Отзывы о жизни русских в америке: Мы потратили 17 000 $ на переезд в США, но не смогли там жить

Плюсы и минусы жизни в Лос-Анджелесе

Мария Гурьева

репетитор и консультант по образованию в США

ЗАПИСАТЬСЯ НА КОНСУЛЬТАЦИЮ

Одним из самых привлекательных городов для жизни в Америке является Лос-Анджелес. Любит его не только местное население, но и иммигранты. Большой популярностью «Город Ангелов» пользуется и среди русских. Но так ли хорошо жить в нем на самом деле? Есть ли какие-то плюсы или минусы, или он мало чем отличается от других штатов США? Насколько русским просто жить в Лос-Анджелесе? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно рассматривать несколько факторов и обстоятельств.

Это не только про жизнь в Лос-Анджелесе. Чем старше человек, тем сложнее проходит ассимиляция. Дети, которые попадают на ПМЖ в Америку в дошкольном возрасте, настолько быстро адаптируются, что могут говорить без акцента и ничем не будут отличаться от американцев, когда повзрослеют.

Неплохо адаптируются школьники и студенты. Они быстро вливаются в коллектив, обзаводятся новыми друзьями. Они понимают и принимают все особенности и «странности» местного менталитета и реальной жизни в Лос-Анджелесе. А он, порой, очень отличается от русского. Многие россияне, которые закончили школу, мечтают поступить учиться в американский институт. В Лос-Анджеле самыми популярными являются:

• Калифорнийский университет;
• Университет Южной Калифорнии;
• Калифорнийский технологический университет.

Человеку, который большую часть жизни прожил в другой стране, будет непросто. Очень часто причиной становится языковой барьер. Попав в Штаты взрослым, вы уже никогда не станете там «своим», даже имея соответствующие документы. Во взрослом возрасте сложно находить друзей или приятелей на работе. Коллеги и соседи общаются между собой, с «чужаками» ведут себя любезно и приветливо, но сближаться не торопятся. Поэтому русские так часто находят себе приятелей среди таких же иммигрантов, как и они сами.

Климатические условия

Лос-Анджелес очень привлекателен для жизни в плане удачного географического положения. Наверняка все знают, что в этом городе — вечное лето. Находится он в Калифорнии, на берегу Тихого океана. Даже коренное население Америки часто приезжают сюда в отпуск. Поэтому город с уверенностью можно назвать туристическим.

Но там, где вечное лето, там и проблемы с жарой. Очень часто отметка на градуснике термометра может «зависать» на уровне 40-ка или даже 45-ти градусов выше нуля. При этом, воздух остается практически неподвижным. Неподготовленный человек может потерять сознание или получить серьезный солнечный удар.

Более того, из-за такой сильной жары, отсутствия ветра над Лос-Анджелесом часто нависает смог. Испарения от нагретого бетона и выхлопные газы автомобилей только ухудшают ситуацию. Дышать становится очень трудно, особенно, в центре города. Ведь ЛА — это не сплошная береговая линия с чистым и свежим океанским бризом. Поэтому этот город в Америке считается один из самых неблагополучных, с точки зрения экологической ситуации в стране. Очень сложно переносить подобную погоду тем, кто привык жить в условиях сурового русского севера.

Читайте также: Гранты на обучение в США. Как получить

Безопасность

Если вы хотите переехать жить в Лос-Анджелес из России, то не лишним будет узнать об уровне безопасности в этой стране. Она, к сожалению, находится не на самом высоком уровне. В городе орудует более 700-та банд, которые регулярно устраивают между собой «разборки». Перестрелки в Лос-Анджелесе — не редкость. И часто под огонь попадают невинные люди.

В городе много латиноамериканцев, которые занимаются нелегальной иммиграцией, а также торговлей наркотиками и оружием. Их банды контролирую многие районы. Богат ЛА и воришками, а также мошенниками, которые не прочь нажиться на доверии туристов и зевак.

Финансовое положение

Америка — это страна, где многое зависит именно от финансов, так как здесь достаточно высокий уровень жизни. И если у вас нет приличной финансовой подушки для переезда из России или хотя бы приглашения на работу в крупной компании на высокооплачиваемую должность, то будет трудно. Другое дело — если вы богаты и можете открыть, пусть небольшой, но свой бизнес. Тогда вас охотно будут принимать в определенных кругах, вы сможете подружиться с «полезными» людьми и найти новые знакомства.

Читайте также: Лучшие университеты мира

Жилье в Лос-Анджелесе

Сразу нужно сказать, что Лос-Анджелес — это один из самых дорогих городов в Америке. Так что, если хотите нежиться под его солнцем, просчитайте наперед свои финансовые возможности. Львиная доля расходов будет уходить на аренду жилья. Если вы страстно хотите поселиться у океана, то учтите несколько моментов:

• На береговой линии стоят или отели, или дома миллионеров.
• Лос-Анджелес находится в зоне риска стихийных бедствий, поэтому страхование недвижимости тут в несколько раз выше, чем в других штатах.
• Типовые постройки практически отсутствуют.
• За аренду «однушки» в центре придется отдать от 1500 до 2500 долларов, в зависимости от ее состояния.
• Если захотите купить квартиру, то за один квадратный метр нужно заплатить от 5000 до 10000 тысяч долларов.

Не забудьте про то, что в эти расходы не включены коммунальные платежи, а также интернет, прачечная, вывоз мусора и так далее.

Продукты и прочие траты

А вот стоимость продуктов в супермаркетах мало чем отличается от других штатов. Точно также, как и цены на хозтовары, медикаменты и одежду. Если вы не собираетесь покупать джинсы в брендовых бутиках, то в массмаркете вы сможете купить их долларов за 30, футболку — за 15, а платье — за 20.

Кафе и рестораны рассчитаны на кошелек туриста, поэтому будут недешевыми. А вот фастфуд и уличная еда остаются очень доступными.

Если вам не по карману собственный автомобиль, то вы можете передвигаться на такси (от 5-ти долларов) или общественном транспорте (около двух долларов). Пробки в городе случаются, но только в час-пик — утром и вечером.

В Лос-Анджелесе есть, как бесплатные, так и платные развлечения. Когда вам надоест прогуливаться по пляжам и наслаждаться видом океана, вы можете сходить в кино, на концерт, спортзал. Если поискать, то есть недорогие, а то и бесплатные мастер-классы. Талантливые художники и скульпторы выставляют свои работы в галереях, дизайнеры устраивают показы мод. Развит серфинг и другие морские виды спорта.

Мария Гурьева

Остались вопросы?
Задавайте, я отвечу.

ЗАПИСАТЬСЯ НА КОНСУЛЬТАЦИЮ

Читайте также:

Из России в Америку и обратно • Расшифровка эпизода • Arzamas

У вас отключено выполнение сценариев Javascript. Измените, пожалуйста, настройки браузера.

КурсРоссия и Америка: история отношенийАудиолекцииМатериалы

Содержание четвертой лекции из курса Ивана Куриллы «Россия и Америка: история отношений»

­­­­­Важной частью истории российско-американских отношений является история эмиграции. Наши страны обменивались эмигрантами в очень больших объе­мах. Конечно, наибольший поток эмиграции шел в одну сторону — из Россий­ской империи (а потом из Советского Союза) за океан. Но был и встречный ру­чеек, не такой многочисленный, но очень активный и показательный. 

Прежде всего, Америка в середине XIX века привлекала реформаторов, которые хотели ставить социальные эксперименты. Европейцы отправлялись за океан для того, чтобы создавать там коммуны религиозного или социального утопи­ческого образца — для того, чтобы попробовать на практике жить в соответ­ствии с теми теориями, которые им казались привлекательными. Туда ехали сторон­ники Фурье  Шарль Фурье (1772–1837) — французский философ, один из представителей утопичес­кого социализма, автор термина «феминизм»., Оуэна  Роберт Оуэн (1771–1858) — английский фило­соф, педагог и социалист, проводил социаль­ные эксперименты в Англии и основал ком­муну «Новая гармония» в США. — знаменитых европейских социалистов-утопи­стов. Была по меньшей мере одна коммуна, созданная русскими народни­ками. На Западе США, в Канзасе, в 1870-е годы существовала коммуна Кедро­вой до­лины, где русские народники строили собственную жизнь. Она не была успеш­ной — кстати, как и большинство этих утопических коммун, — но это был один из пер­­вых сюжетов российской политической эмиграции. 

Вообще говоря, народники и близкие к ним люди в конце XIX века добились ряда существенных успехов, повлияли на американскую жизнь и построили соб­ствен­ные карьеры. Например, Петр Алексеевич Дементьев, который вся­чески отрицал свою связь с народниками, но в начале реакции, после убийства Алек­сандра II, очень быстро уехал за океан и стал одним из самых успешных рус­ских в Америке. Именно он основал во Флориде город Санкт-Петербург. Он был тверским помещиком, продал свое имение в России и вложил деньги сна­чала в покупку леса и создание во Флориде деревообраба­тываю­щего пред­прия­тия, потом стал подводить к этому предприятию желез­ную дорогу, кото­рая в конце концов дошла до побережья Мексиканского залива, где конечную стан­цию он и назвал Санкт-Петербургом — в честь города, который больше всего любил.

Еще один народник, бежавший от преследования русского правительства, Нико­лай Судзиловский, сделал политическую карьеру, как ни странно, аж на Гавайях. В конце XIX века Гавайи провозгласили себя республикой, и они были на пути к тому, чтобы стать американским протекторатом. Суд­зи­лов­ский, долго проживший в Калифорнии, перебрался на Гавайи, был избран в Се­нат и стал первым председателем Сената независимых Гавайев в тот корот­кий период, когда они были республикой.

То есть были истории политически активных русских, которые не бросали по­ли­тическую активность и за океаном. Основной поток переселенцев, конеч­но, не играл такой большой политической роли в Америке, но он создавал огром­ный слой людей, эмигрантов, которые массово отправлялись из Россий­ской империи за океан. Это были люди, бежавшие от религиозного и полити­ческого гнета, и прежде всего это были евреи. В конце XIX — начале ХХ века в США приехало от двух до трех миллионов эмигрантов из Российской импе­рии. Кроме того, уезжали поляки, немцы Поволжья, религиозные сектанты вроде духоборов.

Надо сказать, что среди них тоже были люди, занявшиеся политической дея­тельностью. Назову одну яркую женщину — Эмму Гольдман, которая уехала 17‑летней девушкой из Петербурга от гнетущей действительности той самой Российской империи периода реакции Александра III. Но, приехав в Америку, она стала свидетелем казни анархистов, обвиненных во взрыве на Хеймаркет в Чикаго, и решила посвятить свою жизнь революционной борьбе уже за океа­ном. Ее взросление в Российской империи сделало ее активным противником любого сильного деспотичного государства. Но она увидела такое деспотичное государство и в Америке и вскоре стала самой известной анархисткой в США. Когда американского президента МакКинли застрелил анархист Леон Чолгош, то первой, к кому пришла полиция, была Эмма Гольдман, хотя она лично никак не была связана с убийцей. Именно ей пришлось потом прятаться и даже менять фамилию, потому что во всем оказались виноваты анархисты, а она бы­ла самой известной анархисткой Соединенных Штатов. Эмма Гольд­ман стала героиней нескольких художественных книг, романов. Ну и кроме того, когда уже в 1960-е годы началась новая волна феминизма, то феминистки тоже стали считать Эмму Гольдман одной из своих предтеч и ходили на демон­стра­ции, скандируя лозунг «Emma said it in 1910, now we are going to say it again» («Эмма Гольдман говорила это в 1910 году — мы сейчас это повторим»).

Раз уж я начал говорить про судьбу русской женщины — вернее, российской еврейки, бежавшей от деспотичного правительства в Америку, — то для срав­нения мне хочется рассказать коротко о судьбе еще одной женщины. Она сбе­жала из того же города — правда, когда она в 1920-е покидала Советскую Рос­сию, он уже назывался Ленинград — от революционного советского больше­­вистского правительства. Ее звали Алиса Розенбаум. Эта девушка тоже стала очень популярной в Америке, фактически превратилась в одного из интел­лек­туаль­ных лидеров совершенно противоположного политического тече­ния — правых. Известна она под творческим псевдонимом Айн Рэнд. Ее рома­ны, в ко­торых описывалось моральное превосходство капитализма над социа­лизмом, стали учебным пособием для целого поколения американцев. Среди ее учени­ков, например, Алан Гринспен, который возглавлял американскую Федераль­ную резервную систему. Это он сказал, что Айн Рэнд научила его тому, что капитализм не только экономически эффективен, но еще и морально превос­ходит социализм. До работ Айн Рэнд это было, в общем, неочевидно.

И Эмма Гольдман, и Айн Рэнд стали влиятельными интеллектуальными лиде­рами в Америке, но направление их интеллектуальных исканий было задано тем государством, от которого они бежали. Значительная часть российских эмигрантов пыталась сделать из Америки то, чего они не видели в России. Их идеалом было что-то противоположное России, противоположное Совет­скому Союзу, той стране, откуда они бежали от каких-то гонений или от каких-то проблем. В этом смысле российские эмигранты сделали Америку противопо­ложностью той страны, откуда они сбежали. И это влияние нельзя недооце­нивать. Три миллиона в начале ХХ века — это очень значительная доля насе­ления, и сегодня в Америке можно встретить большое количество людей, кото­рые знают, что их предки приехали из России.

Этот массовый переезд, конечно, создал не только политических лидеров. Еще в большей степени, наверное, эта массовая эмиграция из России создала амери­канскую поп-культуру ХХ века. Сразу несколько деятелей первого ряда амери­канской худо­жественной жизни ХХ века родились в России, родители привезли их из России маленькими детьми. Напрямую, конечно, трудно говорить, что рос­сийское прошлое или российское происхождение как-то влияло на то, чтó они думали или, например, как они писали свою музыку. Но само их при­сут­ствие в Америке было результатом эмиграции из России. Наверное, самый известный американский автор популярной музыки ХХ века Ирвинг Берлин родился в Тюмени и приехал в Америку маленьким мальчиком. Из че­тырех главных студий Голливуда три — Metro-Goldwyn-Mayer, 20th Century Fox и Warner Bros. — основаны людьми, родившимися в России, а некоторые даже выросли в России и приехали в Америку в юности. Таким образом, популярная амери­кан­ская культура ХХ века в значительной степени формировалась под влия­нием выходцев из России.

Когда между СССР и США в 1958 году было подписано так называемое согла­шение Лэйси — Зарубина о культурном обмене, то главным импресарио, кото­рый занимался этим культурным обменом, стал еще один выходец из России — Сол Юрок. И­­менно е­­­­­му приписывается фраза «Знаете, что такое культурный обмен между Советским Союзом и Соединенными Штатами? Это когда они везут ко мне своих евреев из Одессы, а я везу к ним своих евреев из Одессы». Не только популярная культура, но и культура музыкальная — камерная, клас­сическая музыка — в обеих странах развивалась за счет работы одних и тех же школ. Культура Голливуда также очень связана с русской актерской школой: Михаил Чехов был не просто одним из самых влиятельных актеров, но и учите­лем актеров в Америке первой половины ХХ века. То есть американская культу­ра в значительной степени обязана эмиграции из России — но не только еврей­ской, но и этнической русской. Может быть, в меньшей степени, но это тоже важная струя.

После Гражданской войны к эмиграции, которая бежала от притеснений со сто­­роны российского правительства — прежде всего религиозным и этни­чес­ким меньшинствам, — добавилась эмиграция людей, которые принадле­­жали к российской элите. Среди них были инженеры, аристократы, и эти люди также оказали свое влияние на Америку. Те самые инженеры, которые были известны и успешны в России или стали успешными уже после эмиграции, также изменили облик Америки. Наиболее известно, наверное, имя Игоря Сикорского, человека, который до революции успел построить здесь самый боль­шой самолет своего времени, «Илья Муромец», а в Америке вскоре стал од­ним из основателей производства нового средства передвижения по воздуху — вертолетов. Корпорация Sikorsky — до сих пор крупнейший производи­тель вертолетов в Соединенных Штатах Америки.  То есть люди, которые приехали в Америку, получив инженерное образование в России, оказались там конку­рентоспособными. Более того, они меняли Аме­рику в инженерном плане. 

Аристократы в меньшей степени прижились в Америке. Для энергичного, развивающегося американского общества, в меньшей степени обращающего внимание на происхождение, они значили меньше, но по крайней мере одну успешную историю я расскажу. Это история князя Сергея Оболенского, чело­века из одной из самых титулованных фамилий Российской империи, который приехал в Америку и женился на дочери Джона Джейкоба Астора — одной из наследниц большой империи гостиниц, тех самых «Асторий» в Соединен­ных Штатах. Вместе с братом супруги Оболенский стал работать в гостинич­ном бизнесе. Когда началась Вторая мировая война, он пришел на призывной пункт и сказал, что хотел бы служить в армии, потому что не может видеть, как в Европе разворачивается такая ужасная война. Он был человек военный, успел послужить в Первую мировую и теперь хотел служить опять. Ему сказа­ли: «Вам 50 лет, мы вас можем отправить охранять водокачку». Оболенскому это очень не понравилось. Он использовал свои связи для того, чтобы погово­рить с тогдашним министром обороны США, и тот его отправил к Уильяму Доно­ва­ну, человеку, который в это время формировал УСС: это будущее Цен­тра­льное разведывательное управление, а тогда — Управление стратегических служб. Донован взял-таки Оболенского на службу, и тот сыграл очень серьез­ную роль в одном из эпизодов Второй мировой войны. 

В 1943 году итальянский король попытался совершить переворот, отстранив Бенито Муссолини от власти, и в Италии на какой-то период возникла ситуа­ция двоевластия. Было не очень понят­но, на чьей стороне окажутся вооружен­ные силы Италии и где они будут про­должать воевать против англо-американ­ских войск, а где — перестанут. И вот в этот момент князя Оболенского сброси­ли с парашютом на остров Сардиния. Он нашел путь к командующему италь­янским корпусом на Сардинии, избегая немецких патрулей, и, найдя его, про­вел с ним несколько часов в разговорах о прекрасной эпохе до Первой мировой войны, о той самой аристократии, кото­рая в это время была наднациональной, путешествовала по всей Европе. Нашли общих знакомых. Оболенский вспом­нил, как играл на скачках с италь­янским послом в Российской империи. Выяс­ни­лось, что этот итальянский посол был дядей командующего Сардинским кор­пусом. В общем, результатом этого разговора было то, что итальянский командующий согласился передать остров Сардиния американцам. Наутро в аэро­порту уже садились американ­ские «Геркулесы». Как говорят, это была самая успешная операция УСС времен Второй мировой войны, проведенная фактически одним русским аристокра­том.

Ну, если уж я начал говорить об аристократах — эмигрантах из России, то, навер­ное, можно вернуться и в самое далекое прошлое и вспомнить самого первого эмигранта-аристократа из другой очень известной русской фамилии — Дмитрия Голицына. Один из отпрысков большого рода Голицыных, сын послан­ника Российской империи в Гааге, в конце XVIII века он решил после учебы не возвращаться в Россию — в разгар войн, развернувшихся в Европе после революции во Франции, он отправился за океан и там остался. Голицын принял католичество и устроил в западной части штата Пенсильвания такой поселок, где принимал всех католиков — а католикам в то время в Америке жилось не очень хорошо, все-таки страна протестантская. Он стал священ­ни­ком, принял сан, собрал под своим крылом несколько тысяч католических семей. Сейчас в честь Голицына назван округ в Западной Пенсильвании, а его самого рассматривают в Католической церкви на предмет причисления к лику святых. Он прошел первый этап, беатифицирован и может оказаться одним из первых католических святых русского происхождения, хоть и жил в Америке. 

Но из США в Россию эмигранты тоже отправлялись. Этот поток, конечно, не ис­числялся миллионами или даже десятками тысяч, но это был очень интересный поток. Кто же ехал в Россию?

Прежде всего в Россию начиная с рубежа XIX и ХХ веков отправлялись афро­аме­риканцы. США долго были страной расовой дискриминации: чело­веку с черным цветом кожи очень тяжело было сделать какую бы то ни было карь­еру в Америке даже в каких-то профессиональных областях, в спорте или в биз­несе, не говоря уже о политике. И мы знаем несколько историй успеха амери­канцев с черным цветом кожи, перебравшихся в Российскую империю до рево­люции. Два наиболее известных сюжета — это сюжеты с ресторатором и с жокеем.

Фредерик Томас, который в России стал Федором Томасом, начинал посыль­ным в гостиницах: сначала за океаном, потом в Европе, а затем добрался до Мо­­сквы, где он тоже работал в гостиничном и в ресторанном бизнесе. Начи­нал он с работы метрдотелем, но, скопив достаточно денег, выкупил сначала ресторан «Аквариум», а потом на деньги, заработанные в «Аквариуме», купил и перестроил (а фактически создал) самый фешенебельный ресторан Москвы «Максим». Два его ресторана — особенно «Максим», куда ходила наиболее ари­сто­кратическая публика, — стали большим успехом человека, который в Аме­ри­ке просто из-за цвета кожи никогда не смог бы стать в тот период успешным бизнесменом.

Другой пример — это пример жокея по имени Джеймс Винкфильд, как его на­зы­вали в России. На американский манер, наверное, правильнее будет произ­носить Уинкфилд. Джеймс Винкфильд начал свою карьеру жокея в Кен­тукки, даже победил там в знаменитом Кентуккийском дерби, но после этого черных жокеев стали отстранять от участия в соревнованиях, и он сложным путем через несколько месяцев странствий оказался в России. Здесь он ока­зался очень успешным — он был, наверное, самым известным жокеем в Импе­ратор­ских конюшнях в Петербурге, потом в конюшнях Манташёва, знамени­того предпринимателя-нефтяника, в период первого десятилетия ХХ века. Винк­фильд выиграл большое количество скачек, женился на русской, стал тут бога­тым человеком.

У обоих, Томаса и Винкфильд, карьера рухнула после революции. Томас уехал с белой армией, добрался до Стамбула, создал там ресторан «Максим», но по­том в Турции пришли к власти националисты. В общем, Томас в результате умер в бедности. Винкфильд же после революции уехал в Европу, добрался до Фран­­ции, а когда туда пришли немцы, вернулся в Америку. Но там все еще процве­тало расовое неравенство, и после освобождения Франции он снова отпра­вился туда, был известным человеком, тренировал жокеев. Я нашел в ме­муарах чле­нов советской команды по конному спорту — уже в послевоен­ный период, когда Советский Союз начал принимать участие в международных спортивных соревнованиях, — историю про то, как они, выступая где-то в Па­риже, встре­тили этого старенького афроамериканца. К нему подошел руково­дитель совет­ской команды и сказал: «Вы меня не помните, я начинал у вас маль­чиком в ко­нюшне до революции». То есть пиетет и память о Джеймсе Винкфильде сохра­нялись очень долго, его вспоминали даже в 1-й Конной армии: там наездники хвалились, что они с Винкфильдом начинали скакать на лошадях. 

Новый поток афроамериканцев, приезжающих в Россию, связан, конечно, уже с Советской Россией и с провозглашением интернационализма и равенства лю­дей независимо от цвета кожи. Из Америки в конце 1920-х — начале 1930-х годов приехали несколько американцев с черным цветом кожи, которые доби­лись успеха.

Сначала я, наверное, расскажу об Оливере Голдене. Он был из числа тех амери­канцев, кто получил образование в США в институте, специально созданном для развития афроамериканцев и занимавшемся подготовкой агрономов. Гол­ден был специалистом по выращиванию хлопка — это та область хозяйства, в которой афроамериканцы были заняты со времен дореволюционного рабства. Голден женился на девушке из еврейской семьи Берте Бялик, что сделало для него почти невозможным пребывание в Америке: оказалось, что семья его жены была настроена против чернокожих, а его собственные афроамерикан­ские родственники оказались антисемитами. В общем, такая история, после которой супруги уехали в Россию. Мы знаем про историю этой семьи из книги мемуаров внучки Оливера Голдена и Берты Бялик, известной российской жур­налистки Елены Ханги. Голден приехал в Центральную Азию, в Узбекистан, и стал одним из тех людей, кто начинал развивать там производство хлопка. Так американский опыт, американские агрономические подходы к массовому производству хлопка были перевезены из Америки в советский Узбекистан.

Другая история с черным американцем этого же времени — это история квали­фицированного рабочего Роберта Робинсона, который приехал в Советский Союз в 1930 году в составе группы американских рабочих, которых советское правительство пригласило для осуществления программы модернизации. Робинсон оказался на Сталинградском тракторном заводе единственным чер­ным американцем среди довольно большой группы из 400 рабочих, приехав­ших из Америки, и в первые же дни у него возникли конфликты с его белыми согражданами. Среди них было много расистов, были южане, и его стали побу­ждать к тому, чтобы он уехал, вернулся в Америку, отказался от работы. Аме­риканские сограждане даже отказывались с ним вместе обедать. В какой-то момент у него произошла стычка, драка с двумя согражданами, свидетелями которой стали советские рабочие. И когда об этом конфликте стало известно, советская пропаганда сделала из него показательный случай. Все центральные газеты написали об этой истории, в Сталинграде прошел суд, на котором суди­ли этих двух белых за расизм. Это был уникальный случай, когда советский суд вынес приговор по делу о расизме против двух белых американцев, которые обидели черного американца. Белых выслали: один из них убедил суд в том, что его роль меньше, и ему разрешили доработать до конца контракта, а второ­го сразу выслали из страны. А вот Роберту Робинсону, наоборот, оказал­ся зака­зан путь назад, в Америку.

Про эту историю написали американские газеты, журнал Time, и когда Робин­сон вернулся в США, то приняли его не очень хорошо. Говорили, что он стал ин­струментом советской пропаганды. Побыв некоторое время в Америке, Робин­сон вернулся опять в Россию, на этот раз в Москву, принял советское граждан­ство, поступил на работу на Московский подшипниковый завод, даже был избран депутатом Моссовета в конце 1930-х годов и прожил в Советском Союзе 40 лет, до 1970-х. Правда, уже с конца 1940-х он стал искать пути верну­ться в Америку. Это оказалось очень сложно, он уже был советским граждани­ном. Лишь в 1970-е ему разрешили выехать в Уганду, с которой в тот момент Советский Союз дружил, и оттуда он вернулся в Америку, где издал книгу «Черный на красном» о своих приключениях в СССР. В слу­чае с Ро­бинсоном нам интересно то, что из тогдашней расистской Америки в Советский Союз переезжала часть наиболее активных, энергичных афроамериканцев, которые видели в СССР альтернативу, страну расового равенства.

Еще одна часть американцев, которые переезжали из США в Советскую Россию после революции 1917 года, — это, конечно, политически активные левые. Часть из них была выслана из Соединенных Штатов в 1918 году на специаль­ном пароходе, часть поехала по собственной инициативе для того, чтобы по­мочь Советскому Союзу построить справедливое общество. Далеко не все они (может быть, меньшинство) были большевиками или сочувствующими боль­ше­викам. Это были социалисты совершено разных направлений, были среди них и анархисты, но все они увидели в советском эксперименте возможность для воплощения своих планов. Как в XIX веке утописты и разного рода соци­альные экспериментаторы из Европы отправлялись в Америку, так в конце первого десятилетия — начале второго десятилетия ХХ века в Россию броси­лись социальные экспериментаторы из Америки, которые надеялись построить здесь более справедливое общество. Некоторые из этих людей сделали карьеру в советском партийном аппарате. Например, Билл Хейвуд, лидер «Индустри­аль­ных рабочих мира», стал одним из руководителей III Интернационала. А Билл Шатов, человек, который родился в России, долго прожил в Америке и вернулся в Россию сразу после революции, сделал партийную политическую карьеру. Мы его знаем по роману Ильфа и Петрова «Золотой теленок» — он не называется по имени, но там несколько раз появляется руководитель строи­тельства Турксиба. Вот руководителем строительства Туркестано-Сибирской железной дороги и был тот самый Билл Шатов, который большую часть жизни прожил в Соединенных Штатах. Впоследствии он сделал карьеру и дослужился до замминистра железных дорог, но в конце 1930-х годов ока­зал­ся жертвой репрессий — был расстрелян.

Часть американцев не делали карьеру, а действительно пытались построить свою собственную коммуну. Самая известная из них — это американская коло­ния «Кузбасс». В «Кузбасс» приехала очень большая группа анархистов, из них подавляющее число были американцами, хотя европейцы попадались тоже. Они получили от советского правительства карт-бланш на экономические экс­перименты и построили достаточно успешную промышленную зону — такую свободную зону, в которой развивали химическую промышленность и шахты, построили обрабатывающий коксохимический комбинат, городок и школы вокруг него, то есть создали небольшой очаг своего анархического движения. К этой американской колонии «Кузбасс» восходит значительная часть уже совет­ского Кузбасса в своей промышленной составляющей. К концу 1920-х годов, когда советское правительство стало сворачивать все эти свободы, вклю­чая новую экономическую политику, возможности для подобных эксперимен­тов стали сужаться. Американская колония «Кузбасс» закрылась — значитель­ная часть ее участников просто уехала из страны, кто-то перебрался в другие города. Колония как единый организм перестала существовать, хотя ее мате­риально-техническое наследие продолжает существовать и сегодня.

Таким образом, встречная эмиграция тоже была чрезвычайно важным явле­нием, хотя она и не была такой многочисленной, как эмиграция из России за оке­ан.

Заканчивая разговор об эмиграции, надо поговорить о тех людях, кто, как Билл Шатов, родился в России, провел значительную часть своей жизни в Америке и вернулся в Россию. Очень часто именно такие люди оказывались среди лиде­ров, руководителей технически продвинутых отраслей. Среди наиболее успеш­ных руководителей железных дорог и железнодорожного строительства на про­­­­тя­жении XIX и в начале ХХ века были люди с американским опытом. В то время железные дороги были таким хай-теком, наиболее развитой частью промышленности. И вот первый министр путей сообщения Павел Петрович Мельников ездил в Америку как командированный от николаевского прави­тель­ства. И князь Михаил Хилков, под руководством которого строилась Транс­сибирская железная дорога, ездил в Америку. Правда, не как командиро­ванный, а по собственной инициативе. Он молодым человеком работал маши­нистом на железных дорогах в Соединенных Штатах: начинал с разнорабочего, изучал железнодорожный транспорт с низших ступеней и, вернувшись в Рос­сию, сделал карьеру уже в качестве руководителя железных дорог и стал мини­стром путей сообщения во время строительства Транссибирской железной дороги. И тот самый Билл Шатов в советское время уже снова стал одним из руководителей советских железных дорог. Он тоже человек с американ­ским опытом.

Это неслучайно: люди с опытом работы на таких сложных, технически про­двинутых экономических системах пользовались большим спросом в России. По воз­вращении на родину они своей жизнью и своей работой оказывали влияние на то, как в нашей стране выстраивалось производство во многих отраслях.   

Радио ArzamasДжаз в СССР

Новый курс музыковеда Федора Софронова — о том, как в молодое Советское государство проник джаз, как он влиял на судьбы своих главных героев и как в конце концов советским джазом заинтересовался мир

Хотите быть в курсе всего?

Подпишитесь на нашу рассылку, вам понравится. Мы обещаем писать редко и по делу

Курсы

Все курсы

Спецпроекты

Аудиолекции

20 минут

1/5

Почему Россия и Америка думают друг о друге

Как образ другой страны помогает нам идентифицировать себя

Читает Иван Курилла

Как образ другой страны помогает нам идентифицировать себя

24 минуты

2/5

Как Россия думает об Америке

Оплот демократии, рассадник промышленности, союзник, враг и другие образы США

Читает Иван Курилла

Оплот демократии, рассадник промышленности, союзник, враг и другие образы США

26 минут

3/5

Как Америка думает о России

Объект для помощи, пример для подражания, союзник, враг и другие образы России

Читает Иван Курилла

Объект для помощи, пример для подражания, союзник, враг и другие образы России

31 минута

4/5

Из России в Америку и обратно

Зачем анархисты, евреи, изобретатели, чернокожие и рабочие пересекали Атлантику

Читает Иван Курилла

Зачем анархисты, евреи, изобретатели, чернокожие и рабочие пересекали Атлантику

25 минут

5/5

Как меняются российско-американские отношения

От чего зависит, дружат или враждуют Россия и США

Читает Иван Курилла

От чего зависит, дружат или враждуют Россия и США

Материалы

История США в семи периодах

Всё, что нужно знать об Америке: от первых колонистов до терактов 11 сентября

Какой вы отец‑основатель?

Политический компас Американской революции определит, кто вы — Вашингтон или Джефферсон

Главный документ в истории Америки

Откуда взялась Декларация независимости США и как она охраняла британскую конституцию

О проектеЛекторыКомандаЛицензияПолитика конфиденциальностиОбратная связь

Радио ArzamasГусьгусьСтикеры Arzamas

ОдноклассникиVKYouTubeПодкастыTwitterTelegramRSS

История, литература, искусство в лекциях, шпаргалках, играх и ответах экспертов: новые знания каждый день

© Arzamas 2023. Все права защищены

Рецензия на книгу: «Жизнь на замену» — русские иммигранты в Америке, изображенные с изобилием постоянно записывается в художественной литературе их удивительно талантливыми детьми.

Жизнь на замену , Борис Фишман, Harper Collins, 321 страница, 25,99 долларов.

Роберта Сильман

Раздумывая, с чего начать свой обзор превосходного дебютного романа Бориса Фишмана « Жизнь на замену », я прочитала в номере от 8 июля New York Times провокационную статью недавней иммигрантки из России Маши. Гессена «Долг перед родиной». В нем она ставит два важных вопроса о своих собратьях-иммигрантах, покинувших различные регионы, когда-то входившие в состав Советского Союза: «. . .Неужели те, кто уезжает в поисках лучшей жизни, делают жизнь хуже тем, кто остается?» А чуть позже она размышляет о том, что, по ее словам, является «сутью дебатов об эмиграции» решающим вопросом: «Есть ли у человека особый долг перед страной, где он родился?»

Это, безусловно, правильные вопросы, особенно если учесть жизнь русских еврейских иммигрантов, которые такими толпами приезжали в эту страну в 1990-е годы. Многие из них потеряли детство во время Второй мировой войны и наблюдали, как их родители, бабушки и дедушки становились жертвами преследований как нацистов, так и коммунистов. Более того, когда пришла Гласность, они поняли, что живут в параллельной вселенной, обманутые своим правительством, заставив думать, что Россия — самая прогрессивная страна в мире, и были поражены, обнаружив, что остальной западный мир оставил их далеко позади. Поэтому, когда они смогли получить убежище здесь, они поселились в анклавах по всей территории Соединенных Штатов и попытались пробиться и каким-то образом дать образование своим детям и сохранить свое наследие. Я подозреваю, что большинство из них сочли бы вопросы Гессена неуместными, но, в конце концов, неуместными. Жизнь должна продолжаться, а существование в бывшем Советском Союзе стало для них невыносимым.

«Мой русский», женщина, с которой я подружился в 1992 году, часто говорила о «русской душе», которую она считала основой всех великих русских писателей, еврейских и нееврейских, которые значимым образом определяли ее жизнь. Действительно, некоторые из наших лучших совместных дней были потрачены на обсуждение переводов Пастернака и Цветаевой или героизма и гениальности Надежды Мандельштам и Анны Ахматовой. Пока мы работали над нюансами каждого языка, она казалась живой иллюстрацией потребности в книгах, о которой так много говорилось в новостях 19-го века.С 50-х по 1980-е годы, когда самиздата были такой важной частью жизни при коммунистах. Она очень гордилась своей родной культурой (она родилась в Санкт-Петербурге), но также считала, что ей и ее семье очень повезло, что они приехали сюда, оставаясь при этом в замешательстве от некоторых наших обычаев и ценностей.

Именно этот последний пункт двигал столь большую часть литературы русского зарубежья: как приспособиться к американским обычаям и в то же время сохранить дорогие традиции, как воссоздать в Америке квартиры и дачи, оставшиеся в России, как сгладить различия между старшими иммигрантами и детьми, которых они так нежно любят, как «наладить контакты» среди американцев, где правила кажутся такими разными, как пополнить небольшой доход, который многие из этих русских иммигрантов получают от американского правительства, как лучше не убивать английский язык (некоторые эмигранты живут среди других русских и даже не пытаются). И, наконец, как не смотреть свысока на то, чего они не могут понять, что иногда приводит, как в недавних мемуарах Гэри Штейнгарта, к Маленькая неудача , с уникальным юмором, напоминающим Набокова в его лучших проявлениях.

Новый роман Бориса Фишмана делает все это с разной степенью успеха, но что отличает Жизнь на замену , так это то, что писатель, родившийся в Беларуси в 1979 году и приехавший в Соединенные Штаты, когда он был малышом, не довольствуясь тем, чтобы записывать мальапропизмы своих пожилых родственников или сексуальное высокомерие своих сверстников. Он также задает такие же важные вопросы, как и те, что задает Гессен, но обращенные в будущее, а не в прошлое: есть ли у человека особый долг перед страной, в которую он иммигрировал? И что иммиграция (которая, в конце концов, является формой изгнания, даже если она выбрана) делает с собственной личностью и узами, которые скрепляют семьи иммигрантов?

Главный герой Фишмана — Слава Гельман, молодой человек, который работает в журнале The Century — очень похоже на The New Yorker , где Фишман работал сразу после колледжа, и, что удивительно, очень похоже на The Saturday Review , где я работал вскоре после колледжа в конце 50-х. Когда я читал о махинациях различных сотрудников, я задавался вопросом, изменилось ли что-нибудь, когда писатели соревнуются друг с другом.

Хотя решимость Славы стать писателем заставила его покинуть семью в Бруклине, его планы рушатся, когда умирает бабушка, и он внезапно возвращается в тот мир, который, как он думал, отверг навсегда. Не успели закончиться похороны бабушки, как Слава втягивается в план Евгения Гельмана. Пришло время Славе применить свои писательские способности на практике; он поможет своему деду подать заявление на реституцию от правительства Германии, даже если это потребует лжи, подделки, чего угодно. В придачу будет обмен денег.

Итак, хотя он и знает, что это нечестно, Славу втягивают, не то чтобы с пинками и визгом, в аферу с огромными последствиями, ибо кажется, что у каждого есть история, реальная или воображаемая, с помощью которой можно получить деньги от правительство Германии. По мере того, как распространяется слух о талантах Славы, появляется все больше и больше людей (даже тех, кто сторонился Шивы после похорон бабушки), и сюжет весело катится вперед, охватывая несколько месяцев летом и осенью 2006 года. По мере его развития робость Славы сменяется своего рода наделением полномочиями, и книга разветвляется на две дороги (одну лучше не брать) — подделку и роман с женщиной, которую он присматривает в своем кабинете: анорексичной, загадочной и для меня невероятно раздражающей Арианной.

Эпизоды с Арианной (в основном скучный секс) и «прогрессом» Славы в журнале становятся несколько повторяющимися. Да, они дают читателю ощущение почти шизофренических аспектов существования Славы, но они чувствовали себя переутомленными и ко второй половине книги усталыми. Но, к счастью, по мере того, как Арианна и The Century немного угасают, афера приобретает все больший вес. По мере того, как это становится более убедительным и важным, оно также становится более ограничивающим; в своей паутине Слава постоянно взвешивает, что правда, а что ложь и как жить достойно, о чем всегда и идет хорошая фантастика.

Творческий, веселый и вдумчивый Борис Фишман. Фото: Роб Лигуори.

Это также заставляет Славу пересмотреть прошлое с новым восприятием, углубиться в то, что он знает о прошлом своих бабушки и дедушки, представить их ухаживания и молодость вместе. На этот раз его бабушка «София Дрейцер посвятила себя чему-то, она не отпускала. Женя Гельман знал, как добраться до безопасного места, когда мир вокруг него рушится» и в молодости, и когда он приехал в Америку, его способности добиваться желаемого, потворствовать, обыгрывать систему не померкли. Этого деда было нелегко помешать, и, поскольку Слава все больше и больше втягивается в эту все более и более опасную схему, он знает, что ему придется довести ее до конца. Но наградой за это является большее самосознание, лучшее обращение с миром.

Вот Слава в конце романа размышляет о том, как его семья попала в Бруклин; это хороший пример удивительно невозмутимой манеры Фишмана излагать важные вещи очень будничным голосом:

Гельманы сумели покинуть Советский Союз, потому что все стороны согласились сделать вид, что они едут в Израиль. . . .Если в Израиле не было семьи, а ее обычно не было, то ее выдумывали. Появились писцы, чтобы снабдить таких людей, как Гельманы, тетей Хайей в Хайфе и двоюродным братом Мумиком в Ашдоде. Эти выдуманные Чайи и Мумики заполнили письменные показания под присягой от руки писца с просьбой к советскому правительству освободить их родственников. Советский визовый отдел молча согласился.

Страны-посредники – Австрия, Италия – способствовали обману; после всей выдумки беженцы не очень могли улететь из Шереметьево в JFK. Итак, Гельманы сели на длинный, медленный поезд в Вену, через месяц еще на один в Италию, еще через несколько месяцев самолетом в Нью-Йорк. На каждом шагу все лгали обо всем, чтобы можно было сказать единственную истину, лежащую в основе всего, — что люди, подвергшиеся насилию, могут сбежать с места насилия.

Дедушка уже был лжецом — лжецом такого рода — когда он покрутил пальцем у виска в тот день в Вене [когда они со Славой увидели австрийцев, струящихся мимо синагоги, где молились евреи, тех самых евреев, чьи родители Австрийцы помогали истребить], а Слава был достаточно молод, чтобы понимать такую ​​ложь как лучший вид правды. Только когда они приехали в Америку, правда стала означать именно то, что было сказано, а не что-то другое. Расчет изменился в Америке. Здесь можно было позволить себе 32-дюймовый телевизор на зарплату швейцара, о чем постоянно упоминал Барт на стойке регистрации. Здесь можно было позволить себе быть порядочным.

Когда мы подходим к заключению Замещающая жизнь , мы видим, насколько повзрослел Слава, и мы знаем, что, хотя ему приходится бороться с тем, что он сделал, он также узнал, что жизнь гораздо более «серая». чем он когда-либо подозревал, что война и геноцид создают особые проблемы, которые отражаются далеко в будущем, и что каждый человек должен выполнять свои обязательства и выбор, особенно в стране, где так много всего открыто. Таким образом, мы уходим с новым пониманием того, что Америка значит для этих русских иммигрантов, чья хитрость и изощренность часто приводят их к неприятностям, но чье счастье заключается в том, что их бедственное положение постоянно описывается в рассказах и романах их удивительно талантливыми детьми.

Среди лучших из них — изобретательный, забавный и вдумчивый Борис Фишман, у которого хватило смелости в этом буйном первом романе задавать вопросы, ответы на которые выявляли дискомфорт, вину и стыд. Спрашивая, как бы молод он ни был, он входит в бесконечный поток литературы, которая имеет значение.

Роберта Силман — автор сборника рассказов, Кровные отношения , теперь доступны в виде электронной книги, трех романов, Границы , Земснаряд мечты и Начало мира снова и детская книга Чужой ребенок . Получатель стипендий Гуггенхайма и Национального фонда искусств, она опубликовала обзоры в The New York Times и The Boston Globe , а также регулярно пишет для Arts Fuse . С ней можно связаться по адресу [email protected].

Почему русские больше любили американцев во время холодной войны

Леонид Гозман был советником Анатолия Чубайса, бывшего заместителя премьер-министра России, и является одним из лидеров российской либеральной партии СПС. С октября 2014 года по февраль 2015 года он был приглашенным научным сотрудником Национального фонда за демократию.

У США есть краткосрочная и долгосрочная проблема в России. Более краткосрочной и легкой проблемой является враждебное отношение Владимира Путина и его кремлевских приспешников к Вашингтону. Более долгосрочная и гораздо более сложная проблема — это вражда самих русских людей. Мои друзья на Западе могут удивиться, но сегодняшнее отношение россиян к Соединенным Штатам и американцам хуже, чем на протяжении большей части холодной войны, когда американцев считали «хорошими парнями», живущими в плохом империалистическом государстве. Теперь многие россияне считают не только лидеров США, но и граждан США «плохими парнями».

И линии тренда продолжают двигаться в одном направлении: вниз. Согласно опросам, недавно проведенным Левада-центром, независимой российской социологической организацией, число жителей России, положительно относящихся к Соединенным Штатам, за последний год сократилось почти на три четверти, а доля отрицательно настроенных превышает 80 процентов. Доля россиян, характеризующих отношения с США как «враждебные», выросла с 4% в январе 2014 г. до 42% в январе 2015 г. Отчасти это связано с тем, что по мере ухудшения российской демократии российская общественность, похоже, готова поддаться даже самым нелепым представлениям. СМИ, связанные с государством, например, заявления о том, что американцы усыновляют российских сирот специально для того, чтобы издеваться над ними и продавать их органы.

Однако виновата не только антиамериканская пропаганда. Важно понимать, что действия США также сыграли свою роль в эскалации антиамериканизма в России. Самым большим виновником стало расширение НАТО, которое, по мнению многих в России, нацелено на их страну, стремясь окружить и изолировать ее. Свою лепту внесли и бомбардировки Белграда, больше из-за явного игнорирования мнения России, чем из-за самих военных действий. К тому же списку можно добавить войну в Ираке, интервенцию в Ливию и многие другие действия.

Еще одной причиной ухудшения отношения к США стало игнорирование культурно-исторической идентичности России, несмотря на обычные заверения в уважении к русской культуре. На протяжении более трех столетий — начиная с царствования Петра Великого и особенно после победы над Наполеоном — Россия видела себя великой державой. Ощущение особой миссии осталось у россиян еще дольше. Многие в России не хотят соглашаться на второстепенную роль на мировой арене. Ни суть, ни стиль действий США в последние годы не учитывали этого.

Культурно-историческая самобытность России объясняет громкую народную поддержку в стране решения Путина аннексировать Крым. Рейтинг одобрения этого шага постоянно остается на уровне 90 процентов. Первоначально категорически против был только 1 процент населения, а сейчас, год спустя, эта цифра составляет 2,6 процента. Это не имеет ничего общего ни с предполагаемым агрессивным характером русских, ни с желанием восстановить утраченную империю. Аннексия Крыма, проведенная без единого выстрела и без жертв, прошла под сплоченными призывами о помощи россиянам и восстановлении справедливости (обоснование, в которое, к сожалению, поверили российские граждане), возродила победоносную идентичность, национальную гордость, и вера в могущество и моральный авторитет России, утраченные с распадом СССР

Разумеется, это не снимает с России ответственности за ее действия в прошлом году. Чувство обиды никоим образом не оправдывает агрессию. И российское общество не монолитно. Большинство действительно поддерживает политику Путина в отношении Украины, но есть красноречивое меньшинство, в основном образованные горожане, которые резко выступают против нее, стремясь к миру с Украиной, а не ее подчинению, и к сотрудничеству с США, а не к конфронтации. Десятки тысяч человек вышли на антивоенные марши в Москве. Неправильно отождествлять нынешнюю Россию с ее президентом. Однако именно это и делает Резолюция 758 Палаты представителей, принятая Конгрессом США 4 декабря 2014 года, когда, осуждая действия Российской Федерации, не упоминает народ России, который так же заинтересован в прекращении войны как жители Украины.

Единственным долгосрочным решением этой проблемы безудержного антиамериканизма в России является то, что американцы лучше поймут более широкие взгляды россиян. Это нация, которая чувствует себя исторически неудачливой, подверженной мстительному Западу, который подсыпал соль на ее раны после холодной войны, еще больше подорвав ее статус великой державы. Это также нация, которая, откровенно говоря, не особенно любит демократию. Это главная причина непреходящей популярности Путина.

В то же время за Путиным и Кремлем вряд ли стоит монолит мнений, а нынешняя политика российского лидера отвечает интересам далеко не всех в России. Российские бизнесмены страдают от коррупции, ученые и академики — от изоляции страны, члены высокотехнологичного сообщества — и от разрыва связей с наиболее технологически развитыми странами мира. Русские писатели и художники страдают от идеологического давления. Аннексия Крыма нанесла тяжелый финансовый ущерб всему населению. Война в Донбассе, если она будет продолжаться, принесет дополнительные человеческие потери, в первую очередь среди менее образованных и малообеспеченных слоев населения.

Опьянение победой в Крыму рано или поздно пройдет, и тогда правительству США нужно будет искать баланс интересов не с Путиным, а с большим количеством групп, составляющих российскую общественность, а также с новое правительство России, которое будет представлять интересы населения. Только тогда могут быть восстановлены нормальные, конструктивные отношения между Россией и США.

Последние меры, принимаемые США в отношении России, влияют (не всегда ожидаемым образом) не только на политику Путина, но и на настроения россиян в отношении США. С этой точки зрения, персональные санкции в отношении «друзей Путина» не подорвут, а в долгосрочной перспективе могут даже улучшить имидж США. Многие из этих людей считаются коррумпированными и, как полагают, накопили свои огромные состояния нечестным путем. Персональные санкции также вносят напряжение в атмосферу вокруг Путина, что, вероятно, и было целью авторов этой политики.

Однако расширение санкций только еще больше снизит уровень жизни миллионов россиян. Это не заставит российское правительство изменить свою политику в отношении Украины, но ухудшит отношение к США.

Поставки американского оружия на Украину, несомненно, приведут как минимум к временному усилению антиамериканских настроений в России. В то же время это оружие может предотвратить новые наступления поддерживаемых Россией сепаратистов на Украине. Единственная цена, которую Кремль не готов платить за продолжение своего курса в Украине, — это масштабные жертвы, затрагивающие всю страну, которые могут — в сочетании с экономическим кризисом — привести к внутренним беспорядкам. По сути, человеческие жертвы — это и та цена, которую российское общество не желает платить. Если выяснится, что локальный паритет вооружений делает такие потери неизбежными, наступлений, спасающих жизни и украинцев, и россиян, может и не быть. Американское оружие могло бы служить таким же сдерживающим фактором, каким в течение нескольких десятилетий были ядерные арсеналы сверхдержав. Конечно, самым опасным периодом будет время между объявлением о поставках и фактическим поступлением оружия на передовую.

Думая о долгосрочной перспективе, Соединенные Штаты должны предпринять еще две инициативы. Во-первых, она должна оказывать моральную поддержку людям и организациям в России, которые борются за свободу и демократию в своей стране. Их моральное и политическое сопротивление предотвращает или, по крайней мере, замедляет скатывание страны к архаическому варварству. Их оставили в противостоянии один на один с правительством своей страны, но они не должны чувствовать себя совсем одинокими в мире. Поддержка советских диссидентов имела в свое время большое значение и была должным образом оценена многими в СССР9.0005

Во-вторых, Соединенные Штаты должны расширять, а не сокращать программы обмена и прямой помощи в области науки, культуры и особенно образования, как бы трудно это ни было сделать, когда российское правительство делает все возможное, чтобы воспрепятствовать или закрыть такие программы. Молодые люди, которые узнают о жизни в США через хорошо организованные образовательные программы обмена или стажировки, никогда не станут жертвами примитивных антизападных стереотипов. Те, кто вернется в Россию на работу, постараются укрепить принципы свободы и открытости в своей стране, принципы, которые в настоящее время чужды большей части населения России. России это нужно для эффективного развития, а США и остальному миру Россия нужна, чтобы стать союзником, а не врагом.