Интервью Министра иностранных дел Беларуси Сергея Мартынова газете Los Angeles Times
14.30–15.30 16 марта 2006 г., Министерство иностранных дел Республики Беларусь, г. Минск
— Я думаю, вы уже хорошо осведомлены о статье, которую я преследую. Мы приехали сюда, потому что, по иронии судьбы, Беларусь — довольно маленькая страна, и тем не менее у нас есть комментарий президента моей страны. Очевидно, что здесь на кону стоит что-то большее. Не могли бы вы это прокомментировать?
— Отвечая на ваш вопрос, я бы сначала сказал, что да, Беларусь не большая страна, но это действительно важная страна, которая находится на стратегическом перекрестке в Европе. Это одна из причин такого внимания.
А мы, я говорю «на стратегическом перекрестке», я имею в виду пару вещей. Во-первых, если вы, например, возьмете линейку и приложите ее к карте от Берлина до Москвы, то она не пройдет через Киев, Ригу или Вильнюс, она пройдет через Беларусь.
Другой вопрос, что Беларусь осуществляет много стратегических транзитных перевозок. Мы осуществляем 50% экспорта российской нефти в Западную Европу и 20% экспорта газа в Европу.
Кроме того, мы страна с очень независимой внешней политикой. Немногие страны, как вы знаете, могут позволить себе независимую внешнюю политику. Когда я говорю «независимый», я имею в виду независимый от Вашингтона, Брюсселя или Москвы. Внешнеполитические решения Минска принимаются здесь, в Минске, а не где-то еще.
У нас также есть очень волевой президент, сильная личность, привлекающая внимание всего мира. И у нас, вероятно, необычно сильный экономический и социальный послужной список после распада Советского Союза, который также привлекает большое внимание, потому что мы достигаем его, можно сказать, неортодоксальным путем, а не по рецептам МВФ.
Внимание, которое вы упомянули, которое является международным, мы приветствуем в той мере, в какой это доброжелательное внимание.
Что касается внешнего финансирования политических процессов внутри страны, то мы, как и любая другая страна мира, это не приветствуем. Мы не приветствуем это точно так же, как не приветствуют, а фактически запрещают Соединенные Штаты в соответствии с федеральными законами. Так что мы делаем то же самое. Итак, доброе внимание, опять же, приветствуется.
— Считаете ли вы, что были попытки повлиять на исход выборов со стороны внешних сил?
– верно. Вам не обязательно это слышать в интервью, вы можете прочитать статью в «Нью-Йорк Таймс», где об этом много говорится.
— И вы имеете в виду деятельность Национального демократического института?
— И другие, в том числе. Имею в виду иностранное финансирование политических и избирательных процессов в Беларуси, что недопустимо по законам любой страны. На самом деле мне кажется странным, что учреждения Соединенных Штатов, финансируемые Конгрессом и правительством США, занимаются деятельностью, которая запрещена в самих Соединенных Штатах.
— В основном, что они говорят, что говорят эти страны и организации, когда их об этом спрашиваешь, они говорят, что «мы точно не занимаемся какой-либо политической деятельностью. Мы, как вы знаете, поддерживаем демократический процесс, продвигаем независимые СМИ, обучаем политические партии тому, как развиваться и как проводить кампании». Такая деятельность тоже запрещена?
— Давайте проясним ситуацию. Во-первых, к сожалению, неправда, что некоторые из упомянутых вами стран поддерживают только «процесс». Они действительно обнародовали свои взгляды на конкретных кандидатов, либо выражая свою неприязнь к тому или иному кандидату, в данном случае действующему президенту, либо отдавая предпочтение тому или иному кандидату от оппозиции, что само по себе является вмешательством. Что не допускается в нормальной, цивилизованной международной практике.
Во-вторых, деятельность учреждений, общественных организаций может быть разной. Позвольте мне процитировать закон Соединенных Штатов, который гласит: «Иностранный гражданин не может направлять, диктовать, контролировать или прямо или косвенно участвовать в процессе принятия решений любым лицом, таким как корпорация, профсоюзная организация, политический комитет или политическая организация с в отношении федеральной или нефедеральной избирательной деятельности такого лица».
Итак, очень широкое определение. Во всем, что связано с избирательной деятельностью, запрещено иностранное участие и финансирование. Это именно то, что такие институты, как Национальный демократический фонд, делают или пытаются делать в Беларуси.
И, в-третьих, если НКО, в том числе международная НКО, занимается полностью прозрачной, полностью законной по белорусскому законодательству и полезной с точки зрения страны деятельностью в Беларуси, она может это делать. Это ответ на ваш вопрос.
— Вы упомянули в начале своего первого ответа, в целом, какие стратегические активы и ценности существуют в Беларуси, которые, естественно, заслуживают международного интереса. Но, в частности, когда Джордж Буш говорит, что он пытается продвигать дело демократии и свободы в таких странах, как Беларусь, бывшая Югославия, Ирак и остальной арабский мир, вы действительно верите ему на слово, что он действительно то, чем он является? пытаются сделать, или в таком месте, как Беларусь, на карту поставлены конкретные интересы Соединенных Штатов? Какова истинная цель этих разговоров о демократии?
— Прежде всего, мы, конечно, уважаем достижения США в области демократии за 200 лет строительства демократии в вашей стране, хотя должен заметить, что эта демократия, мягко говоря, не безупречна.
Вы спрашивали меня о реальной цели, стоящей за этим. Могу предположить, что могут быть какие-то стратегические вопросы, которые США тоже преследуют во всем мире.
В частности, я могу предположить, что, говоря об этом регионе, США могут быть заинтересованы в сближении стран этого региона с евроатлантической осью. Общеизвестно, что страны, находящиеся в пределах евроатлантической оси, находятся, мягко говоря, под сильным влиянием Соединенных Штатов. Так что, наверное, привлечение этих стран к такому влиянию могло бы быть одним из элементов, вопросов этой повестки дня, которую вы упомянули.
Во-вторых, я считаю, что заявленной целью Соединенных Штатов является недопущение или предотвращение появления образования на территории бывшего Советского Союза, которое будет в состоянии бросить вызов Соединенным Штатам. Это, конечно, стратегическая цель.
Беларусь, как и Россия, являются странами, которые работают над созданием важной интеграционной структуры в этой области.
Мы не пытаемся воскресить бывший Советский Союз, это было бы глупо и нереально, но мы хотели бы осмысленной интеграции в этой географии, которая будет и должна быть не менее успешной, чем интеграция на западе Европы. И у нас есть все ресурсы и возможности для достижения такого успеха. И, наверное, такие страны, как Беларусь, которые являются сторонниками или двигателями такой интеграции, заслуживают особого внимания со стороны Вашингтона, как в случае с Беларусью.
— Кстати говоря, об этом российско-белорусском союзе говорят уже довольно давно, а практический прогресс в нем весьма минимален. Как вы видите развитие этого союза? Какую форму она может принять в долгосрочной перспективе, включая разговоры о возможной единой валюте?
— Начав со второй части вопроса о том, в какой форме она может быть, я бы подчеркнул, что Беларусь всецело выступает за тесную и глубокую интеграцию с Россией, а также с другими странами региона. Это не только Россия. Но независимость и суверенитет Беларуси не подлежат обсуждению.
Так что речь идет об интеграции независимых государств, а не о слиянии одного государства с другим государством. Это не цель. Это не произойдет. Полная остановка.
Вы не правы в том, что союз с Россией, между Белоруссией и Россией дал очень маленький прогресс. Чтобы привести вам очень простой и, на мой взгляд, очень показательный пример, я бы назвал торговлю между Беларусью и Россией. Беларусь — торговый партнер номер два для огромной России, а это всего 10 миллионов человек. Это торговый партнер номер два для России. Мы уступаем только Германии. Наша торговля с Россией больше, чем торговля Китая с Россией. Это около 18 миллиардов долларов. Ни одна из других стран бывшего Советского Союза не имеет такой торговли с Россией. И эта торговля увеличилась, по-моему, в пять раз за последние 10 лет.
— Вы говорите о двусторонней торговле, верно?
– это двусторонняя сделка. Так что это прямой и очень важный результат этих интеграционных усилий.
Прочие области.
Мы очень близки к тому, чтобы иметь общий тариф с Россией для третьих стран. Мы находимся примерно на 90% пути к формированию единого согласованного тарифного режима применительно к третьим странам. И это не только на бумаге, это работает. И эти 90% тарифов работают уже для третьих стран, что само по себе является огромным достижением. Потому что, если вы посмотрите на другую интеграционную структуру в этой сфере, а именно на Евразийское Экономическое Сообщество, то там доля единых тарифов всего 45%. Таким образом, мы в два раза больше в этой области, чем они.
Перемещение товаров, людей, финансов и услуг между Беларусью и Россией свободное. У нас есть то, что называется четырьмя свободами, что собственно и является целью этого союза. Мы сейчас пытаемся добиться равных условий для наших экономических агентов, как российских агентов здесь, в Беларуси, так и белорусов в России, чтобы у них были равные условия. Это наша цель.
Разумеется, речь идет о полной свободе не только передвижения людей, но и о равном доступе к медицинскому обслуживанию, равном доступе к образованию, равном налогообложении, равном социальном обслуживании граждан обеих стран на территориях друг друга.
И мы делаем важные успехи в этом отношении. Например, около двух месяцев назад в Санкт-Петербурге два наших президента подписали четыре или пять крупных соглашений о равном обращении между гражданами двух стран.
Итак, мы хорошо продвинулись в этом союзе, и не только на бумаге, не только в плане договоров и соглашений, но и в плане реальной жизни. Садишься в поезд в Минске и едешь в Москву, и паспорт никто не спрашивает, пока едешь между двумя странами. Это тоже достижение и показатель настоящего союза.
Мы также говорим о необходимости большей интеграции в таких областях, прежде всего, как энергетика, транспорт, военное сотрудничество, научно-техническое сотрудничество. Это области, которые являются приоритетными в нашем строительстве союза.
С точки зрения совместной валюты или единой валюты, это по-прежнему является целью, но, на наш взгляд, это должно быть чем-то вроде крыши над домом. Нам нужно сначала построить все стены, а потом нужно поставить крышу.
Так что валюта станет крышей, а не фундаментом.
— Очевидно, внимание всего мира было приковано к Украине. У них есть соглашение, и он, вероятно, собирается вернуться и снова посетить нас в будущем. У Беларуси в прошлом были серьезные конфликты с Россией по поводу цен на газ, а в последнее время ведутся переговоры, направленные на установление разумной цены на газ, наведение некоего порядка. Какой вы видите долгосрочную стабильность цен на энергоносители для Беларуси, учитывая, что в какой-то момент большинство людей считает, что России придется перейти на рыночные цены на свой газ для всех, и она станет частью мира? торговля? И то, что все эти договоренности по газовому вопросу уже обсуждались. Насколько я понимаю, он еще не подписан.
— Конечно, это очень важный вопрос того, что можно назвать энергетической безопасностью страны. Вы правы, у нас выгодные цены на газ из России. За нефть мы платим России по ценам мирового рынка. И, конечно же, мы не наивны.
Мы не ожидаем, что так будет продолжаться вечно. Для всех в Беларуси очевидно, что цены на газ будут постепенно расти, и в какой-то момент в будущем Россия выйдет на торговлю газом, в том числе внутри страны, по мировым ценам.
Для нас главный вопрос не столько в цене на газ как таковой, сколько в том, получаем ли мы газ по той же цене, что и российские экономические агенты (компании, фирмы).
Пока цена на газ в Москве и Смоленске такая же, как в Минске, это приемлемо. И это отражение того, о чем я говорил вам ранее. Мы работаем над тем, чтобы у наших предприятий в Беларуси и России были равные условия.
Мы понимаем, что со временем эти цены будут расти, и расти, и расти. Ничего страшного, наша экономика будет в состоянии постепенно приспособиться к этому. Концептуально мы к этому готовы. Мы работаем, конечно, с Россией в рамках наших интеграционных усилий, чтобы иметь то, что мы называем «энергетические балансы» до 2020 года, где мы могли бы видеть, сколько газа и нефти мы будем получать из России.
Это тоже элемент безопасности.
В то же время мы работаем над снижением нашей зависимости от поставок энергии из России. В частности, правительство поставило цель за пять лет снизить нашу зависимость от импорта энергоносителей из России на 25% за счет инвестиций в альтернативные источники энергии и местные виды топлива.
Рассматривая проблему энергетической безопасности, мы видим ее через призму комплексного комплекса мер, причем не просто переговорного с Россией, а комплексного комплекса мер.
— Планируете ли вы подписать соглашение о транзите газа с Россией?
— Идут переговоры по объектам транзита газа, и это все, что я могу вам сказать.
— В конечном счете, вы знаете, я не экономист, но, хотя вы наслаждаетесь этими очень выгодными торговыми отношениями с Россией, во многом это связано с высокими ценами на энергоносители и тем фактом, что есть много денег на российском рынке покупать белорусские товары. Но аналитики, с которыми я разговаривал, говорят, что это ненадежная вещь, на которую можно положиться в будущем, по двум причинам.
Номер один: на данный момент у России столько денег, что они способны смотреть по всему миру как покупатель товаров, причем самые дешевые товары доступны при ближайшем рассмотрении.
Во-вторых, цены на нефть падают. У них больше нет всех этих цен. Беларуси стоит задуматься о европейских рынках. Это ставит вопрос о потенциальной уязвимости белорусской экономики.
— В основном ваши аналитики правы, и если бы вы посмотрели на тенденции в нашей торговле, то вы бы заметили, что соотношение экспорта, идущего в Россию, с одной стороны, и в Евросоюз, с другой стороны, было последовательно меняющиеся во времени. Сначала Россия была такой большой, а Европейский Союз был таким маленьким. В прошлом году на Европейский Союз приходилось 44% нашего экспорта. А на Россию приходилось около 40%. Так что баланс между двумя рынками уже есть.
По определению, если мы успешно продаем в Европу, значит, наши товары конкурентоспособны.
Так что мы уже на этом рынке. И я мог бы также добавить, что мы активно пытались атаковать другие рынки, такие как Юго-Восточная Азия, Китай, страны Персидского залива и даже Латинская Америка. Недавно мы начали продавать сельскохозяйственную технику в Аргентину. Мы, например, поставляем около 50% микросхем на рынок Юго-Восточной Азии.
Так что мы не только в России, мы и в других местах тоже. Но мы бы очень хотели и дальше иметь очень солидное присутствие на российском рынке. Это натурально. И даже если и когда у россиян будет меньше денег, возвращаясь к точке зрения аналитиков, им должно быть дешевле покупать в Беларуси, чем покупать в США.
— И последний вопрос по России. Когда мы говорили о международном интересе к украинским выборам, Россию очень сильно критиковали за то, что, как считалось, она играла слишком большую роль, вмешиваясь в эти выборы. Вы почувствовали, что Россия проявляет к вашим выборам что-то большее, чем просто пристальный интерес?
— Я не готов комментировать позицию России или кого-либо другого в отношении такой третьей страны, как Украина.
Что касается наших отношений с Россией, я могу вам сказать, что у нас прекрасные отношения между двумя странами, между двумя правительствами и между двумя президентами. Полная остановка.
— Это немного отклоняется от экономической сферы, но очень тесно связано с тем, о чем мы говорили, с характером экономики Беларуси. Говорят, что вы очень мало продвинулись в переходе к рыночной экономике. Это все еще цель Беларуси перейти к рыночной экономике?
– Вы должны четко понимать условия. Вы говорите «очень мало прогресса». Прогресс, на мой взгляд, должен измеряться такими вопросами, как процент роста ВНП, процент роста реальных доходов населения, процент доступности образования, здравоохранения и т. д. Все это свидетельствует о чрезвычайно важном прогрессе Беларуси по сравнению с последние 15 лет. И это было достигнуто благодаря тому, что мы не стали торопиться с тем, что называется шоковой терапией экономики.
Мы приверженцы иного стиля реформ.
Не просто более медленная реформа, а реформа другого типа. Так что за 15 лет мы добились очень важного прогресса. Мы первая страна в бывшем Советском Союзе, которая преодолела уровень ВНП 1990 года, и сейчас мы находимся на уровне 116% от уровня ВНП 1990 года, до коллапса. К вашему сведению, Россия находится примерно на 80-85%, при всех ценах на нефть. Украина, вероятно, составляет от 60 до 65%, а Молдова, вероятно, от 30 до 35%. Это должно показать, что означает настоящий прогресс.
Это не значит, что мы зашли в тупик, так сказать, на тот тип хозяйства, который у нас есть. Недавно у нас здесь, в Беларуси, был большой конгресс по обсуждению взглядов и концепций на ближайшие 5 лет страны. На этом съезде Президент указал, что ресурсы этого режима не могут продолжаться вечно. И мы должны задействовать ресурсы малого и среднего предпринимательства. И правительство работает именно над этим сейчас. Но делать это будем не методом шоковой терапии, а постепенно, взвешенно, как делали раньше.
Мы надеемся, что будем такими же успешными, как и раньше.
— То есть малое и среднее предпринимательство. А как насчет крупных заводов, нефтеперерабатывающих заводов?
— Это очень просто. Если нефтеперерабатывающие заводы, которые мы имеем сейчас, приносят стране золотые яйца, то почему мы должны их кому-то утилизировать? Один пункт.
Второе замечание: если малое или среднее предприятие вырастает в гигантское предприятие, это приветствуется. Правительство будет этому радо. Это наш подход.
— Тенденция крупных государственных компаний обычно не связана с ростом. Обычно они не очень эффективно управляются. И по большей части общепринятым мнением является то, что вы не можете реально вырастить экономику без инвестиций. У вас есть проблема с молодыми людьми, которые говорят о выходе на улицу в воскресенье, некоторые из них говорят: «Все в порядке. Мой отец работает на этом заводе, и его дед работал на этом заводе, и брат моего отца работает на этом заводе.
Но фабрика сейчас загружена, а у меня есть брат и сестра, и нам некуда идти работать. Как вы решаете эту проблему?
— Во-первых, наши крупные предприятия растут очень быстрыми темпами. В течение последних восьми лет рост ВНП, производимый в основном этими огромными предприятиями, постоянно составлял от 6 до 10% в год. Если мы посмотрим на промышленность, это будет 15-20% в год. Это более чем впечатляет. Если бы вы посмотрели на темпы в США или Европе, то они были бы в 10 раз ниже.
Безработица в Беларуси составляет 1,5 процента. И мы растем. У нас слишком мало рабочих рук, чтобы заполнить вакансии. Так что для молодежи не составит труда найти работу, причем хорошо оплачиваемую работу в этой стране. В этой стране эмиграция намного меньше, чем иммиграция. Люди, в том числе молодежь, предпочитают оставаться в этой стране. Другие люди приезжают жить в эту страну, потому что это хорошая страна. Таким образом, им не нужно беспокоиться об этом. И они в принципе не беспокоятся об этом.
Реальные доходы людей растут примерно на 15% в год. Особенно, если это молодой образованный специалист, он будет получать гораздо больше средней зарплаты.
А мы говорим об участии в мире, у нас очень открытая экономика. Мы торгуем со всем миром. Если вы проверите соотношение между нашим объемом внешней торговли и нашим объемом ВНП, а это называется показателем открытости экономики, то мы входим в десятку лучших стран Европы по открытости экономики.
Мы приветствуем иностранные инвестиции, но не приветствуем их любой ценой. Если бы мы завтра выставили на продажу один из наших нефтеперерабатывающих заводов, то, наверное, выстроились бы очереди в Париж и Лондон, чтобы купить его, но мы этого не делаем, потому что он работает нормально. Если они хотят инвестировать в новое производство в Беларуси, добро пожаловать. И до сих пор мы сами очень успешно привлекали инвестиции в эту страну. То, что мы добились за 15 лет, о чем я вам говорил, мы сделали, наверное, 90% на собственные инвестиции.
Мы приветствуем иностранные инвестиции. Но мы не собираемся ползать и просить об этом.
— Вы видите Беларусь в конечном итоге членом Европейского Союза или это просто еще одна цель?
— Это не цель на данный момент, потому что со стратегической точки зрения Европейский Союз не может сейчас предложить нам то, что предлагает нам наш восточный вектор, с точки зрения нефти, газа, цен, рынков и т. д.
У нас хорошие конструктивные отношения с НАТО. Мы не считаем, что НАТО представляет прямую военную угрозу для Беларуси. Мы хотим иметь добрососедские отношения с НАТО, а НАТО находится в наших границах. Мы сотрудничаем с НАТО по вопросам, представляющим взаимный интерес, через партнерство по этой программе. Так что у нас есть конструктивные осмысленные отношения в той мере, в какой это соответствует их интересам и нашим интересам.
— Если внутри оппозиции и в некоторых консервативных кругах США будут требования о том, что, если эти выборы не будут честными, международное сообщество должно ответить экономическими санкциями и расширением запрета на выдачу виз белорусским чиновникам
— Во-первых, на мой взгляд, мягко говоря, неестественно, что задолго до выборов люди в Вашингтоне и Брюсселе уже вынесли свой вердикт выборам.
Это смешно.
Что касается вопроса санкций, то, конечно, любая страна имеет право регулировать свою собственную визовую политику. Но также странно, что ЕС и США пытаются ограничить поездки людей из Беларуси. А как насчет хельсинкских обязательств по свободе передвижения? Боятся ли белорусских чиновников, путешествующих по Европе и США? Мы не можем этого понять.
Если примут такую меру, скорее всего, ответим тем же. Мы нация, которая уважает себя.
Если мы говорим об экономических санкциях, то я вам могу сказать, что эти санкции вообще не работают, во всем мире, нигде. И это навредит людям. Если США и Брюссель хотят навредить людям, это другая история.
— Главной внешнеполитической проблемой моей страны, конечно же, является Иран. Общеизвестно, что уровень сотрудничества между Ираном и Беларусью повысился, что, по данным немецкой разведки, белорусские ученые активно помогали Ирану в обогащении урана. В самое ближайшее время Организации Объединенных Наций предстоит решить, как решать иранскую проблему.
Скажите, как к этому относится Беларусь?
— Несколько вещей, которые я хотел бы упомянуть в этой связи.
Во-первых, у нас очень хорошие отношения с Ираном. Иран является дружественной страной и важным рынком для нас. Мы не понимаем, почему мы должны прекратить работу на иранском рынке.
Во-вторых, Беларусь никогда в своей торговле оружием не нарушала санкции ООН. Иран не под санкциями.
В-третьих, я не могу комментировать никакие домыслы, в том числе и источники немецкой разведки. Они никогда не сообщают мне об этом.
В-четвертых, Беларусь является одним из основных сторонников и сторонников, а по сути, содействующих режиму нераспространения в мире. Когда распался Советский Союз, Беларусь первой из ядерных наследников Советского Союза заявила, что нам не нужен ядерный арсенал, который у нас был. И во многом по нашей инициативе в то время развивался Лиссабонский протокол. Так что Беларусь является основным фактором нераспространения в мире.
И, наконец, наша позиция конкретно по ситуации с Ираном очень проста. Иран имеет право делать все, что разрешено Договором о нераспространении ядерного оружия. Полная остановка.
Газпром сокращает поставки газа в ЕС через Белоруссию на 70 процентов
Российская компания Газпром продолжает сокращать поставки газа в Европу через Белоруссию, потенциально усугубляя напряженные рыночные условия.
Согласно последним данным Газпрома, экспорт в ЕС через Беларусь снизился со 112 млн кубометров (млн м3) 26 сентября до всего 30 млн м3 в воскресенье (3 октября).
Это составляет 70-процентное падение.
Поставки напрямую из России и через Белоруссию в соседнюю Украину также сократились примерно со 110 млн кубометров до 85 млн кубометров одновременно.
Новые цифры появились после того, как на прошлой неделе поставки по Ямальскому трубопроводу, который проходит из России через Беларусь в Польшу, сократились вдвое.
Аналитики, такие как американский инвестиционный банк Goldman Sachs, говорят, что сокращение добычи на Ямале может привести к повышению цен на газ зимой.
И уже был глобальный кризис на газовых рынках, в результате которого оптовые цены на голландской TTF — ведущем мировом центре торговли газовыми фьючерсами — выросли до 113 евро за мегаватт-час — рост цен на 100 процентов менее чем месяц.
Обнадеживающе высказались руководители «Газпрома», в том числе заместитель главы Виталий Маркелов и директор по экспорту Сергей Комлев.
Маркелов заявил во вторник на Петербургском международном газовом форуме, что экспорт газа «Газпромом» в Европу в 2021 году «продолжит оставаться на высоком уровне», сообщает российское информационное агентство ТАСС.
«Обвинения в том, что «Газпром» не поставляет газ в Европу, абсурдны», — заявил ранее прессе Комлев.
Кремль заявил, что «Газпром» готов увеличить объемы поставок газа в случае необходимости.
А российские дипломаты говорят, что Газпром «добросовестно» снабжает клиентов из ЕС.
Но в то же время некоторые обвиняют Россию в том, что она закручивает гайки, чтобы создать как политическое, так и рыночное давление.
Россия недавно завершила строительство нового газопровода в Германию под названием «Северный поток — 2». хочет управлять трубопроводом как своей частной монополией.
Немецкий регулирующий орган Bundesnetzagentur заявил во вторник, что «Газпром» может быть оштрафован, если он начнет прокачку газа до того, как станет формально соответствовать законам ЕС о «недискриминационном доступе к сети» для конкурентов.
Подпишитесь на ежедневную рассылку новостей EUobserver
Все истории, которые мы публикуем, отправлены в 7:30 утра.
Регистрируясь, вы соглашаетесь с нашими Условиями использования и Политикой конфиденциальности.
А сокращение поставок газа из России в ЕС было формой политического шантажа в отношении «Северного потока — 2» — одобрения Ольги Стефанишиной, вице-премьер-министра Украины, которая недавно заявила об этом в интервью EUobserver.
Группа из 42 депутатов Европарламента недавно также пожаловалась на то, что «Газпром» задерживает подачу газа.
А комиссар ЕС по энергетике Кадри Симсон заявила информационному агентству Reuters во вторник: «Мы изучаем это заявление вместе с исполнительным вице-президентом [комиссии] [Маргрет] Вестагер, которая отвечает за правила конкуренции, потому что оно конечно, очень серьезное дело».
Она добавила, что «наша первоначальная оценка свидетельствует о том, что Россия выполняет свои долгосрочные контракты».
Но, выступая в тот же день во время поездки в Эстонию и Финляндию, председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен также заявила журналистам, что основной причиной высоких цен являются низкие поставки из России.
«Мы очень благодарны, что Норвегия наращивает производство, но, похоже, в России этого нет», — сказала она в Финляндии.
Европейская комиссия должна объявить о новом «наборе инструментов» рекомендаций, как справиться со скачком цен на газ на следующей неделе.
А лидеры ЕС обсудят создание нового «стратегического газового резерва» на саммите в Словении, который должен был быть посвящен Западным Балканам в среду.
Leave a Reply