В какой стране лучше жить и работать русским: Куда эмигрировать из России: 6 лучших стран для эмиграции

«Это как похороны». Россияне – о своем бегстве из страны

Социолог Любовь Борусяк провела собственное исследование новой волны эмиграции из России. Первый его этап прошел в апреле, второй – в сентябре. Как выяснилось, за эти полгода в этой среде произошли серьезные изменения.

Любовь Борусяк изучает проблему миграции уже не первый год. Еще в 2018 году она провела исследование, посвященное эмиграции высокоинтеллектуальной молодежи. Тогда о своей жизни и самоощущении ей рассказывали выпускники лучших российских вузов, уезжавшие на Запад учиться или работать в международных компаниях. Резкий всплеск эмиграционных настроений, произошедший после 24 февраля 2022 года, в корне изменил ситуацию.

Смотри также

Прорыв плотины Каховской ГЭС. Хроника вторжения

– До этого момента Россия относилась к странам с очень средним уровнем отъездов, – рассказывает Любовь Борусяк, – точное число уезжающих неизвестно, но за все постсоветское время из страны, по наиболее реалистичным оценкам, уехали примерно три миллиона человек. По сравнению со многими соседними странами из России уезжало довольно мало людей. В 2018 году я посмотрела динамику числа поданных в разных странах заявок на лотерею, победители которой могли получить грин-карту США. Оказалось, что из России в год подавали на эту визу примерно столько же людей, сколько из Молдовы; если сравнить абсолютную численность населения двух стран, то это просто несопоставимо! Из России уезжало намного меньше людей, чем из Украины или Узбекистана – это были лидеры по эмиграционной активности. Поэтому, когда в феврале этого года начался такой мощный взлет числа отъездов, меня это заинтересовало.

До «спецоперации» из России уезжало намного меньше людей, чем из Украины или Узбекистана

Конечно, точное число уехавших мы не узнаем никогда: такой статистики нет. И мое исследование – не количественное, а качественное. В апреле я взяла 60 интервью, причем обращалась к представителям группы, похожей на ту, которую изучала в 2018 году, то есть к людям образованным, преимущественно москвичам и петербуржцам. Среди моих респондентов были айтишники, экономисты, учителя, правозащитники, специалисты по коммуникациям, люди творческих профессий. Летом мне пришла идея: хорошо бы отслеживать, что происходит дальше с теми же людьми, с которыми я разговаривала вначале, и отчасти с новыми тоже. Я начала новую серию интервью (на этот раз поговорила более чем с 80 людьми) в последних числах августа и закончила 20 сентября, конечно, не ожидая, что буквально на следующий день ситуация переломится. То, что было накануне, – это уже исторический факт, потому что с объявлением в России мобилизации началась новая, совершенно другая эмиграционная волна.

Из моих респондентов этого не ожидал никто, мобилизация для всех была большим потрясением. За эти полгода уже сформировались некоторое понимание ситуации и того, как будут развиваться события. Ситуация менялась очень слабо, была довольно стабильной, казалось, что так может продолжаться долго, но, как мы знаем, этого не произошло. Сейчас ситуация даже более турбулентная, чем после начала военных действий. Тогда все-таки люди в основном боялись опасностей скорее гипотетических: может быть, закроют границы, может быть, начнется мобилизация, и людей, уезжавших от конкретной опасности, было немного. Сейчас люди боятся уже не гипотетической, а совершенно реальной опасности. И это совершенно другая ситуация отъезда.

Смотри также

Токаев спасает россиян от Путина

– Какие главные отличия выявила вторая волна исследования: что, собственно, изменилось за полгода?

– Существенно снизилась напряженность. Те страхи, которые были характерны для марта, к сентябрю очень ослабли. Закрытия границ уже почти никто не боялся, скорее расстраивались из-за того, что Европа закрывает эти границы. Страх мобилизации оставался, но гораздо менее выраженный. Казалось, что раз это не произошло в течение семи месяцев, то, скорее всего, уже не произойдет. Поэтому за лето многие мои респонденты побывали в Москве: можно выехать, въехать, тебя впустят и выпустят. Кому-то надо было оформить документы, взять какие-то вещи, кто-то сдавал или продавал квартиру. Были и те, кто приезжал на день рождения мамы, например.

Более того, часть респондентов за это время вернулась в Россию, правда, никто из них не думал, что возвращается навсегда. Кто-то рассказывал, что съездили, пару месяцев пожили, например, в Грузии, поняли, как устроена там жизнь, и вернулись на какое-то время, чтобы потом снова поехать, но уже более подготовленными. Одна респондентка рассказывала, что они с мужем решили завести ребенка, и в России у нее будет декретный отпуск, какие-то выплаты. Кроме того, мужу предложили хорошую работу в Москве, и ей было жалко лишать его такой возможности. При этом они съездили в Турцию и на всякий случай получили там вид на жительство. Ощущение, что все равно приехали на время и, скорее всего, снова уедут, было более-менее у всех.

С объявлением в России мобилизации началась новая, совершенно другая эмиграционная волна

После огромного весеннего взлета активность отъездов сократилась, зато увеличилась активность переездов. Люди, особенно в начале, уезжали туда, куда было легче всего выехать. За время ковида у многих закончились европейские визы, у некоторых – загранпаспорта, поэтому поехали в те страны, которые раньше вообще не рассматривали как места, где они хотели бы жить. Большинство образованной публики все-таки ориентировано на Европу, а не на такие замечательные страны, как Казахстан, Узбекистан или Армения.

Пограничный переход Верхний Ларс на границе Росси и Грузии, 28 сентября

Были люди, настроенные оставаться там, где они оказались волею судеб. Кто-то за эти полгода получил ВНЖ, кто-то нашел работу, люди начали создавать бизнесы, но очень многие продолжали сидеть на чемоданах или уже взяли их в руки, смогли получить европейские визы и переехали. Состав стран, представленный во второй волне исследования, существенно изменился. Многие страны, конечно, остались (в том числе Армения, Грузия, Турция, Израиль). Но при этом сильно расширилась европейская география, и появились первые респонденты, которые уже сумели получить визу и поехали работать в США.

Любовь Борусяк

Довольно много народа поехало в Лондон. Когда я спрашивала, где бы вы хотели жить в Европе, мои респонденты чаще всего называли именно Лондон. Люди поехали в Германию, довольно многие – в Португалию. В Сербию и Черногорию многие уехали еще весной, а сейчас таких стало гораздо больше.

– Какие впечатления у людей от тех стран, в которых они оказались? Чем они довольны, чем недовольны?

Те страхи, которые были характерны для марта, к сентябрю очень ослабли, закрытия границ уже почти никто не боялся

– Практически все люди, куда бы они ни приехали, довольны отношением к себе со стороны местного населения. Представьте: вы неожиданно оказываетесь в какой-то стране, при этом постоянно читаете о том, что весь мир ненавидит приехавших из страны-агрессора: конечно, у людей были большие опасения, что к ним будут плохо относиться. Здесь вообще особая ситуация, ведь много народа поехало в те страны, которые раньше были, наоборот, источником мигрантов для России, и вдруг наши люди оказались в той ситуации, в которой раньше находились в России приезжие из Армении, Казахстана, Узбекистана. Это довольно сильная история! А это все-таки люди, ориентированные на Европу, разделяющие европейские ценности, многие из них бывали в европейских странах, где чувствовали себя своими.

Когда четыре года назад я изучала молодых интеллектуалов, уехавших в Штаты, Германию, Англию, Голландию, они считали, что находятся там по такому же праву, как любые другие люди, у них такое же образование, такая же система ценностей, они там свои. Сейчас ощущения, что мы «свои», все-таки намного меньше. Тем не менее почти все мои респонденты говорили, что отношение хорошее, хотя, конечно, в каждой стране своя специфика. Люди очень радовались тому, что никто не плюет им вслед и не кричит злые слова, о чем им приходилось читать в социальных сетях. Единственное – довольно трудно тем, кто оказался в странах Балтии.

В сентябре я спрашивала людей, как они относятся к тому, что ряд стран практически закрывали границы, и почти все относятся негативно, считают это несправедливым: мы такие же европейцы, нам просто не повезло родиться в стране, которая оказалась вот такой. Это довольно сильные обиды.

Во многих странах, куда приехало значительное количество россиян, начала создаваться русская инфраструктура. Приехали русские маникюрши, парикмахеры и так далее, их передают из руки в руки, ходят к ним. Где-то стали создаваться русские или международные школы. Но большинство все равно еще находилось на чемоданах. Тех, кто уверен, что надолго приехал в страну, где он оказался на момент разговора, было меньшинство. Очень многие говорили, что не знают, где они будут через полгода. Вообще, говорили о некоем тяжелом ощущении: сильно схлопнулся горизонт планирования, ты перестал контролировать свою жизнь.

– Как называют сами себя эти люди, уехавшие из России: эмигрантами, релокантами, беженцами, как-то еще?

Практически все люди, куда бы они ни приехали, довольны отношением к себе со стороны местного населения

– Беженцами – нет, за исключением единиц. В апреле эмигрантами себя называли очень немногие: это слово кажется страшным, оно как-то фатально звучит, может быть, все-таки это кончится, может быть, мы вернемся. .. Поэтому часто говорили, что они – именно релоканты: это звучит более нейтрально. А вот в сентябре уже многие стали называть себя эмигрантами, приняли этот статус. Когда я в 2018 году опрашивала людей, которые по своей воле уехали учиться или работать, эмигрантами практически никто себя не называл, даже экспатами – мало кто. Не было какого-то общего слова. Кто-то называл себя человеком глобального мира, кто-то – ученым, который работает в такой-то стране. Мои респонденты, молодые, успешные, рассказывали, что слово «эмиграция» вообще устарело: мы живем в глобальном мире, границы открыты, ты волен переезжать, куда хочешь. Но сейчас с изменением ситуации и ощущение тоже изменилось.

Смотри также

Латвия объявила режим ЧС на границе с Россией из-за мобилизации

– Это действительно не вполне эмиграция в том смысле, в каком это было, скажем, в советские годы: у многих есть возможность не только в любой момент вернуться, но и просто съездить на родину по делам. А каковы впечатления у тех, кто побывал в России?

– Говорят очень разное. Для кого-то это чисто инструментальная вещь: съездил, сделал дела, вернулся, надо будет – вновь съезжу. Катастрофически тяжело тем, для кого отрыв от родной страны был мучителен: в основном это не самые молодые люди. Одна из респонденток сказала, что это как вторые похороны. Ты уехал, разорвал связь с городом, со страной, как бы похоронил свое прошлое, а потом ты возвращаешься, и все это как будто вернулось на короткий срок, но снова надо расставаться, и вторые похороны еще тяжелее. Большинство моих респондентов говорят: в Москве как было, так и есть. Город вроде бы такой же, каким был, а он не может быть таким же, потому что ситуация совершенно другая, и как относиться к тому, что все работает и в магазинах все есть: радоваться или расстраиваться? Все это вызывало тяжелые экзистенциальные переживания.

– Есть такие, кто говорит, что совсем не скучает по родным местам, вообще не хочет возвращаться в Россию?

– Есть. Но это единицы. Вот, скажем, молодой мужчина, который пожил за границей уже в нескольких странах, работает на международную IT-компанию: для него это очередное путешествие, и он не сильно скучает. Обычно такой человек сначала рассказывает, как у него все круто и замечательно и с деньгами, и с жильем, и с работой. А потом, когда спрашиваешь: совсем оторвались и не скучаете по дому? – оказывается, что все-таки скучает. Очень тяжело рвать корни не совсем по своей воле. Одно дело – мои респонденты 2018 года, которые всегда могли приехать и повидаться с близкими, а те, кто не мог прижиться на новом месте, просто возвращались; сейчас все это гораздо более проблематично, даже несмотря на то, что, казалось бы, ситуация устаканилась. Да, она тогда, до 21 сентября, несколько устаканилась, но никуда не ушли причины, выгнавшие людей из своей страны.

– Какие основные причины своего отъезда называют люди?

Сильно схлопнулся горизонт планирования, люди перестали контролировать свою жизнь

– Первое – это релокация вместе с компаниями. Второе – страх и паника. У меня был респондент из Абу-Даби, очень серьезный ученый. Когда я его спросила, почему они с семьей так резко рванули, да еще в Эмираты, он ответил: так паника же; мне ночью позвонили друзья, сказали, что завтра закроют границы. А кто-то уезжал, опасаясь уже конкретных репрессий. Были и те, кто уезжали, боясь ухудшения экономической, бытовой ситуации в России, хотели сохранить свой уровень и качество жизни.

Очередь машин и ночующие в палатках люди на подъезде к границе Казахстана в Астраханской области

– Один из самых сильных страхов новых эмигрантов уже реализовался – это объявленная 21 сентября мобилизация. Понятно, что вы еще не успели провести исследование по этому поводу. Но что вы скажете о реакции россиян, которая видна и по уличным разговорам, и по соцсетям, и по новостным лентам?

– Настроения в Москве существенно изменились. Раньше, по моим длительным наблюдениям, было ощущение, что «нас все это особенно не касается, мы живем как жили, у кого-то дела стали похуже, но, в общем, небо над головой то же, магазины, доставка, парикмахерские, вся инфраструктура работает так же, а война происходит где-то далеко». А сейчас ощущение, что это происходит уже здесь, касается нас самих. Напряженность в городе очень большая, страх велик: теперь он пришел в Москву по-настоящему.

Сегодня под впечатлением от парикмахерской, куда хожу много лет и где наблюдала в течение всего этого времени разговоры о чем угодно, кроме самого главного: о детях, внуках, семейных проблемах, о том, что растет на даче, куда в отпуск ездили. Сегодня впервые были разговоры исключительно о страхах за своих детей. Тут, конечно, скорее видна некоторая покорность: этот ужас может прийти, и что тут сделаешь? У людей такое ощущение, что ничего.

– Все та же беспомощность, отсутствие протестной реакции?

– С протестами тяжело, людям очень страшно: их очень сильно задавили.

Один из самых сильных страхов новых эмигрантов уже реализовался – это объявленная 21 сентября мобилизация

– Речь даже не о протесте с выходом на улицу, а о протесте внутреннем: мы против, мы не допустим…

– Такого я не слышала. Очень страшно, но что делать? Да, ощущение беспомощности. Пока единственная серьезная реакция, которую я вижу, – это новый мощный подъем отъездов, преимущественно мужских.

Очередь на российско-финской границе. 22 сентября 2022 года

– Как может развиваться дальнейшая ситуация с эмиграцией из России, от чего она будет зависеть?

– Это зависит от многих причин. Первое – можно ли будет выехать. Второе – куда и как можно будет въехать. Пока это невозможно понять. Это во многом зависит от политики тех стран, которые готовы или не готовы принимать россиян.

Напряженность в городе очень большая, страх велик: теперь он пришел в Москву по-настоящему

– Если будут открыты границы, если какие-то страны продолжат пускать российских граждан, то этот поток, очевидно, не прекратится, пока не изменится ситуация в России?

– Отличие нынешней ситуации от прежней: она уже не будет стационарной, уже ни у кого не будет ощущения, что то, что сейчас есть, продолжится еще, скажем, полгода. Ожидания уже обмануты, и люди ждут, что дальше события обязательно будут развиваться в худшую сторону.

– То есть ситуация драматизируется, и люди в этой ситуации принимают более резкие, спонтанные решения?

– Сначала тоже принимали резкие и спонтанные. Все это очень напоминает начало марта. Только теперь понятно, для кого самая большая угроза, а тогда это не было очевидно. Кроме того, пока не понимают, что будет происходить внутри страны. Тогда об этом еще особенно не думали, сейчас начали думать. Усилилось ощущение, что в России могут быстро развиваться и усугубляться репрессии.

– Что означают для самой России эти массовые отъезды, причем прежде всего – людей с хорошим интеллектуальным, образовательным, финансовым, профессиональным ресурсом?

– Не стоит преувеличивать масштаб: до 21 сентября он был не таким огромным, чтобы это было действительно очень заметно. Сейчас, когда началась новая волна, это может стать более заметным, увидим через некоторое время. Конечно, это уже сказалось на школьном образовании. Сейчас будет очень большое ужесточение по отношению к тому, что происходит в школах, и таких свободных школ, которые были раньше, видимо, уже не будет. Из хороших школ уже много учителей уехало, уедут и еще. Удар по школьному образованию очень существенный, особенно по столичному. Отчасти это коснется и вузов, уже коснулось.

Не знаю, что будут делать уезжающие сейчас из России молодые парни: у них очень сложная ситуация. Одно дело, если ты айтишник и на тебя есть международный спрос, другое – если ты закончил какой-нибудь вуз по не самой востребованной профессии: где такие люди найдут квалифицированную работу? Кто-то найдет, кто-то – нет. В первой волне отъездов было стремление сохранить свой профессиональный и социальный статус. Видимо, теперь придется смириться или с тем, что статус они потеряют, или с тем, что надо что-то придумывать самим, пытаться создавать новое. В общем, это еще более сложная ситуация, чем весной.

– На какие специальности есть спрос за границей?

Очень тяжело рвать корни не совсем по своей воле

– Кроме пресловутых айтишников это консалтинг; многие говорили, что самый большой спрос на людей с руками: слесарей, водопроводчиков, маникюрш. Очень востребованными оказались хорошие учителя. Такие есть среди моих респондентов, и они говорят, что у них куча предложений. На профессоров спрос существенно ниже.

– Что на вас произвело самое большое впечатление в процессе этого исследования?

– Как ни странно, очень запомнились разговоры о том, продавать или не продавать квартиру в России. С одной стороны, многие были уверены, что они уже очень вряд ли вернутся, и понимали, что квартиру надо продавать – и деньги пригодятся, и она уже не нужна. Но не решались, говорили: вот не могу, и все, потому что это мой дом, я столько сил в него вложил, сделал все, чтобы в нем прекрасно жить. Отрезать окончательно, отрубить эти концы – это вроде бы и нужно, и пока невозможно. Люди говорят об этом буквально со слезами. Вот этот милый дом, как символ корней и того, что ты уже точно уехал навсегда, не вернешься, – это, конечно, у многих сильное переживание.

Смотри также

За неделю число россиян, пересекших границы Евросоюза, выросло на 30%

Еще запомнилась фраза про Лондон, в котором очень хочется жить. В какой-то момент я спросила у респондента: да что там, медом, что ли, намазано в этом Лондоне? И получила такой ответ от человека, который приехал из Мытищ: Лондон – это словно район Москвы, но не центр, а Мытищи, все мое комьюнити в нем. Вот это стремление сразу влиться в свое комьюнити очень сильно.

Еще в 2018 году, когда я разговаривала с уехавшими, все-таки большинство из тех, кто оказывался в крупных городах, в нерабочее время много общались с русскими. Сейчас тоже есть такое стремление. Один респондент раздраженно сказал: они везде создают свою маленькую Россию вместо того, чтобы интегрироваться в жизнь страны. Стремление создавать маленькую Россию, жить в своем комьюнити продолжает быть очень сильным. Конечно, это гораздо комфортнее: язык, общие воспоминания, общие ценности. Но если люди приезжают надолго, лучше все-таки пытаться интегрироваться в среду страны.

Другое дело, что большинство не надеялось остаться надолго. Был парень, который уехал в одну из стран, но у него бизнес в России. В той стране ему не очень понравилось, и он решил на время вернуться, и бизнесом заниматься, и вообще дома лучше. Бизнес шел неплохо, все было хорошо. Тем не менее он как привез чемодан, так несколько месяцев и держал его в прихожей, чтобы помнить: он здесь не навсегда, совсем не факт, что он останется, и не позволять себе привыкнуть. Думаю, сейчас этот чемодан ему уже пригодился.

Они везде создают свою маленькую Россию вместо того, чтобы интегрироваться в жизнь страны

Вот что еще поразило. Одна из респонденток живет в Берлине с мужем и трехлетним ребенком. Они гуляют на детской площадке, и там дети восьми-десяти лет играют в войну между Россией и Украиной. Представляете?

– А что думают ваши респонденты о будущем России?

– Практически все говорили, что ничего хорошего, скорее всего, не будет. Только один респондент сказал: я надеюсь, через несколько месяцев это кончится, и я смогу вернуться.

– Стало быть, все остальные на это уже не надеются?

– Нет, не надеются. Но при этом никто не предполагал, что через несколько дней после нашего разговора события развернутся именно таким образом.

– Каковы ваши основные выводы из этого исследования?

– Эти выводы относятся к той, еще стационарной ситуации. До начала «спецоперации» довольно значительную долю людей из той группы, которую я изучаю, не устраивало то, что происходило с внутренней и внешней политикой России, они видели, что режим ужесточается, и им это не нравилось. Но все-таки казалось, что жить можно, поэтому они не предпринимали активных действий к отъезду. Больше половины моих апрельских респондентов говорили, что не думали об отъезде, другие отмечали, что теоретически думали, но ничего не предпринимали. При этом люди ремонтировали квартиры, сажали цветы на даче, растили детей: да, жить можно, хотя живем плохо.

Потом произошел чудовищный стресс, когда все это рухнуло, и они уехали. Сначала находились в ситуации полной неопределенности, вообще не понимали, что с ними будет, как быть. Но потом все начало как-то устаканиваться, люди начали искать, где они больше хотят жить, кто-то находил работу, а кто не находил, возвращался. Стало очевидно, что можно и в Москву съездить, и не произойдет ничего ужасного.

Лондон – это словно район Москвы, но не центр, а Мытищи, все мое комьюнити в нем

И тут раз! – новый взрыв, еще сильнее предыдущего. И это опять ломает то, что уже накоплено, сложилось, определилось, и опять наступает неопределенность, причем более тяжелая, на более высоком уровне. У тех, кто уже как-то прижился, у кого все в порядке с работой, жизнь продолжается, хотя новый стресс очень силен. А для новых все опять сначала, и им еще тяжелее. Но когда началась весенняя массовая волна эмиграции, люди приезжали в другую страну, и им приходилось очень сложно с устройством, с первичной адаптацией. А сейчас уезжающим начали массово предлагать помощь те, кто приехал раньше. Сейчас, с одной стороны, будет сложнее, потому что где-то уже слишком много эмигрантов, все перегружено, все дорожает, труднее снять жилье. Но, с другой стороны, есть ощущение, что кто-то может помочь, и я вижу много рук помощи, люди даже готовы кого-то поселить у себя на время.

Знаете, что еще интересно? Люди очень хотят рассказывать свои истории. Им важно говорить о своей эмиграции, потому что при этом они сами начинают как-то рефлексировать то, что с ними происходит. Ведь эмиграция, тем более такая – это большой стресс, и когда ты пытаешься отрефлексировать все эти события и свои переживания, это помогает эмоционально. Многие говорили, что наш разговор для них – это психотерапия.

4 стадии адаптации в новой стране — T&P

Радость и ощущение, что для счастья нет преград, — это обычно только первый и один из самых коротких этапов, через которые приходится пройти после переезда в новую страну. Как только эйфория утихает, возникает много проблем — от бытовых вопросов из серии «как оплатить электричество?» и «где починить велосипед?» до более насущных «как найти друзей и не стать изгоем?». Автор научно-популярной книги об эмиграции «Как переехать в другую страну и не умереть от тоски по родине» Оксана Корзун изучила, какие научные исследования были проведены на эту тему за последние 50 лет, и пообщалась с эмигрантами из разных стран.

«Теории и практики» публикуют главу о сложностях адаптации на новом месте.

«Как переехать в другую страну и не умереть от тоски по родине»

В конце XX века ученые особенно заинтересовались процессами адаптации эмигрантов к новым условиям жизни и культурным шоком, поскольку миграция стала обычной частью жизни почти каждой страны. Было разработано несколько теорий, которые смогли описать механизм привыкания к новой стране и адаптацию. Самой известной и самой спорной теорией стала U-кривая адаптации, представленная Калерво Обергом еще в 1954 году, а позднее неоднократно изучаемая и дорабатываемая другими исследователями.

Эту теорию неоднократно критиковали за слишком универсальный характер, указывая, что она не может соответствовать всему разнообразию человеческого опыта. Но за последние 50 лет не было разработано другой теории, которая бы стала более подходящей, чем U-кривая. Несмотря на ее недостатки и слишком условный характер, она была подтверждена частично или полностью множественными исследованиями других авторов. […]

Стадии и этапы адаптации, согласно U-кривой, не всегда предполагают их обязательное и полное прохождение всеми эмигрантами. Некоторые пропускают часть этапов, кто-то застревает на одном и дальше не двигается. Существует множество факторов, которые влияют на окончание приспособления и стадии, которые может пройти человек, чтобы полностью адаптироваться — например, уровень образования, ожидания от новой страны, культурная разница и многие другие. […]

Первый этап адаптации — туристический, человек ощущает эйфорию от переезда, «я здесь, я смог, для меня нет преград». Эта стадия предполагает некоторое снижение критического мышления к действительности, эмигрант сосредоточен на приятных ощущениях, новых местах, разнообразии в магазинах, новых вкусах, окружающей среде, развлечениях. К тому же часто эмиграции предшествовал нервный переезд и период сбора документов — на этом этапе человек расслабляется и выдыхает.

Этот этап обычно длится непродолжительное время. Калерво Оберг говорит о нескольких днях и до 6 недель. Стоит отдельно отметить, что речь здесь идет скорее о бытовом ощущении новизны от смены обстановки, и меньше об облегчении от покидания места жительства, которое не нравилось.

«Радость была только от того, что, наконец-то, удалось переехать, так как примерно 5 лет до этого я выстраивала план, как переехать семьей из города, где мы жили, чтобы все остались довольны. Остальные ощущения скорее можно оценить, как доброжелательный интерес к тому, что вокруг. Радость от переезда все еще не утихает, т.к. в России с нашей точки зрения, ситуация только ухудшается, интерес к тому, что вокруг, устаканился на относительно невысоком уровне».

Арина, Канада, 1,5 года в другой стране

На втором этапе, этапе постепенного разочарования, проблемы неспешно нарастают. Эмигрант имеет еще свежие воспоминания о старой стране и неизбежно начинает сравнивать и обычно не в пользу новой страны.

Чаще всего это происходит через стереотипы, с которыми он жил в стране отъезда — сейчас с ними можно столкнуться в реальности и часто это вызывает необходимость пересматривать собственные взгляды.

На фоне этого происходит постепенное снижение настроения, поскольку необходимость встраиваться в окружающую среду предполагает столкновение с бытом и жизнью другой страны и может вызывать негативные ощущения, поскольку навык общения в этой культурной системе еще не выработан или не доведен до автоматизма. На этом этапе присутствует сильное ощущение чужеродности и отсутствие чувства «дома».

У некоторых людей могут возникнуть мысли о собственной неполноценности, дискомфорт от общения с окружающим миром из-за невозможности понять людей в новой стране, отчуждение. Часто это выливается в сознательные попытки уменьшить общение с другими людьми, изолироваться, появляется разочарование в выборе страны и вообще в переезде.Человек начинает задавать себе вопросы о правильности его выбора.

«Я очень быстро поняла, что бельгийцы в большинстве своем мне не нравятся. Прежде всего, они с большим скрипом впускают людей со стороны, других, иностранцев. Речь не о том, чтобы выпить где-нибудь пиво, а о том, чтобы найти тех, с кем можно было поговорить по душам. Раздражало еще многое, например, вспоминается их какое-то мещанство, что ли, замкнутость на собственном мирке, что-то вроде английского narrow-minded. У кого-то это — семья, у кого-то — город, у кого-то — страна (или только ее северная часть, где говорят на нидерландском). Это совершенно не соответствовало моему мироощущению, где я — это маленькая точка в большом и очень-очень разнообразном мире. И это тормозило многие разговоры, и очень меня раздражало само по себе».

Анна, Антверпен, 2 года в другой стране

На этом этапе мигрант может начать больше общаться с бывшими соотечественниками, как и лично, так и в интернете, иногда выражая там свою возникающую агрессию и раздражение из-за невозможности высказать ее тем людям, которые были причиной гнева. Общение с соотечественниками помогает ощутить себя на короткое время в безопасной среде, отдохнуть от иностранного языка, от напряжения из-за изучения нового социального окружения, хотя и вызывает приступ тоски по старой жизни.

«Злость и раздражение — нет, не чувствовала. По большей части, когда заканчиваешь бегать по разным местам, собирать документы и бумажки, находят одиночество, тоска и ностальгия. Но опытный перезжальщик знает, что с этим всем делать =). Для меня самое сложное было — это отсутствие машины и людей, которые могут помочь обустроиться. В первую неделю или две находишься в постоянном стрессе: поиск квартиры, покупка всего самого нужного, наладить платежи за электричество, воду и т.д.».

Тамара, Великобритания, 5 лет в другой стране

Новая страна может казаться эмигранту неправильной, нелогичной, агрессивной, стереотипной, а страна отъезда, наоборот, вызывает приятные ощущения и кажется разумной, правильной, безопасной. Это ощущается, как будто ты чужой, ты никогда не сможешь их понять, ты воспитывался по другим моделям, книгам, не понимаешь, как они реагируют на те или иные вещи.

На этой стадии иногда даже кажется, что местные люди сознательно не хотят общаться и затрудняют жизнь (иногда это не лишено смысла — многие интуитивно чувствуют враждебное отношение эмигранта и отвечают тем же).

«Я испытывала большой стресс по поводу вступительных экзаменов и визы, которая была еще в изготовлении. Многое должно было совпасть само, сложиться и от меня напрямую не зависело, это чувство было неприятным. В остальном, ностальгии не было, чувства того, что я чужая — не сильно (в смысле, очевидно, что я не местная, но при этом было ощущение дружелюбности окружающего по отношению ко мне). Чувство одиночества было особенно на первой неделе, а потом стало легче. Я просто старалась сильно не накручивать себя, что я одна».

Кира, Вена, 1,4 года в другой стране

На этом этапе может возникнуть нежелание учить новый язык и использовать его в быту, раздражение и злость, что вообще приходится его учить — таким образом человек пытается защититься, поскольку оберегает себя от ощущения провала и страха, что над тобой посмеются, например, когда коммуникации не получается, или делаются ошибки в речи, слышен акцент или тебя постоянно переспрашивают.

Часто это может быть связано с тем, что человек не принимает новую жизнь, боится коммуникации с местным населением, приписывая ему враждебные качества — отчуждение, высокомерность, закрытость. Незнание языка выступает защитным барьером — я вас не понимаю, значит, и обидеть вы меня не можете.

«Я столкнулась с гигантским психологическим языковым барьером. Оказалось, что намертво вбитое в детстве «не смей сделать ошибку» не дает никакой возможности говорить на английском — страшно, стыдно, мучительно сложно. До сих пор язык знаю довольно плохо с моей точки зрения, хотя вокруг полно иммигрантов, которые знают его намного хуже меня и чувствуют себя совершенно свободно при этом. Местами этот барьер преодолен, продолжаю занятия языком с преподавателями».

Арина, Канада, 1,5 года в другой стране

Иногда в такой ситуации человек может видеть себя, как отрытого, дружелюбного, иногда с искренним недоумением, почему люди вокруг не стремятся общаться с ним. Если же ситуация меняется и человек начинает замечать за собой черты враждебности к местному населению, а с их стороны открытость и дружелюбие, это может вызывать агрессию, попытки самоутверждения за их счет, оборонительное поведение, чтобы не признавать свои ошибки, поскольку на этом этапе это особенно тяжело дается.

Вопрос агрессии и раздражения у эмигрантов сам по себе большая тема для исследования. Процесс адаптации требует серьезного пересмотра взглядов на жизнь, меняет человека изнутри как личность. Многие эмигранты в первые месяцы могут реагировать очень болезненно на смену ролевых моделей — в России мы все были кем-то, но в новой стране все придется начать с начала. Изучение нового неизбежно сопровождается ошибками на практике, но для некоторых людей, особенно, склонных к перфекционизму, такая ситуация может вызывать фрустрацию и гнев.

Эмигранты, испытывая неприятные эмоции, часто не могут выразить их на источник проблемы — другую страну и жизнь других людей, и копят их в себе. Часто единственный источник для облегчения эмоций — это другие эмигранты или незнакомцы в интернете.

© JohnDWilliams / iStock

Другие переселенцы, пытаясь справиться с нарастающим валом подавляемых эмоций наоборот говорят только об очень положительных вещах в своей жизни, иногда преувеличивая, не желая признаваться самим себе в проблемах.

В процессе адаптации эмигранты часто сталкиваются с ощущением потери роли — теперь все придется начать заново, с чистого листа, у некоторых людей может возникать ощущение неполноценности. Для многих именно этот этап занимает наиболее продолжительное время, по сравнению со всеми остальными, поскольку если новая роль не находится, то многие начинают пересматривать свое отношение к переезду или запираются в отрицании.

Особенно долго и сложно он может проходить для людей, которые замыкаются в русскоязычной среде — тесно общаются с другими мигрантами, читают русский интернет, русские книги и смотрят русское телевидение, сознательно сокращая общение с местным населением, чтобы иметь возможность вернуться в зону комфорта, поближе к соотечественникам, уменьшить давление. Это помогает быстро повысить самооценку и отдохнуть от напряжения, но серьезно замедляет процесс адаптации, который невозможен без изучения жизни местного населения.

«Изредка общаюсь с 2-3 русскими. Самая большая часть русских здесь — так называемые «русские немцы» — рожденные в России потомки немецких переселенцев, за редким исключением неинтересные люди. Человек, который добился чего-то в стране, где вырос, много раз подумает ради чего он бросит все и сорвется со всей семьей в незнакомую страну. Кто ничего не достиг там, приехав сюда, толком не овладевает немецким, полузабывает русский, в результате говорит на дикой смеси, живет на материальную помощь или работает на работах, не требующих образования, смотрит российское телевидение вместо немецкого и становится горячим поклонником Кремля. Они общаются как правило между собой, общаясь с немцами «касательно». Другая группа русских здесь — «русские жены». Это зачастую более интересные люди, но они не примыкают к каким-либо русским сообществам. Русские представители культуры и науки, находящиеся здесь, мне ни разу, к сожалению, не встречались».

Елена, Гамбург, 14 лет в другой стране

В самое худшее время этого этапа он может ощущаться как период сильного кризиса и предполагать серьезные проблемы с реалистичным восприятием мира. Окружающие люди могут казаться враждебными, эмигрант ощущает сильное чувство одиночества, неприятия его этим миром.

У него возникают сомнения в собственной ценности, сильная неудовлетворенность собой и окружающим миром, полностью пропадает ощущение своей роли в новой стране. Естественной реакцией на многие ситуации становится агрессия, отрицание, раздражение. Тоска по дому может стать невыносимой и многие задумываются о возврате, чтобы только не скучать так сильно.

Это состояние действительно серьезно и опасно, оно может толкнуть человека на необдуманные поступки, даже на суицид, настолько тяжело это может переживаться.

«Первое, что я почувствовала — убожество капиталистической системы — мне казалось все кругом мелочным, жадным, несердечным. Я не скучала по стране, но я скучала по русской культуре и петербургской интеллигенции. Так как переехала я совсем недавно, эти ощущения, хоть и в меньшей степени, мои ежедневные спутники. Пока что я лишь безуспешно с ними борюсь».

Анна, Гейдельберг, 3 месяца в другой стране

На этом этапе часто возникают психосоматические расстройства, депрессии, различные неврологические проблемы. Могут возникать болезни без видимых на то причин, меняется режим сна, иногда кажется, что сил нет даже чтобы встать с кровати. Возрастает агрессия по отношению не только к местному населению, но и к ближайшему окружению, семье, это обманчиво позволяет защитить свое самолюбие на короткий срок, повысить самооценку.

«Я немного чувствовала неприязнь к местному населению. Казалось, что они не одобряют моего слабого английского и мою застенчивость воспринимают как заносчивость».

Татьяна, 5 месяцев в другой стране

Часто, находясь в серьезном напряжении из-за попыток адаптироваться, эмигрант может испытывать чувство злости и сильного раздражения на местные обычаи и людей, их поведение, он отрицает культуру новой страны, чувствует негодование из-за культурных различий.

Именно на этом этапе возникает жгучее и непреодолимое желание вернуться в привычную обстановку и люди, не выдерживающие напряжения, возвращаются в старую страну. Многие забывают из-за чего они уехали, домашняя обстановка кажется островком спокойствия и уюта, местом, где можно наконец отдохнуть, сбросить напряжение и стать самим собой.

© mundam / iStock

Гарри Триандис, американский психолог, здесь выделяет отдельный этап — самое «дно» кризиса, обострение всех негативных переживаний и, по его мнению, именно здесь делается выбор — пересилить себя и начать адаптироваться, даже если ничего не получается, или разочароваться в себе и новой стране и уехать обратно.

«Я испытывала неприятные чувства. Первый месяц до начала учебы запомнился как нечто ужасное. Раздражало очень многое. Например, не вызывали симпатию бельгийцы; было одиноко вначале; уставала решать бесконечные вопросы и трудности (где достать велосипед, где починить что-то, где купить что-то, магазины, закрывающиеся в 6 вечера, а по воскресеньям вообще многие не работают; какие трудные процессы с документами и оплатой; трудно было в основном потому, что еще не было ни вида на жительство, ни счета банковского местного; язык! бельгийцы говорят на особом варианте нидерландского, и мне было очень сложно привыкнуть вначале, по телефону говорить — так это вообще была пытка). В общем, разведывание ситуации у меня почему-то вызывало только отвращение и не радовало. Хотелось, чтобы все было знакомо и понятно».

Анна, Антверпен, 2 года в другой стране

На следующем этапе адаптации, этапе приспособления, медленно и постепенно начинают разрешаться накопившиеся проблемы, появляются первые близкие знакомые среди местного населения, отношения с коллегами улучшаются. Бытовые сложности больше не вызывают таких затруднений, появляется возможность попробовать что-то новое, а не только болезненное желание держаться только за знакомое и привычное.

У кого-то это проявляется в чувстве юмора — появляются силы пошутить над собой, посмеяться над ситуацией, учитывая, что раньше это вызывало боль и негативные ощущения. Другие обретают способность начинать разговоры с незнакомыми людьми без страха, бывать на городских мероприятиях, одним выходить в город, если раньше это осуществлялось только в случае крайней необходимости.

«Ощущение ностальгии не пропадет никогда, также, как и ощущение или боязнь, что тебя не примут или скорее страх, что не так отреагируют, как «наш» бы отреагировал. На работе (сейчас я уже работаю) коллеги, такое ощущение, что боятся со мной иногда заговорить. Обычно начинаю разговор первой я».

Нина, Гент, 5 лет в другой стране

Эмигрант постепенно находит новые возможности для реализации, мир вокруг больше не кажется таким безысходным и непонятным. Новая страна постепенно начинает казаться все более понятной и доступной, страна отъезда и соотечественники все больше отдаляются, появляется возможность чувствовать себя в безопасности без связи с Россией.

Кто-то на этом этапе уже способен помогать другим, например, новым эмигрантам. Кажется, что уже есть силы, чтобы утешить и поддержать не только себя, но и других.

«Неприятные ощущения возникли после 6 месяцев пребывания в стране и продолжаются до сих пор (снижаясь), так как борюсь и насильно тащу себя в общество американцев и стараюсь найти друзей. Еще я стараюсь адаптировать свой стиль одежды. В Москве люди более декоративно одеваются, здесь — более спортивно. Пытаюсь научиться поддерживать разговор во что бы то ни стало».

Ирина, США, 11 месяцев в другой стране

На последнем, четвертом этапе адаптации, этапе бикультурализма, мигрант уже полностью адаптирован к окружающему миру, ему легко взаимодействовать с людьми, бытовые ситуации больше не вызывают неприятных ощущений. Человек чувствуют, что новая страна ему нравится, но при этом он может критически оценивать ее положительные и отрицательные стороны, не сравнивая при этом со страной отъезда, ситуация полностью стабилизирована, негативные эмоции не появляются или появляются очень редко.

Эмигрант способен оценить новую страну и местное население как других, отличающихся, не плохих или хороших, несмотря на то, что ранее им могли навешиваться ярлыки, иногда негативные, для облегчения понимания и определения своей собственной роли. Даже если происходит какое-то непонимание при общении с людьми в новой стране, это больше не вызывает страха и раздражения, над этим можно даже посмеяться.

Личность человека при этом обогащается, он становится сильнее и выносливее в эмоциональном плане, способен быстрее ориентироваться в стрессовых ситуациях. Фактически, человек впитал в себя две культуры, повышая тем самым свою самооценку, у него появляются силы двигаться дальше и делать больше.

«Адаптация в Канаде продлилась года два. В принципе, я почувствовал себя полностью адаптировавшимся после того, как записался на волонтерскую программу помощи вновь приехавшим, и проговорил все что надо с тьютором. На нее можно было бы и сразу записаться».

Стас, Канада, 6 лет в другой стране

«Потребовалось примерно лет 10 чтобы преодолеть языковые и бытовые трудности и чувствовать себя полностью комфортно и не нуждаться в русской еде, культуре и т.д. Раньше я навещала семью каждые полгода, но уже год не приезжала. В первый приезд стала совершенно по-новому видеть архитектуру города, обращать внимание на редкую красоту. То, что город — большая деревня, что раньше меня раздражало, стало вдруг приносить уют. Одновременно, так как времени было мало, переоценила, что для меня дома действительно важно. Многие близкие отношения постепенно распались».

Мария, Нью-Йорк, 22 года в другой стране

Описанная схема может быть актуальна для многих людей, но не всегда именно в таком виде — многие могут перескакивать через определенные этапы или остановиться на каком-то одном и не закончить процесс адаптации вообще. У некоторых это может занять пару месяцев, а у других несколько лет. Выбор пути развития основывается на индивидуальных факторах личности конкретных людей, а также на особенностях страны, в которую переезжает такой человек и культурной дистанции.

Некоторые исследователи выделяют отдельную стадию — преадаптацию. Речь идет о том периоде, когда эмигранты до отъезда изучают общество, культуру и историю новой страны, учат язык до момента переселения, тем самым начиная свой процесс адаптации задолго до того, как пересечены границы новой страны.

Роберт Ханссен — ФБР

12 января 1976 года Роберт Филип Хансен поклялся обеспечивать соблюдение закона и защищать нацию в качестве новоиспеченного специального агента ФБР. Вместо этого он в конечном итоге стал самым разрушительным шпионом в истории Бюро.
 
18 февраля 2001 г. Ханссен был арестован и обвинен в шпионаже в пользу России и бывшего Советского Союза. Ханссен, используя псевдоним «Рамон Гарсия» со своими российскими кураторами, предоставил русским строго засекреченную информацию о национальной безопасности в обмен на более чем 1,4 миллиона долларов наличными, банковскими средствами и алмазами.
 
Шпионская деятельность Хансена началась в 1985 году. Поскольку он занимал ключевые посты в контрразведке, он имел доступ к секретной информации. Он использовал зашифрованные сообщения, «тайники» и другие секретные методы для передачи информации КГБ и его преемнику, СВР. Информация, которую он доставил, скомпрометировала многочисленные человеческие источники, методы контрразведки, расследования, десятки секретных правительственных документов США и технические операции чрезвычайной важности и ценности.
 
Благодаря своему опыту и обучению в качестве агента контрразведки, Хансен годами оставался незамеченным, хотя некоторые его необычные действия время от времени вызывали подозрения. Тем не менее, он не был идентифицирован как шпион.
 
В 1990-х годах, после ареста Олдрича Эймса, ФБР и ЦРУ поняли, что крот в разведывательном сообществе все еще делился секретной информацией с русскими. Первоначально агентства сосредоточили свое внимание в первую очередь — и неправильно — на опытном офицере ЦРУ, в отношении которого велось расследование почти два года.
 
Поворотный момент наступил в 2000 году, когда ФБР и ЦРУ смогли заполучить оригинальные российские документы американского шпиона, которым оказался Ханссен. Дальнейшее расследование подтвердило это подозрение.
 
Ханссен должен был уйти на пенсию, поэтому следователям пришлось действовать быстро. Их целью было поймать Ханссена «с поличным» в шпионаже.
 
«Мы хотели получить достаточно улик, чтобы осудить его, и конечной целью было поймать его на месте преступления», — сказала Дебра Эванс Смит, бывший заместитель помощника директора отдела контрразведки.
 
Ханссен служил сотрудником Управления иностранных миссий Государственного департамента, когда вокруг него возникли подозрения. Руководство ФБР решило, что Ханссена необходимо снять с его временной должности и вернуть в штаб-квартиру ФБР. Специальный агент Дон Салливан, в то время руководивший отделением Вашингтонского отделения ФБР, вызвался заменить Ханссена.
 
Прежде чем Ханссен ушел с поста, Салливан отправился учиться на свою новую должность в Государственном департаменте. Ему также было поручено наблюдать и узнавать как можно больше об установке информационных технологий Ханссена в его офисе, а также следить за тем, с кем Ханссен встречался и разговаривал.
 
В своем кабинете Ханссен имел полный доступ к автоматизированной системе поддержки дел (ACS) ФБР и компьютерным системам Государственного департамента. Салливан отметил, что Ханссен потратил много времени на поиск информации в ACS.
 
«У него была возможность. Он мог сидеть в своем кабинете и закрыть дверь. Это была не очень сложная работа», — сказал Салливан.
 
Чтобы доставить Ханссена обратно в штаб-квартиру ФБР, где за ним можно было бы внимательно наблюдать, Нил Галлахер, в то время помощник директора отдела национальной безопасности, позвонил Хансену, чтобы сообщить ему о фиктивном назначении служить в его штате в качестве специального помощника для технологический проект. Галлахер также сообщил Ханссену, что тогдашний директор Луи Фри утвердил продление срока его службы на два года и повышение до должности старшего исполнительного директора.
 
В январе 2001 года Ханссен переехал в небольшой офис в штаб-квартире ФБР, тайно оборудованный камерами наблюдения и микрофонами. Его помощнику, Эрику О’Нилу, было поручено информировать следователей о передвижениях Ханссена.
 
К февралю 2001 года около 300 сотрудников работали над расследованием и наблюдением за Хансеном. Ханссена отслеживали с того момента, как он покинул свой дом в округе Фэрфакс, штат Вирджиния, до того момента, когда он вернулся домой ночью, и было подтверждено, что он все еще был активным шпионом.
 
Следователи узнали, что Ханссен должен был сделать тайник 18 февраля 2001 года. Группа задержания ФБР выдвинулась на позицию в парке Фоксстоун, месте, где Хансен был ранее замечен ФБР. Ханссен припарковался на жилой улице и пошел по лесистой тропинке к пешеходному мосту с секретными материалами, завернутыми в полиэтиленовый пакет. Когда Ханссен вернулся к своей машине, к нему подбежала группа арестантов и взяла его под стражу.
 
6 июля 2001 г. Ханссен признал себя виновным по 15 пунктам обвинения в шпионаже. 10 мая 2002 г. он был приговорен к пожизненному заключению без права досрочного освобождения.
 
Ханссен дал присягу «поддерживать и защищать Конституцию Соединенных Штатов от всех врагов, внешних и внутренних» и «нести истинную веру и верность ей», но решил нарушить эту присягу. ФБР доверило ему некоторые из самых секретных секретов правительства США, и вместо того, чтобы поддержать это доверие, он злоупотребил им и предал его.

Для получения дополнительной информации:
— Пресс-релиз — Ветеран ФБР арестован и обвинен в шпионаже
— Аффидевит
— Заявление директора ФБР Луи Дж. Фри об аресте специального агента ФБР Роберта Филипа Ханссена (см. ниже)

Фотографии

Роберт Хансен

900 37

Визитные карточки Hanssen

Место сброса «Эллис»: под пешеходным мостом через ручей Вольфтрап возле Крик-Кроссинг-роуд в парке Фоксстоун недалеко от Вены, Вирджиния

Место высадки сигнала «Льюис»: деревянный столб, расположенный на северо-западном углу пересечения 3-й улицы и Карлин-Спрингс-роуд возле остановки метробуса

Место сдачи «Льюис»: Посылка, обнаруженная на месте сдачи Льюиса, содержащая 50 000 долларов наличными, оставленная русскими для Хансена

Заявление директора ФБР Луи Дж. Фри об аресте специального агента ФБР Роберта Филипа Хансена

Для немедленного распространения
20 февраля 2001 г.0003  

В воскресенье вечером ФБР арестовало Роберта Филипа Ханссена, которого обвинили в шпионаже. Ханссен — специальный агент ФБР с большим опытом работы в контрразведке.

Расследование, которое привело к этим обвинениям, является прямым результатом давних усилий ФБР/ЦРУ, продолжающихся после дела Олдрича Эймса, по выявлению дополнительных иностранных проникновений в разведывательное сообщество Соединенных Штатов. Расследование Ханссена велось ФБР в партнерстве с ЦРУ, Государственным департаментом и, конечно же, Министерством юстиции.

В жалобе утверждается, что Ханссен участвовал в сговоре и совершал шпионаж в пользу России и бывшего Советского Союза. Предполагаемые действия датируются 1985 годом и, за возможным исключением нескольких лет 1990-х годов, продолжались до его ареста в воскресенье. Он был арестован в процессе использования «тайника» для тайной передачи многочисленных секретных документов своему российскому куратору.

Утверждается, что Ханссен передал бывшему Советскому Союзу, а затем и России значительные объемы строго секретной информации, которую он получил в ходе выполнения своих служебных обязанностей в контрразведке. Взамен он получал крупные суммы денег и другие вознаграждения. В жалобе утверждается, что он получил более 600 000 долларов.

Полная степень нанесенного ущерба пока неизвестна, поскольку невозможно провести точную оценку ущерба, не ставя под угрозу расследование. Мы считаем, что это было исключительно серьезно.

Предполагаемое преступное деяние представляет собой самые предательские действия, которые только можно себе представить, против страны, в которой действует верховенство закона. Каким бы трудным ни был этот момент для ФБР и для страны, я безмерно горжусь мужчинами и женщинами, проводившими это расследование. Их действия представляют контрразведку в лучшем виде и в самых сложных и деликатных обстоятельствах. Буквально коллеги и сотрудники Ханссена из ФБР провели это расследование и сделали это тихо, надежно и без колебаний. Многое из того, что сделали эти мужчины и женщины, остается нераскрытым, но их успех и успех их коллег из ЦРУ свидетельствует о беспрецедентном опыте и преданности как принципам, так и миссии.

В жалобе утверждается, что Ханссен, используя кодовое имя «Рамон», занимался шпионажем, передавая строго секретную информацию КГБ и его преемнику, СВР, используя зашифрованные сообщения, тайники и другие секретные методы. Информация, которую он якобы предоставил, скомпрометировала многочисленные человеческие источники, технические операции, методы контрразведки, источники и методы, а также расследования, включая расследование Феликса Блоха.

В показаниях под присягой утверждается, что Ханссен добровольно стал агентом КГБ в 1985 во время работы в разведывательном отделе полевого отделения ФБР в Нью-Йорке в качестве руководителя группы иностранной контрразведки. Ханссен якобы начал шпионить в пользу Советов в 1985 году, когда в своем первом письме в КГБ он добровольно предоставил информацию, которая скомпрометировала несколько секретных методов. Он также независимо раскрыл личности двух сотрудников КГБ, которые, впервые скомпрометированные Олдричем Эймсом, были завербованы правительством США в качестве «агентов на месте» в советском посольстве в Вашингтоне. Когда эти два сотрудника КГБ вернулись в Москву, их судили, осудили по обвинению в шпионаже и казнили.

Впоследствии Ханссен был назначен на различные должности в органах национальной безопасности, которые на законных основаниях давали ему доступ к секретной информации, касающейся бывшего Советского Союза и России. В результате этих заданий в ФБР Ханссен получил доступ к одной из самых секретных и строго засекреченных данных правительства Соединенных Штатов. Чтобы внести ясность в этот вопрос, отметим, что он никогда не был уполномочен передавать информацию агентам КГБ/СВР. Не может быть никаких сомнений и в том, что он остро осознавал всю серьезность своих предательских действий. Позже он написал своему куратору из КГБ, говоря о суровости, с которой законы США наказывают его предполагаемые действия, и признавая, что «. .. я намного лучше, чем большинство других, знаю, какие минные поля устанавливаются, и риски».

Ханссен работал в Управлении иностранных миссий Государственного департамента с 1995 по 2000 год. Однако в жалобе не говорится о каких-либо компромиссах с его стороны в Государственном департаменте. В одном письме своим российским кураторам Ханссен жалуется на упущенную возможность предупредить их о том, что ФБР обнаружило микрофон, спрятанный в Государственном департаменте, который тогда был известен ФБР, но, по-видимому, не Хансену, поскольку за ним наблюдает сотрудник российской разведки. Однако в этом задании Ханссен по-прежнему имел доступ к конфиденциальной информации ФБР, поскольку он оставался прикомандированным к отделу национальной безопасности ФБР и регулярно занимался конфиденциальными и секретными делами.

В течение многих лет ЦРУ и ФБР вели активную аналитическую работу по выявлению иностранного проникновения в разведывательное сообщество. Эти усилия дополняются существенным упреждающим расследованием ФБР в отношении офицеров разведки дипломатических служб и критической работой, проделанной ЦРУ. Благодаря этим скоординированным усилиям ФБР удалось получить оригиналы российских документов об американском шпионе, который показался ФБР Хансеном — предположение, которое вскоре должно было быть подтверждено, когда ФБР установило, что Ханссен тайно общался с российской разведкой. офицеры.

Как утверждается в жалобе, компьютерный криминалистический анализ, существенное скрытое наблюдение, санкционированные судом обыски и другие секретные методы показали, что Ханссен регулярно получал доступ к записям ФБР и тайно передавал эти записи и другую секретную информацию российским разведчикам. Как утверждается, он сделал это, используя множество изощренных средств связи, шифрования и тайников.

Кроме того, в жалобе утверждается, что Ханссен, используя свою подготовку и опыт, чтобы защитить себя от обнаружения ФБР, никогда не встречался лицом к лицу со своими русскими кураторами, никогда не раскрывал им свою настоящую личность или место работы, постоянно проверял Записи ФБР на предмет признаков того, что он и места высадки, которые он использовал, расследовались, отказывались от любых поездок за границу для встреч с русскими и даже отказывались принимать какие-либо «торговые суда». Ханссен никогда не показывал никаких внешних признаков того, что он получал большие суммы необъяснимых денег. В конце концов, он был подготовленным специалистом по контрразведке. По этим причинам ФБР узнало о его истинной личности раньше русских; они узнают об этом только сейчас. Даже не зная, кем он был и где работал, ценность Ханссена для русских была очевидна как по значительным суммам денег, выплаченным, так и по престижным наградам, полученным их собственными агентами за операцию Ханссена.

Хотя этот арест представляет собой успешное расследование контрразведки, в жалобе утверждается, что Ханссен обнаружил и удалил незамеченным из ФБР значительное количество информации, к которой он смог получить доступ в результате выполнения своих заданий. Никакие внутренние информационные или персональные меры безопасности не привлекли внимание лиц, отвечающих за внутреннюю безопасность, к его действиям. Короче говоря, доверенный инсайдер предал свое доверие без обнаружения.

Хотя риск того, что сотрудник правительства Соединенных Штатов предаст свою страну, никогда не может быть устранен, должно быть больше, что ФБР может сделать, чтобы защитить себя от такого происшествия. Я попросил судью Уильяма Х. Вебстера, и он любезно согласился, тщательно изучить функции и процедуры внутренней безопасности ФБР и рекомендовать улучшения. Судья Вебстер обладает уникальной квалификацией в качестве бывшего директора ФБР, директора ЦРУ и директора Центральной разведки для проведения этой проверки. Это особенно своевременно, поскольку мы переходим к следующему поколению автоматизации для поддержки информационной инфраструктуры ФБР. Судья Вебстер и все, кого он выберет для помощи, будут иметь полный доступ и любые ресурсы, необходимые для выполнения этой задачи. Он будет подчиняться непосредственно Генеральному прокурору и мне, и мы поделимся его отчетом с Советом национальной безопасности и Конгрессом. Я намерен действовать быстро в соответствии с его рекомендациями.

Прежде чем закончить, я хотел бы воспользоваться этой возможностью, чтобы поблагодарить директора Центрального разведывательного управления Джорджа Тенета за сотрудничество и помощь его агентства в этом расследовании. Благодаря нашим совместным усилиям ФБР и ЦРУ смогли установить истинную личность «Рамона», и ФБР смогло провести серьезное расследование. Наши совместные усилия за последние несколько лет и конкретно в этом случае должны дать паузу тем, кто думает о предательстве доверия нации. Без нынешнего беспрецедентного уровня доверия и сотрудничества между ЦРУ и ФБР создание этого дела было бы невозможно. Так же как и многие другие достижения разведки и контрразведки, которые обычно, но незаметно способствуют безопасности этой нации.

Через генерального прокурора Джона Эшкрофта я хотел бы поблагодарить Министерство юстиции и прокуратуру США по Восточному округу Вирджинии. Уровень поддержки и опыта со стороны исполняющего обязанности заместителя генерального прокурора Роберта Мюллера, советника по разведывательной политике Фрэнсис Фрагос Таунсенд, прокурора США Хелен Фейи и помощника прокурора США Рэнди Беллоуза превосходен. Мы особенно ценим решительное руководство и поддержку генерального прокурора Эшкрофта с момента его вступления в должность.

Директор Тенет и я проинформировали комитеты Конгресса по разведке из-за очевидных последствий для национальной безопасности.

Как директор ФБР я горжусь мужественными мужчинами и женщинами ФБР, которые каждый день приносят огромные жертвы, служа своей стране. Они посвятили свою жизнь служению обществу и соблюдению высоких стандартов ФБР. С тех пор, как я стал директором более семи лет назад, я приносил присягу ФБР каждому выпускному классу специальных агентов в Академии ФБР. Каждый раз я разделяю гордость и святость этих слов, когда новые агенты клянутся «поддерживать и защищать Конституцию Соединенных Штатов от всех врагов, внешних и внутренних» и «нести ей истинную веру и верность».

К сожалению, сегодня я стою здесь и в печали, и в возмущении. Агент ФБР, поднявший правую руку и произнесший эти слова более 25 лет назад, сегодня был обвинен в нарушении этой клятвы самым вопиющим и предосудительным образом, какой только можно себе представить. ФБР доверило ему некоторые из самых важных секретов правительства Соединенных Штатов, и вместо того, чтобы удостоиться этой чести, Ханссен якобы злоупотребил этим доверием и предал его. Предполагаемые преступления являются оскорблением не только для его коллег по ФБР, но и для американского народа, не говоря уже о боли и страданиях, которые он причинил своей семье. Наши сердца обращены к ним. Однако я нахожу утешение и удовлетворение в том, что ФБР преуспело в этом расследовании. Как агентство, мы выполнили свою ответственность, какой бы болезненной она ни была.

Как год санкций влияет на россиян — Журнал.

Эта стенограмма была подготовлена ​​службой транскрипции. Эта версия может быть не в окончательном виде и может быть обновлена.

Райан Кнутсон: В прошлом году, после вторжения России в Украину, США и европейские страны ответили санкциями против России.

Докладчик 2: Прямо сейчас президент Джо Байден объявляет о новых санкциях против России, говоря, что мы-

Докладчик 3: Президент пытается еще больше усилить экономическое давление на Владимира Путина, в том числе приостановить нормальные торговые отношения между США и Россией.

Докладчик 4: Сегодня в Европе вступает в силу запрет на импорт российского угля.

Докладчик 5: Меры также включают запрет на ввоз российских лесоматериалов, цемента и водки. Он запрещает заход российских судов в порты ЕС и полный запрет на операции с четырьмя ключевыми российскими банками.

Райан Кнутсон: Наш коллега Георгий Канчев занимается российской экономикой.

Георгий Канчев: Набор санкций, введенных в России за последние 12 месяцев, действительно беспрецедентен.

Райан Кнутсон: Россия сейчас является одной из стран, на которую распространяются самые жесткие санкции в мире.

Георгий Канчев: Были западные санкции против таких стран, как Иран, Венесуэла, Северная Корея, но их экономика гораздо меньше. Они не так интегрированы и не так важны для мировой экономики. Россия большая, поэтому и те санкции, которые вводятся до сих пор, огромные.

Райан Кнутсон: Санкции огромны, но какое реальное влияние они оказывают на российскую экономику?
Добро пожаловать в The Journal, наше шоу о деньгах, бизнесе и власти. Я Райан Кнутсон. Сегодня четверг, 2 марта.
Далее в программе, как годичные санкции повлияли на Россию.
Для людей, живущих в России, в наши дни жизнь выглядит немного по-другому. Во-первых, свобода слова была серьезно ограничена. Теперь гражданам России запрещено критиковать войну. Но нам удалось поговорить с кем-то в России и узнать, как санкции повлияли на его жизнь. Мы договорились не использовать его имя.

Докладчик 7: Сейчас я живу в Москве, но изначально я из Санкт-Петербурга. А мне 23 года. Я закончил бизнес-школу. В настоящее время я работаю в международной компании в области критического управления.

Райан Кнутсон: Насколько изменилась жизнь в России за последний год?

Говорящий 7: Ну, я бы сказал, что он сильно изменился. Это сложный эффект. Жизнь стала дороже. У вас больше страхов. У вас больше беспокойства.

Райан Кнутсон: Не могли бы вы рассказать мне о том, что изменилось за последний год?

Докладчик 7: Итак, если вы говорите о санкциях, большинство людей не чувствуют, что санкции повлияли на их жизнь. И я думаю, что на это есть причина, потому что большинство санкций в России касается бизнеса, финансового сектора, технологий. Тем не менее, я могу сказать, что есть три результата, которые влияют на нашу жизнь.
Итак, во-первых, я думаю, финансовые санкции очень важны, потому что сейчас, когда практически все наши банки под санкциями, за пределами России практически невозможно платить за что-либо. Так например, если вы хотите как-то поехать в отпуск или перевести деньги кому-то из родственников, вам нужно найти пути через криптовалюту, через каких-то друзей. А так это достаточно большая задача, которая занимает много времени, и это как прямое воздействие санкций.

Райан Кнутсон: Второе, что, по его словам, изменилось, это цены. Он говорит, что в России все стало намного дороже. Инфляция близка к 12%. И третье, что, по его словам, изменилось, это исчезновение всех западных брендов.

Спикер 7: Сейчас в России действительно трудно найти хорошую одежду, потому что ушли Zara, ушли H&M, Tommy Hilfiger, Gucci, Balenciaga, Hugo Boss и так далее. Так что все эти бренды сейчас довольно сложно найти в России. Так что это как бы не невозможно, но это намного сложнее.

Райан Кнутсон: Одно из его увлечений — делать коктейли, и это тоже стало труднее. Какой твой любимый коктейль?

Говорящий 7: Я бы сказал, французский 75.

Райан Кнутсон: Это шампанское, джин и лимонный сок?

Динамик 7: Ага, шампанское, джин и лимонный сок. Для моего домашнего мини-бара это проблема, потому что трудно найти хорошую текилу, джин, ром. Большинство, а сейчас, наверное, половина категорий — это российские бренды. Джины, ром, виски российского производства. Так что качество конечно не то.

Райан Кнутсон: Как русская выпивка? Думаю, водка неплохая, но виски и текила?

Говорящая 7: Ну, они в порядке. Есть марки, которые пить невозможно. Это не премиум, но сойдет.

Райан Кнутсон: Да, но ваши французские 75 уже не так хороши, как раньше.

Говорящий 7: Не очень хорошо, но если вы пойдете в хороший бар с хорошим барменом, вы можете сделать это правильно, и вы не заметите изменений.

Райан Кнутсон: Некоторые западные бренды все еще доступны в России. Просто они дороже и их труднее найти, потому что их можно ввозить в Россию только через другие страны. Доступ ко многим вещам стал сложнее, например, россиянам нужен VPN для посещения таких сайтов, как Instagram или Netflix. Поездки за границу также усложнились.

Говорящий 7: Я люблю путешествовать. Теперь это намного сложнее сделать, и да, это влияние. Так сложнее пересечь границу. Например, если вы хотите поехать в Европу, вы должны сначала поехать в Стамбул, а оттуда улететь. Так что намного дороже. Кроме того, получить визу сложнее.

Райан Кнутсон: Большинство этих экономических изменений, по его словам, доставляют ему относительно небольшие неудобства. Что оказало большее влияние?

Спикер 7: Самое большое влияние на нашу повседневную жизнь оказывают не санкции, не эта пресса, а то, что делает наше правительство. Они больше всего меняют нашу жизнь. Так что они запрещают, запрещают, запрещают все.

Райан Кнутсон: Например, недавно в России правительственным чиновникам запретили использовать иностранные слова на работе.

Докладчик 7: Значит, если есть какое-то русское слово, надо его использовать. Как вы не можете сказать, я не знаю, потоковое. Нужно сказать (русский), и это официальный закон.
Таким образом, вы должны взвешивать каждое слово, которое вы говорите. Вы должны взвешивать каждый пост, который вы пишете, потому что есть много случаев, когда люди попадают в тюрьму только потому, что есть что-то вроде остановки закона. И так понимаешь, что нужно всегда быть осторожным. Вы должны думать, прежде чем что-то делать, например, прежде чем выражать свое мнение.

Райан Кнутсон: Он говорит, что многие его друзья уехали из страны в прошлом году. Многие ушли, потому что не хотят, чтобы их призвали на войну. Другие уехали из-за того, что Россия подавляет свободу слова.

Спикер 7: Выехать по российским правилам все труднее и труднее. Высказывать свое мнение все труднее и труднее. И так только те люди, у которых было достаточно денег, времени и возможностей найти какую-то работу за пределами России. Они уехали, потому что поняли, что там они могут развиваться и чувствовать себя гораздо свободнее, чем в России.

Райан Кнутсон: Российское правительство преуменьшает влияние санкций и отрицает репрессии против своего народа. После перерыва как правительство России пыталось приспособиться ко всем санкциям.
Когда началась война на Украине, США и Европа попытались отрезать Россию от мировой экономики. Они запретили западным предприятиям продавать там товары, ввели санкции против российских олигархов и отрезали банки страны от остального мира. В то время экономисты предсказывали, что ВВП России сильно пострадает и упадет примерно на 10 или 15%, но российские официальные лица говорят, что он упал всего примерно на 2%. На это есть несколько причин.
Во-первых, Россия потратила годы на наращивание своих финансовых резервов до начала войны и предприняла шаги по укреплению своих банков после введения санкций. А после вторжения экономика действительно получила толчок. Это снова наш коллега Георгий Канчев.

Георгий Канчев: Экономика стала военной, а это означает, что многие заводы были заняты производством военной техники, танков, бомб, боеприпасов, даже военного обмундирования для войны в Украине. Многие фабрики, которые производили детские рюкзаки, теперь производили рюкзаки для солдат, так что это помогало производству, потому что, в конечном счете, это создавало рабочие места, создавало продукцию. Эти два фактора, военное производство и экспорт энергоносителей, стали основной причиной того, что Россия смогла выдержать прошлогодние санкции при относительно умеренном спаде.

Райан Кнутсон: Но главная причина, по которой российская экономика смогла выстоять в первый год войны, заключается в том, что Запад месяцами ждал, чтобы ввести санкции против крупной нефтегазовой отрасли России.

Георгий Канчев: Большую часть прошлого года, большую часть войны Россия могла экспортировать столько нефти и газа, сколько хотела.

Райан Кнутсон: Западные страны, особенно в Европейском союзе, исторически покупали большую часть своей нефти и газа в России. Поэтому сначала они не хотели запрещать этот экспорт, но по мере развития войны решили усилить давление.

Георгий Канчев: В декабре Евросоюз ввел запрет почти на весь морской экспорт российской нефти в ЕС. «Большая семерка» во главе с США ввела потолок цен на российскую нефть. Таким образом, все эти санкции, а также недавние февральские санкции в отношении российских нефтепродуктов, таких как дизельное топливо, вместе взятые должны были нанести серьезный ущерб российской экономике.

Райан Кнутсон: Нефтяные и газовые санкции, которые вступили в силу в последние несколько месяцев, уже оказали влияние.

Георгий Канчев: Западные санкции против экспорта российской нефти сильно бьют. В январе, например, поступления в госбюджет от нефти и газа упали на 46%. Это очень много, потому что нефть и газ обеспечивают половину доходов бюджета.

Райан Кнутсон: Дефицит бюджета России в январе составил 25 миллиардов долларов.

Георгий Канчев: Итак, сейчас российская экономика находится в очень жестокой стадии, потому что страдает бюджет. В то же время у них остаются проблемы с поиском запчастей для разных отраслей и импортом вещей, ну и, конечно же, с другими промышленными санкциями, которые там есть. Так что прямо сейчас им действительно нужно выбирать, и Владимир Путин, сам президент России, в недавней речи упомянул о так называемой дилемме «оружие против масла». Какой из них вы выбираете? Вы решили финансировать войну? Вы решили финансировать экономику? И они должны делать и то, и другое, потому что очевидно, что война никуда не денется.

Райан Кнутсон: И главная причина, по которой сейчас экономика начинает чувствовать такую ​​сильную боль и имеет такой большой бюджетный дефицит, заключается в том, что эти нефтегазовые санкции только сейчас начинают кусаться?

Георгий Канчев: Абсолютно да.

Райан Кнутсон: Российские официальные лица заявили, что смогли противостоять санкциям и что санкции вызваны антироссийскими настроениями на Западе.
В то время как большая часть мира отвернулась от России, есть одна страна, которая действительно пришла на помощь, — Китай. Насколько важен Китай для России?

Георгий Канчев: Чрезвычайно важно, как политически, так и экономически. И теперь Китай действительно является этим экономическим спасательным кругом для России, потому что он одновременно покупает то, что Россия должна где-то продать, это опора экономики, нефть и газ, и поставляет то, что Россия больше не может получить от Запада.

Райан Кнутсон: Китай помогает России и другими способами.

Георгий Канчев: Торговля между Китаем и Россией в прошлом году резко возросла. Это действительно спасло российскую экономику, а также ясно показало ограниченность западных санкций, потому что правительство, а также российские компании начали искать способы импортировать недостающие важные детали, оборудование, полупроводники, чипы. Таким образом, он смог в некоторой степени компенсировать те разделы импорта, которые были введены Западом.

Райан Кнутсон: Почему Китай это делает?

Георгий Канчев: Ну, надо подумать об этом. Конечно, существует долгосрочное столкновение между Китаем и Западом. Очевидно, сейчас это не так прямолинейно, как мы наблюдаем между Западом и Россией на экономическом фронте. Но мы знаем о торговых войнах между Китаем и США, санкциях США и эмбарго, которые вводились на протяжении многих лет. Таким образом, Китай в какой-то степени рассматривает Россию как в экономическом, так и в политическом плане как часть антизападного альянса.

Райан Кнутсон: Положение Китая как одного из единственных друзей России дает ему большое влияние. Например, России за нефть платят намного меньше, чем раньше.

Георгий Канчев: Их переговорная сила уменьшилась, потому что теперь у них нет самого большого рынка, который был по соседству. Европа была самым большим рынком, и теперь им приходится полагаться на те немногие другие рынки, которые им доступны, и не забывать, что эти рынки очень далеко. Поэтому, когда судну нужно пройти из российского порта куда-нибудь в Европу, это занимает несколько дней. В то время как путь до Азии занимает гораздо больше времени, что также увеличивает стоимость доставки.

Райан Кнутсон: Китай критиковал санкции и призывал к миру, но отказался критиковать вторжение России. Перед началом войны президент Китая заявил, что дружбе двух стран нет предела.
В конце концов, эффект санкций неоднозначен. Российская экономика определенно страдает, но война все еще продолжается. Так что же все это будет означать для войны в Украине?

Георгий Канчев: Развитие российской экономики имеет решающее значение для войны в Украине. Идея санкций заключалась также в долгосрочной деградации российской экономики и ее потенциала. И чем дольше продолжается война, эти военные расходы со временем растут, а другие источники доходов для России сокращаются, поддержание войны в долгосрочной перспективе также станет проблемой.
Сейчас, прямо сейчас, нет абсолютно никаких указаний на то, что это произойдет в ближайшее время, что России придется ограничить свою войну из-за нехватки денег или производственных ресурсов. Но долгосрочные последствия есть, и это снижает потенциал экономики, а также возможности военного вмешательства.

Райан Кнутсон: Узнали ли США или Запад что-нибудь о санкциях за последний год и об их эффективности в подобных ситуациях?

Георгий Канчев: Да, здесь можно извлечь только уроки, потому что если была надежда, что санкции и некоторые из этих санкций были телеграфированы до вторжения, но это не остановило Путина. Очевидно, вторжение имело место. Но в конечном итоге для Путина гораздо важнее были политические цели. Таким образом, когда речь идет о санкциях, следует учитывать фактор сдерживания.
Теперь, когда речь заходит о влиянии санкций на способность России вести войну или просто добиваться экономического успеха в долгосрочной перспективе, здесь, вероятно, влияние санкций более выражено, просто оно не столь выражено, как можно было бы ожидать. Российская экономика не просто остановилась в прошлом году. Они смогли адаптироваться, но в долгосрочной перспективе они менее продвинуты и, очевидно, беднее.