемоном, каким был Советский Союз во время холодной войны. Если это так, то цели сохранения мира и предотвращения гегемонии в Европе лучше всего способствуют не общеевропейские усилия по сдерживанию и крупному наращиванию военной мощи, а серьезные усилия по снижению взаимных подозрений, которые возникли между Россией и НАТО после поздно 1990-е.
Еще в пьянящие дни триумфа после окончания холодной войны американские и европейские лидеры неоднократно заверяли нас, что расширение НАТО создаст прочную зону мира в Центральной Европе и защитит демократии, возникшие в результате так называемых бархатных революций.
Они также подчеркивали, что расширение не было направлено против России и у Москвы не было причин его бояться. Москва, однако, с самого начала смотрела на вещи по-другому. Результат этой политики противоположен тому, что обещали лидеры НАТО: расширение (и другие провокационные действия США) отравило отношения с Россией и способствовало разжиганию замороженных конфликтов в Грузии и Украине. Тем временем Венгрия, Польша и Турция неуклонно шли к автократии под защитным зонтиком НАТО. Россия далеко не безупречна в этом процессе, и некоторые из ее недавних действий вопиющие, но ни один серьезный исследователь политики великих держав не должен удивляться тому, как она отреагировала на бессрочный марш НАТО на восток. Предоставление европейцам возможности прокладывать свой собственный курс и брать на себя инициативу в управлении отношениями с Москвой, вероятно, сработает лучше, чем усилия Америки по распространению либеральных ценностей и распространению гарантий безопасности вплоть до границ России.
В самом деле, несколько странно, что Мейер и Брукс защищают более или менее тот же рецепт, который американские военные планировщики приняли в 1949 году, хотя сегодняшняя ситуация с безопасностью в Европе сильно отличается. Ввод американских войск в Европу имел смысл тогда, когда Красная Армия оккупировала Восточную Европу и большую часть континента в руинах. Учитывая баланс сил в то время, сторонники глубокого взаимодействия и оффшорные балансировщики согласны с тем, что Соединенные Штаты должны были быть «на суше». Однако сегодня Европа перестроена и процветает, за плечами большинства ее членов десятилетия мирного сотрудничества, Россия — бледная тень бывшего Советского Союза, а Китай стал более серьезным конкурентом, чем СССР. Тем не менее, для Мейера и Брукса ни одно из этих изменений вообще не влияет на необходимость глубокой вовлеченности.
Американские солдаты смотрят на десантников во время тренировочного прыжка
Американские солдаты смотрят на десантников из 173-й воздушно-десантной бригады армии США, 16-й десантно-штурмовой бригады Великобритании и итальянской воздушно-десантной бригады Фольгоре во время тренировочного прыжка в рамках военных учений недалеко от Графенвера, Германия.
12 апреля 2016 г. Matej Divizna/Getty Images
По иронии судьбы основной тезис Мейера и Брукса может невольно способствовать результату, которого они надеются предотвратить. Суть их выводов в том, что Россия представляет собой растущую угрозу, а Европа находится в таком состоянии, что не может справиться с этой проблемой без существенной помощи со стороны США. Эта линия аргументации может не только подпитывать бесполезный уровень европейского пораженчества, но также может привести к большим проблемам в Соединенных Штатах. Если достаточное количество американцев примет описание Мейера и Брукса непоправимо какофонической Европы, захотят ли они продолжать защищать этих беспомощных и склонных к умиротворению иностранцев, которые настаивают на том, чтобы переложить ответственность на Вашингтон? Помните: этот сценарий будет разыгрываться в то время, когда почти все считают, что Соединенным Штатам следует больше сосредоточиться на Китае и решить давно игнорируемые проблемы внутри страны.
Мейер и Брукс, несомненно, пришли бы в ужас от такого исхода, но из их анализа можно сделать правдоподобный вывод.
Существует потенциально привлекательная формула трансатлантического сотрудничества в области безопасности, но она требует более тщательного переосмысления вопроса, чем это предлагают Мейер и Брукс. Эта формула основана на скоординированном ответе Китаю и новом разделении труда между США и Европой. По мере обострения конкуренции с Китаем Соединенные Штаты захотят, чтобы их европейские партнеры по договору присоединились к ним. В конце концов, вряд ли можно ожидать, что Соединенные Штаты продолжат защищать Европу, если их союзники сохранят нейтралитет по отношению к их главному глобальному сопернику. Вашингтону потребуется, чтобы Европа взяла на себя больше бремени собственной обороны, чтобы Соединенные Штаты могли сосредоточить больше ресурсов в Азии. Он также хочет убедиться, что экономические отношения Европы с Пекином заметно не помогают усилиям Китая в чувствительных областях передовых технологий, особенно тех, которые имеют военное применение.
Со своей стороны, Европа хочет, чтобы Соединенные Штаты оставались приверженными ее защите и координировали свои действия по таким вопросам, как цифровое управление и изменение климата.
В этом заключается основа для новой улучшенной трансатлантической сделки. Если Европа согласится присоединиться к Соединенным Штатам в зарождающемся китайско-американском соперничестве в области безопасности, тогда Вашингтон может согласиться оставить часть американских войск в Европе и остаться активным членом НАТО, включая обязательство по статье 5 коллективной обороны. Однако со временем ожидается, что европейские члены НАТО будут нести основное бремя поддержания регионального баланса сил, тем самым уменьшая, но не устраняя роль Америки в защите Европы. Со временем европеец возьмет на себя роль верховного главнокомандующего союзниками НАТО, и американские военные больше не будут играть ведущую роль в защите Европы. Он останется важным стратегическим партнером, но скорее союзником последней инстанции, чем средством быстрого реагирования.
Американцам следует приветствовать эту формулу, потому что Соединенные Штаты сталкиваются с высокими требованиями как дома, так и за рубежом. Вместо зависимой Европы, которая взывает о защите каждый раз, когда командир российского танка увеличивает обороты двигателя, американцам нужна группа дееспособных европейских государств, которые могут сделать гораздо больше для решения собственных проблем безопасности. Европейцы также должны приветствовать более равноправное партнерство с Соединенными Штатами; неудобно так зависеть от капризной сверхдержавы, чьи суждения часто оставляют желать лучшего.
Мейер и Брукс считают эту цель несбыточной мечтой; видимо, я больше верю в Европу, чем они. Беспокойство европейцев по поводу Китая неуклонно растет, и они стремятся предотвратить полный уход США, поэтому они, вероятно, рассматривают эту договоренность как наилучший доступный вариант. Что касается Соединенных Штатов, то их усилия по ограничению мощи и влияния Китая будут усилены, если Европа будет поддерживать их и все более объединяться.
Создание нового и устойчивого трансатлантического партнерства начинается с признания того, что Европа далеко не беспомощна и может сделать гораздо больше, чтобы защитить себя в предстоящие десятилетия.
Взгляды на национальные условия в Европе
Половина или более говорят, что они недовольны тем, как обстоят дела в их стране сегодня в девяти из опрошенных стран, картина, которая отражается в США, в Греции, Болгарии и Великобритании, около трех четвертей или более недовольны направлением своей страны, и примерно две трети или более точно так же недовольны в Италии, Испании и Франции.
В бывших советских республиках России и Украине недовольны 50% и 66% соответственно.
Напротив, примерно две трети в Нидерландах и Польше и большинство в Швеции и Германии удовлетворены сегодняшним положением страны.
В большинстве европейских стран лица в возрасте от 18 до 34 лет более удовлетворены направлением своей страны, чем лица в возрасте 60 лет и старше. Например, молодые литовцы на 27 процентных пунктов более удовлетворены направлением своей страны, чем люди старше 60 лет.
Однако в России картина обратная: россияне 60 лет и старше более удовлетворены тем, как идут дела в их стране, чем их младшие собратья.
Точно так же в большинстве стран люди с более высоким уровнем образования, люди с более высокими доходами и сторонники правящей партии своей страны более удовлетворены курсом своей страны.
Жители районов, соответствующих Западной Германии до 1990 года (61%), более удовлетворены курсом страны, чем жители бывшей Восточной Германии (50%).
В отличие от предыдущих лет, многие европейцы считают текущую экономическую ситуацию хорошей
Около половины или более считают текущую экономическую ситуацию хорошей в девяти из 16 опрошенных европейских стран. Примерно три четверти или более описывают текущую экономическую ситуацию как хорошую в Нидерландах, Германии, Швеции и Польше. Взгляды США на экономическую ситуацию также позитивны.
Однако около трех четвертей или более жителей Греции и Италии описывают текущую экономическую ситуацию как плохую.
Общественность в России и Украине согласна с этим мнением. Примерно четыре из десяти украинцев (39%) даже описывают текущую экономическую ситуацию как очень плохую.
После глобального экономического кризиса 2009 года оценки экономической ситуации в большинстве стран стали более оптимистичными. В 13 из 14 стран, опрошенных за оба года, большее число опрошенных характеризует сегодняшнюю экономическую ситуацию как хорошую, чем в 2009 году. Это включает в себя рост на 58 процентных пунктов в Литве и скачок на 51 процентный пункт в Германии. В Италии особых изменений не произошло.
Люди с более высоким уровнем образования чаще описывают текущую экономическую ситуацию в большинстве стран как хорошую. Например, во Франции 50% людей с высшим образованием и выше считают экономическую ситуацию хорошей, по сравнению с 32% среди людей с более низким уровнем образования. Однако в России люди с низким уровнем образования чаще описывают экономическую ситуацию как хорошую.
Региональные различия в том, будут ли дети в финансовом отношении лучше, чем их родители
В целом общественность в Центральной и Восточной Европе, а также в бывших советских республиках более оптимистична в отношении финансового будущего детей сегодня, чем западноевропейцы и американцы.
Примерно шесть из десяти украинцев, литовцев и поляков говорят, что дети сегодня будут в лучшем финансовом положении, чем их родители. На другом конце спектра этот оптимизм разделяют около четверти греков, испанцев, итальянцев и британцев, а также 16% французов.
Из стран, опрошенных как в 2013, так и в 2019 году, доля тех, кто говорит, что дети сегодня будут в финансовом отношении лучше, чем их родители, значительно увеличились в Польше (+31 процентный пункт) и Германии (+20 пунктов), в то время как в Италии (+9) и Франции (+7) наблюдался скромный рост. Украинцы, которым впервые задали этот вопрос в 2014 году, также на 10 баллов увеличили число тех, кто считает, что детям будет лучше. В других странах мнение существенно не изменилось.
В большинстве стран лица в возрасте от 18 до 34 лет более позитивно относятся к финансовому будущему детей, чем лица в возрасте 60 лет и старше. В Швеции и Болгарии этот разрыв составляет 19процентные пункты.
Те, кто поддерживает правящую партию, более оптимистичны в отношении финансового положения детей, чем те, кто не поддерживает правящую партию.
В большинстве стран люди с более низкими доходами чаще говорят, что, когда сегодняшние дети вырастут, они будут хуже в финансовом отношении , чем их родители.
Удовлетворенность жизнью среди европейцев повысилась
Большинство европейцев относительно удовлетворены своей жизнью. Более половины в девяти из 16 опрошенных стран поставили себя на 7, 8, 9 место.или 10 на лестнице жизни, где вершина лестницы представляет наилучшую возможную жизнь. Три четверти или более считают себя на верхних ступенях лестницы в Нидерландах и Швеции, в то время как только одна четверть говорит то же самое в Украине.
Как показали предыдущие исследования Pew Research Center, удовлетворенность жизнью по-прежнему тесно связана с экономическими факторами. Например, в Нидерландах самый высокий доход на душу населения среди опрошенных европейских стран, и 78% голландцев оценивают свою жизнь на 7 или выше баллов по шкале от 0 до 10. На другом конце спектра украинцы имеют самый низкий национальный доход на душу населения и самую низкую долю тех, кто высоко оценивает качество своей жизни.
Удовлетворенность жизнью также тесно связана с положительными взглядами на экономическую ситуацию в стране.
Во всех странах, первоначально обследованных в 1991 г., удовлетворенность жизнью улучшилась, иногда резко. Самые большие изменения произошли в странах Центральной и Восточной Европы, таких как Польша, где процент людей, ставящих себя на 7 или выше по жизненной лестнице, увеличился на 44 процентных пункта с 1991 года. В то время как только 12% поляков высоко оценили себя. почти 30 лет назад, сейчас так делают 56%.
У жителей бывшей Восточной Германии также значительно возросла удовлетворенность жизнью. В 1991 г. только 15% восточных немцев высоко оценивали свою жизнь; сегодня около шести из десяти говорят, что их жизнь находится на уровне 7 или выше по лестнице жизни. Среди западных немцев, проживающих в Федеративной Республике Германии до 1990 года, также увеличилась доля тех, кто высоко оценивает свою жизнь (+12 процентных пунктов).
В трех опрошенных бывших советских республиках удовлетворенность жизнью повысилась, но менее половины поставили себя высоко на жизненной лестнице.
Россияне на 21 процентный пункт чаще оценивают себя высоко в 2019 годучем в 1991 году. Однако, несмотря на это улучшение, только около четверти россиян говорят, что сегодня они находятся на 7 или выше по лестнице. Россияне были единственной группой, в которой наблюдалось значительное снижение удовлетворенности жизнью с 2009 по 2019 год: в 2009 году россияне поставили себя выше на жизненной лестнице больше, чем в 2019 году (35% против 28%).
Более молодые люди в возрасте от 18 до 34 лет оценивают себя по удовлетворенности жизнью выше, чем пожилые люди в возрасте 60 лет и старше в 13 из 16 опрошенных европейских стран. Люди с более высоким уровнем образования и более высокими доходами также чаще говорят, что их качество жизни составляет 7 или выше во всех странах.
Европейцы в целом согласны с тем, что успех в жизни определяется силами, находящимися вне их контроля.
Когда дело доходит до того, определяется ли успех в жизни силами, находящимися вне их контроля, общественность по всей Европе в основном соглашается.
Leave a Reply