Переехавшие в Россию иностранцы рассказали, что им нравится на новой родине
«Удивляют мужчины, праздники, газельки и отношение к труду дворников»
В жизни Шона Филлипса раньше были Ямайка и США, однако последние четыре года он живет в Набережных Челнах. Переехать решил, потому что полюбил российскую девушку Екатерину. Ее он встретил в Штатах, когда она была в командировке: каждый день на работу шла пешком, он ее заметил и как-то раз осмелился предложить подвезти ее. Она отказалась. Через несколько дней снова сделал попытку, и девушка согласилась.
«Так мы начали общаться. Потом понял, что она — моя вторая половинка и что я хочу видеть ее своей женой. Я сделал предложение в 2008 году в новогоднюю ночь, Екатерина согласилась. В мае мы расписались. До сих пор общаемся на английском, чтобы жена не забывала язык. А поначалу она меня не совсем понимала, ведь у ямайцев свой диалект, акцент», — рассказал Филлипс.
close
100%
Он вырос на Ямайке в городе Кингстон, получил среднее специальное образование, увлекался футболом, пел в хоре.
Там же начал бизнес по продаже японских автомобилей, а в 2000 году уехал во Флориду, где обучился профессии сантехника. Там это престижная, хорошо оплачиваемая работа. Английский язык для него родной, поэтому в Штатах было легко, русский ему дается сложнее.
«По-русски говорю, но многое надо учить. Если бы знал, что буду жить в России, давно бы начал практиковать язык. В Россию приехал ради жены: мы вместе четыре года, в Штатах она скучала по семье. О переезде нисколько не жалеем. Гражданства РФ у меня нет, сейчас идет процесс оформления вида на жительство. Работаю в сфере услуг, но в будущем планирую найти более высокооплачиваемую работу или открыть свое дело», – сообщил Филлипс.
К нему часто в Набережных Челнах подходят незнакомые люди, чтобы попрактиковать английский. Спрашивают о жизни за границей: «Действительно ли в США жизнь, как в раю?». А друзья из США интересуются, каково это – жить в России.
«Удивляет до сих пор, что многие российские мужчины – мастера на все руки, умеют у себя дома все чинить, знают электрику, сантехнику.
Мне самому нравится делить с женой домашние обязанности, особенно – пылесосить и готовить по выходным курицу в барбекю соусе, курицу карри, рис с фасолью на кокосовом молоке», – признался Шон Филлипс.
close
100%
«Пока что я всем доволен. Единственное, скучаю по свежим морепродуктам, национальной еде и некоторым блюдам американской кухни. Здесь не получается так готовить. Удивляет, что в России так много праздников и выходных. В США их по пальцам пересчитать. И там не празднуют 8 марта и 23 февраля. Мне нравится русская баня, ездить на шашлыки на природу, картинг», – отметил Шон.
А не нравится ему ездить в маршрутках, переполненных «Газельках». В них сложно передвигаться по городу с детской коляской. Филлипс мечтает видеть больше парковых аллей для семейных прогулок, поменьше мусора на улицах – говорит, «здесь не ценят труд дворников».
Ямайцу нравится, что в России принято гулять – он видит много семей, детей на улицах: в привычной Флориде в основном передвигаются на автомобилях.
Его также удивляет, что в России целыми компаниями ездят в отпуск на дачи.
Общее у ямайцев и русских – семейные ценности, любовь к общению с друзьями, вкусной еде, свободолюбие и трудолюбие. Отличие заключается в темпе жизни: россияне делают все быстро, спешат, а ямайцы любят размеренность, спокойный подход к вещам и ситуациям.
Дома 49-летний Шон Филлипс любит танцевать и все время смешит жену манерой делать это. Его мама приезжала к молодоженам в США, теперь мужчина хочет свозить жену Екатерину и дочь Николь-Ивану Филлипс на Ямайку. Еще он хочет показать дочери, где познакомились ее родители.
«В будущем планируем съездить и на Ямайку, и в США. Никогда не мог представить, но теперь моя жизнь в России, с Катей. Она душевная, для нее превыше всего семейные ценности.
В других женщинах такой комбинации не встречал. Везде какой-то прагматизм, поиски выгоды, неискренность. На мой взгляд, у западных женщин семья на последнем месте», — считает Филлипс.
Дочку он называет Нико и говорит с ней по-английски.
Екатерина же общается с Николь-Иваной Шоновной на русском.
«Поначалу пугали черные кожаные сапоги на людях»
Еще один иностранец, переехавший на ПМЖ в Россию, – бразилец из Рио де Жанейро Алессандро Джазз, 36-летний хореограф. В Россию он перебрался 13 лет назад — преподавать танцы. И решил остаться.
Сложно ему было только первые два года: трудно было привыкнуть к тому, как живут россияне, как себя ведут в разных ситуациях, и к их привычке носить зимой «дикую» одежду. После теплой Бразилии его «пугали черные кожаные сапоги и джинсовки, тяжелая одежда». После 10 лет жизни в Москве он привык к зиме, она ему нравится. Из восьми лет отношений с бывшей женой, Дашей, Алессандро прожил пару лет в Красноярске, где температура падала до -40°C.
close
100%
«Больше всего в России мне нравятся свобода и безопасность, порядок: я могу гулять ночью, и никто не попытается меня ограбить. Здесь люди более цивилизованные и меньше развит бандитизм, в отличие от моей страны», – объяснил Джазз.
Главное, за что он полюбил Россию, – карьерные возможности.
«Я достиг вершины самореализации, если она, конечно, достижима. И это не только про Москву: не только в столице можно достичь успеха. Понимаете, Россия опережает мою страну в развитии лет на 10. То, что я развивал там, давалось тяжело, медленно, а здесь – взлетело», – резюмировал Алессандро.
close
100%
Он отметил, что коронавирус года на два замедлил многие процессы в бизнесе и жизни людей, и в его творчестве тоже. Зато дал время для построения новых планов: из столицы танцор вскоре переедет в Санкт-Петербург – это родной город его любимой женщины. В Москву к постоянным ученикам будет приезжать с мастер-классами: с ними он и так объездил почти всю страну.
«Важно научиться понимать культуру друг друга независимо от национальности и происхождения, тогда все будет получаться и приносить удовольствие», – заключил Джазз.
«Они пели русские народные песни, а я неподалеку резал сало»
Роман Травайе родился и вырос в пригороде Парижа вблизи Версаля.
Там же учился в школе кино на режиссера мизансцен, потом работал по профессии, но в родном городе зарабатывал не много, не мог найти интересные проекты. Его отец тогда жил в России и предложил приехать поработать, поделившись контактами в медиасфере. Чтобы лучше узнать русский язык и культуру, в апреле 2009 года Ромэн Франц Бенуа Травайе отправился в Санкт-Петербург и прожил там около двух лет.
Первое, что он увидел, – очень много снега. Хотя сначала к зиме с -20…-30°C привыкнуть было тяжело, потом Травайе полюбил ее, окунание в прорубь и сочетание горячей бани с холодным снегом.
«Учился на филфаке СПБГУ, жил в общежитии: потусил по-русски. Потом несколько месяцев жил у друга и снял свой первый документальный проект про «Ночлежку» – это одна из самых известных ассоциаций помощи бездомным людям», — так начинал француз свой путь в России.
Он говорит на пяти языках: на русском с акцентом, французском, английском и немного на испанском и шведском. В Швеции у него живут бабушка и дедушка.
Там он каждый год проводил летние каникулы.
close
100%
Еще через пару лет начинающий режиссер устроился видеопродюсером в Европейскую медиагруппу. Поначалу ему помог освоиться отец, потом он вернулся во Францию. В отличие от языковой адаптации, которая далась легко благодаря билингвистической семье, достигнуть привычного уровня жизни в России Роману сложно. У него есть штатная работа и постоянный фриланс – он режиссирует клипы, рекламные ролики. Главная трудность для него – съездить домой во Францию и путешествовать: не только из-за коронавируса, но и из-за курса евро. Он очень скучает по семье и виделся с ней за два года всего пару раз.
«Это очень мало. У французов и шведов крепкие семейные связи, как и у русских, и нам необходимо поддерживать связь с близкими, физически видеться», — подчеркнул Травайе.
Сложно и добираться на работу в центр города, но к этому житель района Куркино подмосковных Химок относится легко — мол, у всех так. В Москве ему очень нравится «тусить с русскими».
«Я обожаю бани, они теперь внутри моей культуры! Когда приезжают знакомые из Франции – веду их в баню! Но самый яркий момент беззаботной жизни у меня, конечно, связан с русскими. Когда я еще плохо знал язык, поехал на Камчатку и Байкал с друзьями. Мы там спали в палатках, и в первый вечер они пели русские народные песни, а я неподалеку на всех резал сало, много сала!», — поделился Травайе.
В русском менталитете его больше всего привлекают выносливость и «сила духа», проявляющаяся в момент трудных жизненных ситуаций.
«Мы, французы, — немножко истерики! Мы более чувствительны, наши мужчины всегда сомневаются в себе. Там, где француз начинает паниковать, русские реагируют спокойно. Это хороший подход, чтобы во время катастрофы в жизни идти вперед. Думаю, это связано с историей народа, войнами и периодом СССР», — рассуждает Роман.
Но есть общенациональная черта, которая его раздражает: «пофигизм в ответственные моменты, из-за него в стране получаются очень некачественные вещи, продукты, услуги».
Чего не скажешь о российских девушках. На работе Травайе встретил свою любовь — Александру. Сблизились в командировках от компании, в которой работали вместе: он – режиссер, она – фотограф на тех же проектах. Его поразила ее открытость и не перестает удивлять сила ее любви.
«Меня покорила ее уверенность в себе, внутренняя сила. Это помимо красоты, свойственной русским девушкам», — отметил Роман.
Александра окончила журфак МГУ, долгое время совмещала работу фотографом и хореографом. У них было две свадьбы: регистрация в Париже и семейно-дружеское мероприятие на даче в Швеции с разницей в несколько дней.
«Отец и тесть летели вместе, они где-то умудрились напиться. Сестра жены была в шоке от этих двоих, которые вывалились из аэропорта Швеции, распевая русские народные песни. Было смешно на них смотреть и укладывать проспаться накануне второй свадьбы», – вспоминает Травайе.
После женитьбы Роман и Александра собирались уехать жить во Францию, но в Москве у них родилась дочь.
Она оказалась инвалидом: диагноз – редкое генетическое заболевание. После многих анализов, попыток лечиться и в Москве, и в Париже, принято было решение остаться, так как им смогли помочь только в Морозовской больнице.
«В Париже была очень плохая госпитализация. Дело не в том, что врачи плохие, просто заболевание очень редкое и сложное, их протоколы лечения этой болезни не подошли нашей дочке. Поэтому после трехнедельного метаболическоого кризиса у Эммы-Марии в больнице Парижа решили остаться в России.
Заболевание называется длинноцепочечный дефицит: при нем нельзя употреблять никакие жиры, иначе они преобразуются организме в яд. У дочки бывают кризисные состояния из-за испуга, стресса от новых мест, надо соблюдать диету, стоит гастростома (специальное устройство для приема пищи). Мы каждый вечер благодарим судьбу, если день прошел хорошо. Такие дети могут нормально жить и заниматься спортом, если серьезно к этому относиться. Это как диабет, только с жирами», – объяснил молодой отец.
close
100%
Жену же он радует кулинарными изысками французской кухни: киш с беконом, говядина по-богиньонски на красном вине с травами. Однажды он сделал это блюдо из лося. Готовит Роман и гратен «тортифлет» – на 1 января для всей семьи Костромитиных.
«Новый год в России стал для меня семейным праздником: во Франции его принято отмечать шумно и с друзьями. Теперь у меня словно два Рождества. И я фанат готовить для нашей семьи в эти зимние праздники. Теща научила лепить пельмени, и все вместе семьей мы ходим в баню. Еще одной традиции меня научила семья жены», – рассказал Травайе.
Из русских блюд он полюбил селедку под шубой и сибирские пельмени, которые готовит теща, ленивые вареники. Обожает традицию «посидеть 20-30 секунд на посошок». Ему нравится «прощаться с местами, где провел свое время».
Анастасия Миронова о том, что надо перехватить инициативу Латвии по оплате переезда их русских в Россию — Газета.Ru
На днях в Латвии предложили выплачивать своим русским жителям пособия на переезд в Россию.
Даже петицию создали. Я бы предложила направлять ее сразу в Кремль. Так и писать: «Москва. Кремль. В.В. Путину». Потому что латыши правы: у них есть русские, которые не хотят жить в современной Латвии, но не имеют возможности оттуда уехать. И в Эстонии такие есть. И когда их спрашивают, почему они не уезжают, люди разводят руками: куда ж им уехать, если их квартирки в русских гетто стоят 1000-5000 евро, а здесь их никто не ждет?
Вы знаете, я много раз была в Эстонии и Латвии. Литву в пример не привожу, там русских мало и они вроде бы не жаловались на притеснения. А вот по поводу этой парочки стоит поговорить. Я уверена, что в России люди не представляют, как в этих странах живут русские. Мало кто у нас знал, как они жили и раньше. Каково им теперь – об этом у единиц есть хоть какие-то представления. Сейчас я вам расскажу. Сразу предупреждаю, это не будет духовное воззвание срочно бежать и их спасать. Нет, просто, давайте поговорим о жизни русских в Латвии и Эстонии. Не Пугачевой с Галкиным, а тех, кто там родился, вырос, учился или приехал в 60-е да остался.
Когда я впервые посетила эти страны не транзитом, а туристом, то поразилась тому, как легко русских узнать в любой толпе. В Латвии этот эффект был менее заметен, а в Эстонии он прямо-таки бросался в глаза: русскоязычные там выглядели беднее латышей и эстонцев. В конце 2010-х они носили какие-то плащи из 90-х, мятые выцветшие шляпы. У них были плохие зубы, вымученные одутловатые лица. Русская Ида Вирумаа на востоке Эстонии или рижский район Болдерайя – это настоящие гетто. Прибалтика вообще живет не богато. Нашим людям из провинции стоило бы в лучшие времена туда ездить в познавательных целях: сравнить свою жизнь с тамошней. Очень бы наши удивились, увидев женщин в линялых плащах, грязные супермаркеты и молодежь, которая проводит вечера в холле такого супермаркета, так как это единственное место для встреч во всем селении.
Живут там люди вообще-то бедно, а среди русских бедных еще больше. У них проблемы с поиском работы, от многих должностей они отрезаны заведомой невозможностью сдать язык на нужном уровне, потому что им его негде учить.
Там есть де-факто анклавы, где нельзя выучить эстонский или латышский, потому что латыши и эстонцы там не живут. Если вы сейчас станете учить латышский по скайпу, вы его выучите до уровня родного языка? Нет, конечно.
Бедность, уныние, дурацкие шляпы эти… И по тамошним русским видно, что они живут в отрыве от своей культуры, их развитие как бы законсервировано. Русские в Прибалтике мало отличаются от русских эмигрантов в западных странах: у тех и других старомодная речь, они потребляют устаревшую масс-культуру, шутят устаревшие шутки. Люди, застрявшие в прошлом. Потому что если человека отрывают от своей культуры и не интегрируют в другую, он замирает в развитии.
Я ведь за последние лет пять несколько раз писала об этом. И всегда встречала шквал негодования самих прибалтийских русских, которые хоть и прекрасно все про свое положение понимают, но для виду, что называется, хорохорятся. Отвечали мне тысячами, включая разных местных политиков. Я получала удивительные письма. «Марамойка, на рожу свою посмотри».
«Ну что, ссыкло, ты же еще в Эстонии? Ссыкотно стрелку забить?» «Кто как обзывается, тот так и называется». Прямо привет из 90-х. Вся русская Балтия – парк постсоветского периода.
Бедные, горестные. Дети могут выучить язык и получить гражданство, но это не гарантирует равной с латышами и эстонцами жизни. Особенно теперь. Сидят там русские, с утра до вечера торчат в наших соцсетях. Смотрят наши новости. Они живут нашим миром, нашими проблемами, нашими телешоу. У них в голове – Россия, православие и Николай Басков. Их сознание соткано из тех же архетипов, составлено из наших общих автомифов. Они считают себя частью большого народа и умом, душой все здесь, в нашей культуре, истории, политике. А телом – там.
Между прочим, они, как и россияне, до сих пор живут под знамением великой Победы. Вы только представьте жизнь этих людей: в головах у них «Бессмертный полк» и советские фильмы про фашистов, в сердцах – нутряная память о войне, партизанах, сынах полка… В реальности же они живут среди людей, гордящихся тем, что их предки воевали на стороне Гитлера.
Мы, оценивая действия Латвии и Эстонии – что по сносу памятника советскому солдат 15 лет назад, что с нынешним ражем по демонтажу других монументов – обычно не помним, что эти страны все активно воевали за Третий рейх и никто из них на государственном уровне в этом не раскаялся. Представляете? Немцы попросили у всего мира прощения, а эти – нет. Вообразите себе жизнь: ты смотришь 9 мая по телевизору парад из Москвы, потребляешь стандартный набор победных фильмов, давно встроившихся в наш культурный код. Ты покупаешь домой гвоздички и весь день читаешь в рунете рассказы о сожженных деревнях, партизанских отрядах с их героическими подвигами. Читаешь о Жукове, Коневе, Рокоссовском… Ты пропитан атмосферой победы и проявленного нашими предками мужества.
И вдруг ты вспоминаешь, что живешь среди наследников солдат Вермахта и офицеров СС. Ты прочитал на российском портале историю псковской деревни, чьих жителей вывели на лед и расстреляли из танка, а потом понимаешь, что те, кто творил эти зверства, жили рядом с тобой, спокойно умерли с почестями.
Тысячи и тысячи прибалтов работали у нас в айнзацкомандах, полевых бригадах жандармерии, в полиции, охране лагерей. Особенно много было их на территориях современной Новгородской, Псковской, Ленинградской областей, потому что Гитлер обещал передать эти земли Латвии с Эстонией – вот те и старались. Да, были эстонцы, воевавшие за СССР. Но сегодня эстонское государство сделало героями не их.
Смотрит старушка из какой-нибудь Нарва-Йыэсуу документальную передачу о том, как советская прокуратура вплоть до семидесятых разыскивала по стране коллаборантов-полицаев, а у нее сосед 9 мая ничего не празднует, он скорбно постоял перед портретом деда еще мая восьмого – чтобы отметить очередную дату с тех пор, как они проиграли. Они с Гитлером…
Тебе хочется слиться в едином народном возгласе. Как «Христос воскресе», повторять вместе со своим народом «22 июня, ровно в четыре часа…», но ты не смеешь даже со своего балкона об этом крикнуть, потому что твои соседи в этот день вспоминают, как их мамы с папами рубили русских литовками, и жалеют, что не вырубили.
И, ничего, люди привыкли. А что поделать? За возмущение сажают в тюрьму. Самую настоящую. Так и живут: одна нога здесь, другая – там. В смысле, жизнь духовная и культурная с жизнью физической не пересекаются. Духовно ты – с «Сорока днями без войны». А физически – в мире, где диктор с прискорбием сообщает о смерти самого пожилого в твоей стране ветерана СС.
Твои собратья из России не устают удивляться: как, мол, так, то памятник солдату, то танк, а теперь в Латвии сразу три памятника советским воинам убрали. В России не понимают, как же так можно, а ты все отлично понимаешь. Ты с раннего детства знаешь, что живущие вокруг тебя люди воевали на стороне Гитлера и очень сожалеют, что им не удалось победить. Это сильнейшее переживание: и от диссонанса, и от близости со злом, ведь в сознании нашего народа немецкий фашизм был абсолютнейшим злом. Однако есть в мире люди, которые среди этого зла живут.
Прибавьте к такой жизни события нынешнего года. Затыкание ртов, реальные посадки за пророссийские взгляды, лишение виз российских родственников.
Вы только представьте положение человека, который накануне пенсии оказался без гражданства, живущим одиноко – дети ведь разъехались для заработков – в стране, где его язык уже не просто табуируют, а хотят запретить законодательно. Который живет в нищете, подпоясывается выцветшим болоневым пояском и не может рассчитывать на престижную работу. При этом ему открыто говорят, что русских должно отовсюду выгнать, его соседям государство позволяет вслух сожалеть о том, что им с Гитлером не удалось победить русских. К ним в страну едут люди, призывающие «гасить русню без разбора». От них ждут, что они прилюдно откажутся от своей исторической родины, осудят ее и заверят местную публику, что они-то хорошие русские.
И это, и высокая безработица, и занятость на низовых работах, и ощущение враждебной среды – все делает русских в Балтии очень специфическим населением, которое вызывает горечь.
А чувство, которое будит их нынешнее положение, можно назвать одним емким словом – оторопь. Они стали еще беднее, еще бесправней.
Теперь их российские друзья и дальние родственники не смогут к ним свободно приезжать. Они не знают, как платить за газ и свет, если в их городках давно распродают жилье и оно стоит дешевле, чем его обслуживание.
Голодно, холодно, перспектив нет, а вокруг люди кричат, что ты исчадие ада, и при этом жалеют, что не раздавили тебя когда-то вместе с Гитлером. То есть что они с Гитлером тебя не раздавили. Представляете, как эти люди теперь невротизированы? Какой непрекращающийся шок они должны испытывать от новой жизни?
И все время им там говорят, чтобы они уезжали. Но куда же они поедут? Может, и впрямь дать им денег? Тем более, что российские паспорта уже есть у большинства русских из Латвии и Эстонии, особенно – апатридов. Сколько там денег надо, чтобы они могли сюда уехать? Среди пары сотен тысяч депрессирующих русских из Латвии и Эстонии найдутся тысяч десять, которые могут решиться на переезд в Россию. Не такие уж большие траты. Нам карман не разорвет, а этим, кто среди потомков эсэсовцев живет, будет надежда.
Может, они и не соберутся никогда, но будут знать, что могут. Человеку нужна надежда. А положение русских в этих странах, особенно – пожилых, сегодня видится безнадежным.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.
Обзор книги Энн Гаррельс «Страна Путина: путешествие в настоящую Россию»
Примечание: Этот обзор написан моим мужем Джимом.
Энн Гаррельс — журналист и комментатор Национального общественного радио, много лет освещающая Россию. Она хотела изучить замечательные изменения в этой стране после распада Советского Союза, но она чувствовала, что было бы более информативно увидеть изменения в жизни «простых россиян», вдали от столицы Москвы. Она выбрала Челябинск, бывший военно-промышленный центр в тысяче миль к востоку от Москвы на южной окраине Уральских гор. Удаленный район Челябинска известен как «одно из самых загрязненных мест на планете».
С Челябинском плохо обращались при советской власти.
Это был центр исследований в области ядерной энергетики, и Советы были склонны жертвовать безопасностью ради быстрого прогресса. Произошел ряд аварий, сотни случаев лучевой болезни. Лишь немногие из этих событий были признаны в то время правительством или освещены в новостях. (Теперь доступны ужасающие отчеты; вы можете прочитать о них здесь.) После распада Советского Союза государство-правопреемник добилось прогресса в очистке окружающей среды, но все еще очень скрытно о любых проблемах, которые возникли в прошлом или которые продолжать существовать.
Расположение Челябинска в России
Помимо экологических проблем, сейчас страдает и экономика Челябинска. Как отмечает Гаррельс, российская экономика в целом процветала, когда цены на нефть были высокими, и многие состояния были нажиты новым классом «олигархов». Москва, столица, стала яркой и процветающей. Но Гаррельс сообщает, что во внутренних районах дела обстоят не так радужно, где меры жесткой экономии были вызваны снижением цен на нефть.
Деньги все еще тратятся в некоторых секторах. Российское государство допускает свободу вероисповедания, активно поддерживая Русскую православную церковь. В Челябинске, как и в больших городах, многие великолепно украшенные соборы и монастыри церкви были восстановлены в своем первоначальном блеске, снова снабжая «опиумом масс», презираемым Карлом Марксом.
Статуя Карла Маркса (с голубем на голове) в Москве
Гаррельс считает, что Россия переживает нечто вроде кризиса идентичности. Генофонд был сильно истощен ужасами Второй мировой войны и сталинскими чистками. Женщин по-прежнему значительно больше, чем мужчин. Российские военные жалуются, что им трудно найти подходящих новобранцев. Алкоголизм и наркомания довольно распространены среди российских мужчин.
Тем не менее, утверждает она, большинство россиян довольны или, по крайней мере, удовлетворены работой Владимира Путина. Его рейтинг одобрения находится в диапазоне 80%! Такой высокий рейтинг отчасти объясняется тем, что большинство россиян решительно не одобряли предшественника Путина, Бориса Ельцина, о котором Гаррельс говорит, что он «и «либералы», взявшие бразды правления в России [от Советов], не смогли устоять перед соблазном быстро разбогатеть коррумпированными методами».
Более того, при Ельцине преступные группировки часто применяли насилие для достижения своих целей. Коррупция при Путине остается безудержной, но, по крайней мере, порядок восстановлен, а экономика намного лучше, чем была раньше, даже несмотря на неудачи из-за снижения цен на нефть.
Путин в отпуске, лето 2017
Гаррелс нашел россиян, которые категорически не одобряют Путина. Есть защитники гражданских прав и прав человека, которые чувствуют себя скованно сильной атмосферой государственной цензуры и неизбежно вытекающей самоцензуры. Гаррельс говорит, что существует «непреодолимый разрыв» между сторонниками Путина и русскими, которые думают, что страна идет по ложному пути — очень похоже на нынешнюю ситуацию в США. Следует также отметить, однако, что русские в целом не так привязаны к идеалу «индивидуальных свобод» (против политики, отражающей благо коллектива), как мы на Западе.
Кроме того, большинство россиян зависят от спонсируемых государством средств массовой информации, где Путин смог переложить вину за многие проблемы России на Запад, по крайней мере, в глазах своих энтузиастов.
Русских также возмущает тот факт, что Запад, кажется, не знает о жертвах, которые они принесли во Второй мировой войне, понеся 95% военных потерь, нанесенных трем основным союзным державам (США, Великобритании и СССР). д думаю они выиграли войну практически в одиночку.
Памятник героическим защитникам Ленинграда, где во время блокады нацистами во время Второй мировой войны погибло более 1,5 миллиона человек
В любом случае улучшения, произошедшие в России со времен советского правления и правления Ельцина, поразительны. Россияне небезосновательно чувствуют благодарность Путину за все достижения страны в целом и в их собственном экономическом положении в частности.
Челябинск Памятник Игорю Курчатову, советскому физику-ядерщику, руководителю проекта по созданию советской атомной бомбы.
Гаррельс рассказывает историю Челябинска в серии глав, которые читаются как репортажи NPR. Они полны интересных разоблачений, как, например, в «Судебно-медицинском эксперте» об Александре Власове, заместителе судебно-медицинского эксперта области, работавшем на раскопках братской могилы советских времен.
Мы с женой посетили Москву и Санкт-Петербург и нашли их восхитительными. Но очевидно, что то, что видишь турист, и только в больших городах, мало что говорит о жизни вдали от больших городских центров. Книга Гаррельса предлагает интересный контрапункт.
Оценка: Эти снимки России вдали от больших космополитических областей России развлекают и проливают свет на менее известный регион этой страны.
Рейтинг: 3.5/5
Опубликовано Farrar, Straus and Giroux, 2016
Нравится:
Нравится Загрузка…
Это запись была размещена в Книжном обозрении и помечена как Книжное обозрение. Добавьте постоянную ссылку в закладки.
Обзор: В «Подержанном времени» голоса из затерянной России
Книги|Обзор: В «Б/у», голоса из затерянной России
https://www.nytimes.com/2016/05/25/books/review-in-secondhand-time-voices-from-a -lost-russia.html
Реклама
Продолжить чтение основного материала
Books of The Times
Credit…Patricia Wall/The New York Times 90 002 В «Горящее сердце Данко », рассказ Максима Горького (1868-1936), группа людей заблудилась в ночном лесу. Данко хочет привести их в безопасное место. Его сердце горит таким желанием, что загорается. Он вырывает его из груди и использует, чтобы осветить путь.
В жизни и работе лучших журналистов России есть немного Данко, элемент самопожертвования. Я думаю об Анне Политковской, убитой в день рождения Владимира Путина в 2006 году. Я также думаю о Светлане Алексиевич, родившейся в Украине, лауреате Нобелевской премии по литературе 2015 года.
Г-жа Алексиевич — журналист-расследователь, который в манере Стада Теркеля собирает объемные тома устной истории о послевоенной России. Ее книги приносят ей неприятности. «Зинки Бойз» (1992), например, о советских солдатах в Афганистане, привела ее к суду за клевету на Советскую Армию. (Она была оправдана.)
Когда она получила Нобелевскую премию, г-жа Алексиевич была мало известна на Западе.
Ее основные книги постепенно переходят на английский язык. А вот и ее новейшая книга «Время из вторых рук: последний из Советов», подробное исследование жизни в России после распада Советского Союза и подъема дикого вида капитализма.
Вы можете открыть этот документ где угодно; это своего рода огромное радио. Он предлагает поток голосов: врачи и писатели, гастрономы и бывшие кремлевские аппаратчики, солдаты и официантки. Госпожа Алексиевич дает этим людям пространство. Есть несколько вставок от автора. Когда она вставляет комментарий, он заключен в скобки и часто невыносимо трогателен, например: «Она больше не вытирает слезы», или «Она практически кричит», или «И мы оба плачем».
Выставлен груз катарсиса. Вокруг г-жи Алексиевич собираются люди, чтобы рассказать о своей жизни — вот еще чем она похожа на Данко — потому что она разговорчивая.
Большинство историй в «Secondhand Time» посвящены обещаниям эпохи Горбачева и Ельцина, обещаниям, которые были преданы. Вместо терпимости и возможностей людям была представлена бандитская форма капитализма, разделяющая людей на победителей и проигравших.
Вместо мира после 19После распада Союза Советских Социалистических Республик на независимые государства возродилась жестокая расовая ненависть.
Эта книга полна тоски по старым временам, какими бы ужасными они ни были. Один бывший секретарь Коммунистической партии говорит автору: «Социализм — это не только трудовые лагеря, осведомители и железный занавес, это еще и светлый, справедливый мир: все общее, слабых жалеют, правит сострадание. Вместо того, чтобы хватать все, что можно, ты сочувствуешь другим». Затем она добавляет о лидерах: «Они не строили себе яхты с душем из шампанского».
Частично тоска по старой интеллектуальной жизни России. Одна женщина говорит: «В одной руке мой ребенок умирает, а в другой я держу Солженицына. Книги заменили нам жизнь. Они были всем нашим миром».
Нобелевский лауреат Светлана Алексиевич. Фото… Эрик Рефнер для The New York Times все это время мы просто разговаривали. Появились совершенно новые люди, эти молодые парни в золотых кольцах и пурпурных блейзерах.
Появились новые правила: если у тебя есть деньги, ты считаешь — нет денег, ты никто. Кого волнует, что вы прочитали всего Гегеля? «Гуманитарные науки» стали звучать как болезнь».
Госпожа Алексиевич проводит нас по множеству кухонь, когда-то являвшихся душой русской диссидентской жизни. Раздел этой книги называется «Обрывки уличного шума и кухонных разговоров (1991–2001)».
«Для нас кухня — это не просто место, где мы готовим, это столовая, гостевая, кабинет, мыльница», — говорят автору. Кухни — это то место, где «мы могли критиковать правительство и, главное, не бояться, потому что на кухне ты всегда был среди друзей».
Подтекст «Время секонд-хенд» заключается в том, что сегодняшние русские кухни часто представляют собой бездушные места, заполненные просто подделками высококлассной бытовой техники. Бывает меньше разговоров. Как и меньше готовки. Один из собеседников рассказывает об открытии «Макдоналдса»: «Образованные, интеллигентные взрослые сохраняли оттуда коробки и салфетки и с гордостью хвастались ими перед гостями».
В предисловии к этой книге г-жа Алексиевич пишет о своем методе. «Я не спрашиваю людей о социализме, — говорит она, — я хочу знать о любви, ревности, детстве, старости. Музыка, танцы, прически. Мириады различных подробностей исчезнувшего образа жизни».
В этом доходчивом переводе Белы Шаевич она выносит эти детали на страницу. Но истории в «Secondhand Life» также могут быть мешковатыми и повторяющимися. Иногда вы чувствуете себя дрейфующим в повествовательной Сибири, оставленным мечтать о сжатии и редактировании, о навыках ножа, которые устный историк должен иметь в своем наборе.
Эта книга также может заставить вас потеряться во времени. Интервью собирались в течение многих лет, но даты указываются редко. Эта книга плотна на макроуровне, но иногда не хватает плотности предложения за предложением лучшей художественной литературы.
Это придирки. «Secondhand Time» — это лавина захватывающих разговоров. Взбиваются самые старые обиды. («Чингисхан разрушил наш генофонд».
Leave a Reply