Russia’s War Reopens the ‘Nationality Question’
Moskva News Agency
Dan Andreevich, a Russian who grew up in Italy, bicycled 5,000 km from Italy to the Russian-Estonian border to spread the message that not all Russians support Russia’s war against Ukraine.
But by the end of his trip, the 18-year-old Andreevich no longer called himself Russian.
“I have Russian blood — but I don’t have a Russian mentality,” Andreevich told Idel Realii.
Andreevich is one of many Russian citizens who have reassessed their identity as the country wages war against Ukraine in the name of the “Russian world.” This doctrine of the supremacy of Russian culture and way of life was repeatedly promoted by President Vladimir Putin a year before the invasion.
Russia’s regional and decolonial antiwar activists saw Kremlin’s nationalistic rhetoric as the main reason behind the war in Ukraine. While Putin repeatedly called the war in Ukraine a war “against Nazists,” new anti-war organizations and activists like the Free Buryatia Foundation were publicizing testimonies of racist and xenophobic treatment of Russia’s indigenous people.
“A dam burst and let through a torrent of stories about racism, about the systematic discrimination that we are subjected to all the time,” Dankhaiaa Khovalyg, 27, a Tuva native and decolonial activist told The Moscow Times. “For years in our societies it was not customary to talk about it.”
To represent the people of six Asian republics of Russia using their own words, Khovalyg started a podcast called “Republic Speaking.” Within three months, the podcast had more than 10,000 listeners.
View this post on Instagram
A post shared by подкаст «говорит республика _» (@re.public_speaking)
Some Russians who haven’t felt accepted in their own homeland find their ethnic identity becomes more important abroad.
Lilya, 24, is a Tatar born and raised in Moscow who now lives and works in the U.
S. In Moscow she hadn’t felt that she belonged because of her appearance.
“You always feel like a minority,” Lilya told The Moscow Times. “At school, people used the word ‘Tatar’ as an insult.”
“There has always been a feeling that there are [ethnic] Russians and there is everybody else. My friends had the same attitude. To say that we are all [including Ukrainians] the same — it’s disrespectful.”
Today Lilya explains her identity to American friends.
“In America when people say to me, ‘Well, you’re Russian,’ I say, ‘I’m not Russian like that,’ and then I tell them that I’m Tatar,” she explained. “It makes for an interesting conversation because not many people outside Russia know how many ethnic groups live in Russia and how multinational we are.”
Maria Thal, 26, is from a German family that lived in the Volga region of Russia for centuries until they were deported to Siberia in 1941. She was born in Russia but has lived in Germany since she was a teenager.
“Nationality is important to me. I’m a Volga German,” Thal told The Moscow Times, explaining that she considered her identity to be both Russian and German.
Although the English language doesn’t differentiate between the words ‘Russian’ (rossiyanin) as a citizen and ‘Russian’ (russky) as a nationality, the difference is important, Thal and Khovalyg say.
“When people who grew up in Russia say ‘russky’ [ethnic Russian], including me as well, they see no problem,” Khovalyg told The Moscow Times, “as if my nationality is not important.”
“There are people from the Republic of Sakha, and the Republic of Tuva with Russian passports,” Thal said. “It is important and correct to say Russian citizens belonging to a certain cultural circle. But if we call them Russians, implying that they are russky [ethnic Russians], then we are erasing people’s identity. It is inappropriate.”
As the war continues, the state is trying to consolidate the “Russian world” by showcasing Russian citizens with multi-ethnic backgrounds who support it.
Pop singer Radik Yulyakshin, also known as Elvin Grey, is a Bashkir who lives in the Republic of Tatarstan. He showed his support for the war by making a trip to Russia-occupied Luhansk. Echoing the propaganda message, he said that minorities in Russia should feel like Russians during the war.
“I felt like a Russian here [in Luhansk]. After all, we are Russians now (Bashkirs, Tatars, Chechens, Mari people, and many others). Maybe it’s not acceptable to talk about this, but it’s true,» Yulyashin wrote on his social media after the trip.
However, other measures to consolidate Russian citizens under the “Russian world” have backfired. A billboard to support the war in Kalmykia sparked outrage among local residents. It read: “I’m Kalmyk, but today we’re all Russians,” using the term for Russian by nationality, not citizenship.
Aldar Erendzhenov in his sweatshirt
Instagram asiansofrussia
An anti-war designer from the Republic of Kalmykia Aldar Erendzhenov responded with sweatshirts that read ‘non-Russian’ (nerussky).
“It’s a response to the Russian world, because we have our non-Russian world,» Erendzhenov explained in an interview with the media outlet Holod. “We wanted to make the word ‘non-Russian,’ which is used as an insult, positive. I’m not Russian, and I’m proud of it.»
Other citizens of non-Russian ethnicity have embraced Russian identity. Ildar Khayrulin, 25, an English language tutor in Moscow who is half-Tatar thinks of himself as Russian by nationality and says that the word describing nationality should encompass different ethnicities.
“[Nationality] is a made-up thing, so I don’t attach that much importance to it,” Khayrulin told The Moscow Times. “I was raised in Russian culture; my friends are the same. We are all boiling in this pot of Russian culture.”
Alyona Porebrikova, 27, also identifies as Russian, although she is Russian and Sudanese who was raised in Moscow and has dual U.S.-Russian citizenship.
She moved to the U.S. after the war started.
“My roots and familiarity with different cultures give me more dimensions, although my primary nationality is Russian,” Porebrikova told The Moscow Times.
“I wouldn’t change my identity because of [how war proponents use] the word ‘Russian’ but I can no longer be proud of my country.”
For these Russian citizens, the issue of nationality is secondary to the main issue of finding a way to oppose the war.
“There is sunrise in the morning, there is sunset in the evening, and there is our government,” Kharyrulin said. “We can try to overthrow the sunset, but that seems unlikely to me.”
Read more about:
Indigenous peoples
Официальная национальность | Encyclopedia.com
В 1833 году Сергей Уваров в своем первом изданном циркуляре в качестве нового министра просвещения выдвинул трехчастную формулу «православие, самодержавие, народность» как девиз развития Российской империи. Эти три термина и стали основными составляющими доктрины, господствовавшей в эпоху императора Николая I, правившего с 1825 по 1855 год, и получившей название «официальная национальность». Около двух десятков периодических изданий, десятки книг и вся школьная система пропагандировали эти идеи и сделали их основой для ведения России к современности, не поддаваясь материализму, революционным движениям и слепому подражанию иностранным концепциям.
Смысл православия и самодержавия был ясен. Православная вера легла в основу духовной, нравственной и культурной жизни России с Х века и всегда выступала объединяющим фактором в народе. Это также оказалось полезным в проповеди повиновения авторитету. Самодержавие, или абсолютная монархия, предполагало убеждение, что Россия избежит революции под просвещенным руководством царя, который обеспечит политическую стабильность, но проведет своевременные и просвещенные реформы, чтобы Россия могла постоянно прогрессировать во всех сферах национальной жизни. Политическая теория давно утверждала, и исторические уроки России, казалось, демонстрировали, что для поддержания единства на огромной территории с разнообразным населением необходим единый правитель.
Третий член трехчастной формулы был самым оригинальным и самым загадочным. Широкая идея национальности ( народность ) только что вошла в моду среди образованной публики, но четкого определения этого понятия не существовало.
В 1834 году Петр Плетнев, литературный критик, профессор русской словесности Петербургского университета, отмечал: «Идея народности есть важнейшая черта, которую современники требуют от литературных произведений… точно знать, что это значит». Различные школы мысли по этому вопросу возникли в 1830-х и 1840-х годах.
Романтические националисты во главе с Михаилом Погодиным и Стефаном Шевыревым из Московского университета и журнал Москвич, прославляли абсолютистскую форму правления России, ее уникальность, ее поэтическое богатство, миролюбивые добродетели ее жителей и понятие славян как избранного народа, все это якобы возложило на Россию славную миссию по спасению человечества и поставило ее выше «загнивающего» Запада. Славянофилы во главе с московскими помещиками, в том числе братьями Аксаковыми и Киреевскими, выступали против таких западных концепций, как индивидуализм, законничество и власть большинства, в пользу идеи соборность : община, как и церковный совет ( собор ), должна участвовать в обсуждении с целью достижения «хора» единодушного решения и, таким образом, сохранения духа согласия и братства.
Тогда народ советовал царю через какой-нибудь земельный совет ( земский собор ) систему, как считали славянофилы, «истинно» русский путь во всем. Западники, напротив, симпатизировали ценностям других европейцев и предполагали, что развитие России, хотя и идет другим путем, будет происходить в контексте либеральной традиции, ставящей личность выше государства. Однако все три группы согласились с необходимостью эмансипации, правовой реформы, свободы слова и печати.
Доктрина официальной национальности представляла собой ответ правительства на эти интеллектуальные течения, а также на волну революций, прокатившуюся по большей части остальной Европы за пределы России. Однако сторонники этого учения не высказывались в один голос. Например, из-за их поддержки существующего государства романтические националисты часто определяются как сторонники официальной национальности. Однако наиболее влиятельная группа, иногда называемая династическими националистами, включала императора Николая I и двор, и их взгляды пропагандировались в разветвленных журналистских предприятиях Фадея Булгарина, Николая Греча и Осипа Сенковского.
Их понимание народности было основано на патриотизме, оборонительной доктрине, используемой для поддержки статус-кво и статуса великой державы России. Для них «русскость», даже для прибалтийских немцев или поляков, вращалась вокруг лояльности подданного самодержцу. Иными словами, они отождествляли нацию с государством, управляемым династией, которая рассматривалась как хранилище и эмблема национальной культуры.
Собственные взгляды Сергея Семеновича Уварова на национальность охватили многие школы мысли. Он разделял большую часть мнений династических националистов, покровительствовал романтически настроенным националистам и их журналу, восхвалял славянофилов за их православный дух и принимал некоторые западнические тенденции в историческом развитии России. Но этот архитектор официальной национальности придерживался доктрины, лишенной привлекательности и жизненности. Вместо того, чтобы рассматривать народ как активно формирующего содержание национальности, Уваров считал, что государство должно определять, направлять и навязывать «истинные» национальные ценности пассивному населению.
Одним словом, его концепция народности исключала творческую деятельность народа и делала ее синонимом верности престолу и алтарю. Доктрина, хотя и достигла той устойчивости, которая была ее целью, оказалась анахронизмом и не пережила Николая I и Уварова, умерших в 1855 г.
См. также: национализм в царской империи; национальная политика, царская; нация и народность Николай I; славянофилы; уваров, сергей семенович; западники
Линкольн, В. Брюс. (1978). Николай I: Император и Самодержец Всея Руси. Блумингтон: Издательство Индианского университета.
Рясановский Николай. (1967). Николай I и официальное гражданство в России, 1825–1855 гг. Беркли: Издательство Калифорнийского университета.
Уиттакер, Синтия Х. (1984). Истоки современного российского образования: интеллектуальная биография графа Сергея Уварова, 1786–1855 гг. ДеКалб: Издательство Университета Северного Иллинойса.
Синтия Хила Уиттакер
Ложь о моей национальности
Мир
Серж Фалдин
08 мая 2023
Москва..jpg)
Изображение: Сергей Борисов / Alamy Stock Photo
Странно чувствовать, что тебя все ненавидят, особенно когда эта ненависть основана исключительно на твоей национальности. Ты пытаешься не думать об этом, но дискомфорт закрадывается даже в такие места, как Лондон, где я сейчас живу. Всякий раз, когда я встречаюсь с кем-то, после обычных любезностей и комментариев о британской погоде следует вопрос: «Итак, откуда вы?»
«Россия», — отвечаю я, и тогда мой собеседник проходит все пять стадий горя.
«О, это круто», говорят они, потому что они вежливые, ну и британцы. Но я сразу же чувствую себя обязанным извиниться: «Я сожалею о том, что моя страна делает с Европой!» и объясняю себе: «Не все россияне поддерживают Путина! Не все из нас пьют водку! Не все мрачны и несчастны».
Хорошо, возможно, последняя часть не совсем верна.
Я начал врать о своей национальности, когда мы с женой жили в Джорджии (стране, а не штате США). Это было то, что мой психиатр называет «защитным механизмом»: грузины, пережившие войну 2008 года, не особенно любили русских.
Так что я представлялся как выходец из страны моей жены — Украины — и в большинстве случаев мне это сходило с рук, хотя на самом деле я никогда не0057 был в Украину.
После того, как началась война, один раздражительный старый грузин сообщил мне: «Вы, славяне, мне все равны. Россия, Украина, кто дает проклятых ». Но другие, более мирские, легко уловили бы мой московский акцент с его ярко выраженными «а» и грубыми согласными.
Один тбилисский таксист меня даже проверил. Однажды я сказал ему, что приехал из Одессы — портового города на Черном море в Украине, где выросла моя жена, — он спросил: «Да? А как называется та красивая мощеная улица, которая проходит через центр города? Я грызла ногти, боясь разоблачения. Пот стекал по моему лбу. Вот что, должно быть, чувствовали двойные агенты КГБ в советское время, подумал я. Внезапно ко мне пришел ответ из детских воспоминаний, принадлежавших моей жене.
— Дерибасовская, — ответил я, чувствуя себя уверенно и, может быть, немного задиристо.
Ким Филби, должно быть, чувствовал то же самое, работая все эти годы и на КГБ, и на МИ-6. Таксист что-то проворчал себе под нос, явно разочарованный тем, что больше не может меня испытать. Может быть, он тоже никогда не был в Украине.
Когда началось полномасштабное вторжение в Украину, многие россияне бежали в Грузию, что вызвало беспрецедентный рост инфляции. Они также вели себя стереотипно «по-русски»: напивались и вели себя так, будто грузинский народ им что-то должен. Стало сложно идти по проспекту Руставели, центральной улице Тбилиси, и не увидеть хотя бы одну антироссийскую вывеску. Мы с женой переехали в Лондон в апреле 2022 года.
Можете себе представить, как я был приятно удивлен, когда мы приехали и не увидели такой враждебности. Для большинства британцев Украина появилась на их радарах только в 2022 году. (До этого мои британские коллеги, похоже, думали, что Киев находится в России.) За исключением тех моментов, когда я тусуюсь с украинцами, мне не нужно скрывать свою национальность.
Leave a Reply