7 самых развитых стран мира в экономическом отношении: Ministère de l’Europe et des Affaires étrangères

Правда ли, что БРИКС уже стал экономически сильнее G7?

https://inosmi.ru/20230421/briks-262406543.html

Страны БРИКС пока беднее G7 в долларах, но есть один нюанс

Страны БРИКС пока беднее G7 в долларах, но есть один нюанс

Страны БРИКС пока беднее G7 в долларах, но есть один нюанс

Правда ли, что БРИКС и G7 сравнялись по ВВП? И если да, то можно ли утверждать, что два блока одинаково экономически развиты? – задается вопросом автор статьи… | 21.04.2023, ИноСМИ

2023-04-21T18:15

2023-04-21T18:15

2023-04-24T14:07

le figaro

брикс

большая семерка

экономика

доллар

/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content

/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content

https://cdnn1.inosmi.ru/img/24283/66/242836642_0:106:2400:1456_1920x0_80_0_0_85334cba7ec49bb5a9c37e869a0bf32a.jpg

Некоторые СМИ утверждают, что сегодня группа, объединяющая Бразилию, Россию, Индию, Китай и Южную Африку, играет более весомую роль в мировой экономике, чем США, Япония, Германия, Великобритания, Италия и Франция вместе взятые. Неужели новый мировой порядок уже наступил? Во всяком случае, именно на это намекала Дилма Русеф в своем выступлении в середине апреля в качестве президента Нового банка развития — Банка БРИКС. «С точки зрения паритета покупательной способности, экономики стран БРИКС в совокупности мощнее, чем общая экономика стран G7», — заявила бывший президент Бразилии 13 апреля в Шанхае. Таким образом она подтвердила изменение экономического баланса сил, характерного для последних десятилетий, между «Большой семеркой» и странами БРИКС.Читайте ИноСМИ в нашем канале в TelegramG7 объединяет США, Японию, Великобританию, Германию, Канаду, Италию и Францию, считавшиеся в 1975 году крупнейшими экономическими державами мира. Вторая группа включает в себя Бразилию, Россию, Индию, Китай и Южную Африку, пять государств, которые вместе претендуют на мировое политическое и экономическое лидерство.Высказывания Дилмы Русеф, сделанные под хитрым взглядом нынешнего президента Бразилии Лулы, находившегося в то время с государственным визитом в Китае, перекликаются с антиглобалистскими заявлениями, наводнившими социальные сети и средства массовой информации с начала апреля. Новостные сайты опубликовали статьи с ошеломляющими заголовками: «Впервые страны БРИКС стали более сильными в экономическом плане, чем G7»; «ВВП БРИКС превышает G7»; «Группа БРИКС впервые обгоняет G7″… Так ли это на самом деле?Все опираются на один и тот же источник для подтверждения своих заявлений: график с логотипом Acorn Macro Consulting британской инвестиционной консалтинговой фирмы. График представляет эволюцию вклада стран БРИКС и «Большой семерки» в мировой ВВП, причем расчет идет по паритету покупательной способности. В 2023 году на страны БРИКС будет приходиться 31,5% мирового ВВП, а на G7 — только 30,7%.График, опубликованный в Твиттере 9 марта Ричардом Диасом, основателем Acorn Macro Consulting, был быстро распространен интернет-пользователями и средствами массовой информации. Надо сказать, что слова, сопровождающие рисунок, подлили масла в огонь: «Век развивающихся рынков? Страны БРИКС представляют большую долю мировой экономики, чем G7». Один из предпринимателей подтвердил «Фигаро» авторство документа и заявил, что он основан на цифрах из баз данных World Economic Outlook за октябрь 2022 года, публикуемых два раза в год Международным валютным фондом. Одно из двух. Либо данные неверны, и тогда неверно и утверждение об экономическом превосходстве БРИКС над G7. Либо цифры верны, и тогда необходимо проанализировать их реальное значение, чтобы узнать, достаточно ли большего вклада в мировой ВВП по паритету покупательной способности для утверждения экономического превосходства. Поэтому журналисты «Фигаро» взяли последние доступные справочные данные, а именно данные МВФ. Они вышли под заголовком «Перспективы развития мировой экономики» и отражают состояние на апрель 2023 года. Мы обработали их, а затем представили результаты для анализа опытным экономистам.Верные данные, ложный анализПриходится констатировать: используемые Acorn Macro Consulting данные действительно принадлежат МВФ. Полученные всеми серьезными исследователями результаты аналогичны, они даже берут в расчет тот факт, что экономический потенциал Макао и Гонконга (бывших колоний европейских стран) теперь включился в китайскую экономику. Макао и Гонконг статистики «отдали» Китаю, чтобы никоим образом не недооценивать БРИКС. Но в чем тут новость, в превосходстве стран БРИКС над G7 по этой системе расчета? Новости тут нет. С 2020 года вклад БРИКС в мировой ВВП по паритету покупательной способности стал выше, чем у «Большой семерки».Но что на самом деле означают эти данные? Чтобы понять это, мы должны посмотреть, что же это такое: паритет покупательной способности. Это коэффициенты денежной конверсии, которые позволяют выразить покупательную способность различных валют в общей единице и, таким образом, устранить важную погрешность при расчете мощи той или иной экономики. Эта погрешность вызвана различиями в уровнях цен, которые «смазывают» реальную картинку разницы уровня цен, которая существует между разными странами. «Это своего рода индекс BigMac, но более сложный», — комментирует Сильви Мателли, экономист и заместитель директора Института международных и стратегических отношений (Iris). Индекс BigMac — это показатель ППС, выведенный англо-саксонским журналом The Economist в 1986 году. Он отображает количество денежных единиц, которые необходимо потратить для покупки одного и того же бургера «биг мак» в разных странах. Хотя ППС очень полезен для сравнения экономик стран с похожим уровнем жизни, «он механически завышает ВВП стран с самым низким уровнем развития». (В этих странах за небольшие деньги вы можете купить много «биг маков».) И, наоборот, этот индекс занижает результаты тех стран, которые стали промышленными уже давно, и сегодня имеют высокий уровень экономического развития. Чем более страна развита, тем ближе реальный ВВП к ВВП по ППС», — объясняет Сильви Мателли. Например, в Бразилии средний доход на душу населения составляет 9 000 долларов в год, но при расчете по ППС (паритету покупательной способности) он возрастает до 15 000 долларов в год. В результате ВВП Бразилии по ППС намного превышает реальный ВВП Бразилии. Отсюда значительный разрыв между реальным ВВП и ВВП стран БРИКС по ППС. Эта разница, возможно, объясняет больший вклад стран БРИКС в мировой ВВП.Если же считать просто в долларах, без пересчета по ППС, баланс сил между двумя группами остается в пользу G7. «Сегодня, в текущих долларах G7 представляет 43,7% мирового ВВП, а БРИКС — 26%. Тем не менее тенденция не в пользу западных стран G7: в конце 1990-х годов „Большая семерка“ представляла 75% мирового ВВП», — объясняет Сильви Мателли. Хотя доля БРИКС растет с каждым годом, об экономическом доминировании этого блока над «Большой семеркой» пока не актуально.Скорее бриКс, чем БРИКС»На самом деле этот показатель свидетельствует вот о чем. Население стран БРИКС имеет покупательную способность, эквивалентную покупательной способности населения G7, хотя денег получает (формально) меньше», — отмечает Сильви Мателли. «Только на Китай приходится 69% ВВП БРИКС, рост могущества БРИКС на самом деле является прежде всего отражением роста Китая». Это заявление разделяет Жером Эрикур, профессор макроэкономики, который подчеркивает наличие очень сильной неоднородности стран БРИКС.»Китай — единственная из пяти стран, у которой ВВП на душу населения сопоставим с ВВП стран „Большой семерки“, поэтому с точки зрения экономического лидерства только он может конкурировать». Будучи научным консультантом Центра перспективных исследований и международной информации (Cepii), он анализирует баланс сил между БРИКС и G7 с точки зрения ВВП на душу населения. Но и с этой точки зрения БРИКС не превосходит G7. С другой стороны, важно отметить, что благодаря почти экспоненциальному росту населению страны БРИКС увеличили свой производственный потенциал до уровня, превышающего потенциал G7. Их доля в росте реальной мировой экономики (если не считать экономикой надувание банковских процентов и продажу всяких виртуальных продуктов) больше, чем у стран G7. На долю последних приходится 25,6% прироста мирового ВВП в период с 2021 по 2022 год, а на страны БРИКС — 31,2%».Получается, что страны БРИКС растут, а их представительство на международном уровне или остается прежним, или сокращается. «Хотя перераспределение роста: сегодня основную прибавку в весе мировой экономики дают иные страны, чем раньше. И это поднимает вопросы о нынешних мировых институтах», — отмечает Жером Эрикур.В МВФ у каждой страны есть квоты. Чем больше квота, тем большее значение имеет голос той или иной страны при принятии решений. Однако нынешние пропорции квот не отражают экономический вес той или ной страны. На Китай приходится 18% мирового ВВП, но у него всего 6,4% доступных квот. «Мы не можем сказать странам, что у них в два раза меньше избирательных прав несмотря на их высокую долю в мировом росте», — говорит с сожалением Жером Эрикур. Вот почему страны БРИКС выступают против старых международных финансовых институтов, таких как Всемирный банк и МВФ, и развивают свои собственные институты, такие как Новый банк развития. Но пока им не удалось добиться единодушного признания их в качестве надежных альтернатив.Таким образом, страны БРИКС (пока) не более сильны в экономическом отношении, чем G7. Более весомый вклад в мировой ВВП по паритету покупательной способности не означает реального превосходства. Однако их вес в мировой экономике продолжает расти. На страны БРИКС приходится 31,2% прироста мирового ВВП в период с 2021 по 2022 год, и они являются основным двигателем роста, опережая G7 (25,6%). Однако учитывая, что экономическая мощь БРИКС почти полностью опирается на Китай (69% ВВП БРИКС), стоит ли рассматривать Бразилию, Россию, Индию, Китай и Южную Африку как единую экономическую группу?Автор: Шарль Плантад (Charles Plantade)

/20230421/briks-262391128. html

/20230410/ekonomika-262030413.html

ИноСМИ

[email protected]

+7 495 645 66 01

ФГУП МИА «Россия сегодня»

2023

ИноСМИ

[email protected]

+7 495 645 66 01

ФГУП МИА «Россия сегодня»

Новости

ru-RU

https://inosmi.ru/docs/about/copyright.html

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/

ИноСМИ

[email protected]

+7 495 645 66 01

ФГУП МИА «Россия сегодня»

1920

1080

true

1920

1440

true

https://cdnn1.inosmi.ru/img/24283/66/242836642_160:0:2241:1561_1920x0_80_0_0_d1d91c7f03875d2b013d614783a628bb.jpg

1920

1920

true

ИноСМИ

[email protected]

+7 495 645 66 01

ФГУП МИА «Россия сегодня»

ИноСМИ

[email protected]

+7 495 645 66 01

ФГУП МИА «Россия сегодня»

le figaro, брикс, большая семерка, экономика, доллар

Причины реиндустриализации экономики развитых стран (Тагаров Б.Ж.11 Байкальский государственный университет, Россия, Иркутск) / Экономические отношения / № 4, 2020

Цитировать:
Тагаров Б. Ж. Причины реиндустриализации экономики развитых стран // Экономические отношения. – 2020. – Том 10. – № 4. – С. 999-1010. – doi: 10.18334/eo.10.4.111012.

Эта статья проиндексирована РИНЦ, см. https://elibrary.ru/item.asp?id=44491632
Цитирований: 9 по состоянию на 31.03.2023

Аннотация:
В статье рассмотрено явление реиндустриализии и определены факторы, способствующие данному процессу. Показано, что развитые страны, несмотря на успех постиндустриальной модели развития, снова обратили внимание на развитие промышленного сектора экономики. Причины этого в работе разделены на две группы: экономические и политические. В качестве экономических причин автор рассмотрел стимулы к размещению промышленного производства в своей стране, возникающие у предпринимателей. Данные стимулы связаны в первую очередь с изменением стоимости ресурсов и технологическим развитием. К политическим причинам отнесены стимулы, возникающие у государственных деятелей, к которым можно отнести поиск новых путей стимулирования роста экономики, а также стремление получить голоса определенной социальной группы.

Ключевые слова: реиндустриализация, промышленность, решоринг, постиндустриальная экономика, экономическая безопасность, развитые страны

Введение

Вторая половина двадцатого века,
особенно последняя его четверть, ознаменовалась резким ростом доли сферы услуг,
информационного сектора и наукоемких отраслей в структуре экономик развитых
стран. Данные структурные изменения привели к появлению популярной точки зрения
о переходе данных государств к новой стадии своего развития, которая получила
название «постиндустриальное общество». Согласно Д. Беллу, одному из отцов-основателей
теории постиндустриального общества, его основными чертами является переход от
промышленного производства к преобладанию в экономике сфере услуг, возрастание
роли теоретического знания и класса работников интеллектуального труда. Постиндустриальная
экономика, по мнению сторонников указанной теории, является естественным этапом
развития экономической системы, к которой после индустриализации должна
стремиться любая страна.

Действительно, благодаря автоматизации
промышленного производства, его переносу в страны с более дешевыми
человеческими, энергетическими и природными ресурсами, а также международному
разделению труда, развитые страны получили возможность сконцентрироваться на
нематериальной деятельности. Рост уровня жизни, лидерство в производстве
высокотехнологичных товаров и услуг, особенно в создании информационных
технологий и цифровых платформ, позволяли сторонникам постиндустриальной теории
утверждать, что относительная деиндустриализация экономики является правильным шагом для развитых стран.

Тем не менее кризисы последних
десятилетий, замедление темпов роста «постиндустриальных» экономик и
экономические успехи «индустриальных» стран привели к тому, что среди ученых и
государственных деятелей все большую популярность набирает идея реиндустриализации
развитых стран.

Одними из первых явление
реиндустриализации стали исследовать американские ученые Дж. Миллер, T. Уолтон, У. Ковачич
и Дж. Рабкин [1] (Miller, Walton, Kovacic, Rabkin, 1984). Помимо них к
зарубежным исследователям, внесшим значительный вклад в анализ
реиндустриализации, можно отнести Г. Хоспера [2] (Hospers, 2004), Е.
Хеймана, С. Веттера [3] (Heymann, Vetter, 2013), П. Присекару [4] (Prisecaru,
2014), В. Джао [5] (Zhao, Yan, Liu, 2014) и др. Среди
отечественных ученых, исследовавших факторы реиндустриализации, можно выделить C. Чупрова [6] (Chuprov,
2015), С. Губанова [7] (Gubanov, 2008), В. Чернову [8] (Chernova,
2018), А. Мальцева [9] (Maltsev, Mersier-Suissa, Mordvinova, 2017),
О. Дьяченко, В. Зарубежнова [10] (Dyachenko,
Zarubezhnov, 2015), Е. Елецкого [11] (Eletskiy, 2015), В.
Варнавского [12] (Varnavskiy, 2019), Ю. Господарика [13] (Gospodarik,
Alpatov, 2019) и др.

Целью настоящей статьи является определение
факторов, способствующих процессу реиндустриализации.

Научная новизна работы заключается в
том, что в предложенной классификации объективные экономические факторы
отделены от субъективных политических.

Понятие реиндустриализации

В последние десятилетия Европа (включая
Россию) и Северная Америка уменьшили свои доли в мировом промышленном
производстве. Если в начале 1990-х годов на них приходилось почти 60% мировой промышленной
продукции, то в 2016 г. – только 42,2%. [14]. По итогам 2019 года доля данных регионов сократилась до 34% [15]. Согласно
докладу Всемирного банка, доля занятых в промышленности в странах с высоким
уровнем дохода за период с 1991 по 2013 год
снизилась с 31% до 23%. На этом уровне доля занятых в данной сфере стабилизировалась, и с 2013 по 2018 год
практически не изменялась. В странах с низким уровнем дохода доля населения,
занятого в промышленном секторе в период с 1991 по 2017 год, выросла с 7 до 10%,
в странах со средним уровнем дохода в данный период этот показатель практически
не изменился, составляя около 20%. Наибольший рост доли занятых в
промышленности показали «находящиеся на подъеме» страны Восточной Азии [1] (с 12% до
20%) [16].

В целом доля мировой рабочей силы,
занятой в промышленности, в этот период была стабильной (около 20%) [16]. При
этом с 1993 по 2017 год общая численность рабочей силы значительно выросла
(более чем на 1 млрд человек). При этом большая часть прироста пришлась на
бедные страны. Это говорит о том, что в абсолютном значении численность занятых
в мировом промышленном секторе выросла.

После мирового финансового кризиса 2008
года правительства многих «постиндустриальных» стран заявили о необходимости
развития обрабатывающей промышленности на своей территории. Помимо последствий
кризисных явлений, побудивших политиков и предпринимателей искать новые пути
развития, несомненно, одной из причин этого стал успех новых индустриальных
стран, также, возможно, опыт Германии.

По информации Конференции ООН по
торговле и развитию (ЮНКТАД), за период с 2013 по 2017 год в 84 странах мира,
на которые приходится 90% мирового производства, были приняты официальные программы
промышленного развития [2]
[8] (Chernova, 2018). В 2020 году Европейский союз, заканчивая
реализацию программы «Горизонт 2020», готовит запуск
программы исследований и инноваций «Горизонт Европа» (объем финансирования –
100 млрд евро), которая будет действовать с 2021–2027 годы [17]. В США в
настоящий момент функционирует Национальная сеть для производства инноваций
(Manufacturing USA [3]),
представляет собой сеть научно-исследовательских институтов, которая
фокусируется на разработке технологий
производства путем развития партнерства между
промышленными предприятиями, университетами и федеральными государственными учреждениями. Подобная система действует и в
Германии (Fraunhofer [4]).

В научной литературе термин «реиндустриализация»
употребляется в двух основных значениях: во-первых, это процесс возрождения
обрабатывающей промышленности, а во-вторых, – государственная политика,
способствующая данному процессу [9] (Maltsev, Mersier-Suissa, Mordvinova,
2017). В настоящей статье мы будем
использовать данный термин в том и другом понимании. Реиндустриализация
является более глобальным процессом, чем «реофшоризация» («решоринг»).
Реофшоризация представляет собой процесс возвращения промышленного капитала
развитыми странами с территории развивающихся стран из-за роста
производственных издержек в последних и является лишь одним из аспектов
реиндустриализации [5].

Факторы, способствующие
реиндустриализации

С точки зрения многих экономистов проведение
политики реиндустриализации является довольно спорным моментом, поскольку
противоречит доводам теории сравнительных преимуществ. Действительно, зачем
развитым странам, обладающим преимуществом в интеллектуальной деятельности, инвестировать
средства в материальное производство?

Причины возрождения ориентированности на
развитие промышленности можно разбить на две группы: экономические и
политические. Экономические причины влияют в первую очередь на мотивацию
предпринимателей, а политические – государственных деятелей.

Экономические причины

В 2019 году был проведен опрос
руководителей американских и европейских компаний, проводящих политику по
возращению производства из развивающихся стран [18] (Chernova, 2020).
Согласно опросу, наиболее распространенными причинами данной политики в странах
Евросоюза являются: желание приблизить производство к рынку сбыта, то есть к
потребителю, автоматизация процесса производства и низкое качество продукции,
произведенной в развивающихся странах. В США мотивация к решорингу несколько
иная: инициативы правительства в данной области, необходимость доступа
квалифицированной рабочей силы, а также более высокий уровень обучаемости
американских специалистов, высокий уровень доверия к товарам, произведенным именно
в США, оптимизация логистики. Постараемся выделить источники данных причин.

1. Рост стоимости
ресурсов, особенно рабочей силы, в развивающихся странах.

Согласно докладу Международной
организации труда (МОТ) («Доклад
о заработной плате в мире в 2018/19 гг.») [19] в период с 2008 по 2017 год темпы роста реальной заработной платы в
развивающихся странах, входящих в G20, существенно превышали темпы роста
данного показателя в развитых странах из этой же группы. Из таблицы 1
видно, что несмотря на некоторое сокращение разницы между темпами прироста
экономик развитых и развивающихся стран, разрыв остается существенным. В
результате различие в стоимости трудовых ресурсов
между ними устойчиво снижается.

Таблица 1

Темпы прироста развитых и развивающихся стран (%)

Источник: МОТ [19].

Надо
отметить, что рост стоимости трудовых ресурсов в развивающихся странах
сопровождался ростом производительности труда. Согласно статистике ОЭСР, в 2000
году уровень производительности труда в Китае (ВВП по ППС / количество занятых)
составлял лишь 7% от США, в Индии – 7,2%, в Индонезии – 16,6%, в России –
22,4%, в Турции – 43,2%. Как видно из таблицы 2, в 2019 году данное
отставание существенно сократилось.

Таблица 2

Отношение уровня производительности труда некоторых
развивающихся стран к данному показателю в США (%)

Источник: ОЭСР [20].

Поэтому
влияние данного фактора является не столь сильным, как может показаться на
первый взгляд.

2. Автоматизация: рутинный труд в развивающихся странах
проще и быстрее автоматизируется, чем интеллектуальный труд в развитых.

В течение
последних десятилетий рутинный труд, связанный как с производственными, так и с
управленческими бизнес-процессами, активно автоматизируется. Этому способствует как развитие цифровых технологий, так
концепции «Индустрия 4.0» [21] (Zakharchenko, Chepinoga, Epova 2018). В
результате стоимость малоквалифицированной рабочей силы перестает быть решающим
фактором для конкурентоспособности фирмы. На первое место выходит творческий и
высококвалифицированный труд, являющийся в развивающихся странах относительно
дефицитным ресурсом.

3. Уменьшение доли
затрат на материальные ресурсы в себестоимости промышленной продукции.

Главными мотивами размещения
производства в развивающихся странах была экономия на материальных и
малоквалифицированных ресурсах. Доля данных факторов в себестоимости
производства современных товаров постоянно снижается, что побуждает компании
переносить старые производства и создавать новые на территории развитых стран [6]. Все
большую роль играет неценовая конкуренция. То есть на первое место выходит
качество товаров, гибкость производства, скорость доставки и прочие факторы,
требующие близости интеллектуального центра и производства. Уменьшение
зависимости от близости к материальным ресурсам
увеличивает стимулы компаний к кластерной форме организации взаимодействия с
поставщиками и клиентами [22] (Chalikova-Ukhanova, Samarukha, 2020). В
частности, повышается актуальность близости производства
к источникам инноваций. При этом весьма важен и обратный эффект: созданию инноваций
способствует непосредственная близость авторов идей, лежащих в их основе, к
процессу производства.

Политические причины

1. Средне- и малоквалифицированная
рабочая сила в развитых странах нуждается в хороших рабочих местах. Переход
экономики к постиндустриальной стадии своего развития привел к сокращению
рабочих мест в промышленных отраслях. Предполагалось,
что деиндустриализация приведет к перераспределению капитала в более
прогрессивные отрасли хозяйства и созданию новых, более производительных и
высокооплачиваемых рабочих мест. Но как показала практика, рабочая сила
не смогла быстро перестроиться на более интеллектуальные «постиндустриальные»
сферы деятельности. Это привело к росту разрыва в доходах и уровне занятости
между представителями «старой» и «новой» экономики. Как отмечают О. Дьяченко и
Е. Зарубежнов, «не сработала эффективно и
концепция Йозефа Шумпетера о «креативной деструкции»» [10] (Dyachenko,
Zarubezhnov, 2015).

В результате меры по возрождению
отечественной промышленности, принимаемые правительствами развитых стран,
являются весьма популярными у электората.

2. Экономическая
безопасность и политическая конкуренция между странами.

В последние годы процессы глобализации и
углубления международного разделения труда стали замедляться. Ряд экономических
и социальных кризисов, а также обострение политических конфликтов привели к
тому, что правительства многих стран мира стали больше внимания уделять
вопросам экономической безопасности, импортозамещения и развития отечественного
производства. В результате барьеры для международной торговли, особенно
нетарифные, и, соответственно, риски, с ними связанные, увеличились. По данным
мониторинга Global Trade Alert (GTA) [23], число протекционистских мер,
принятых странами в отношении зарубежных компаний, инвесторов и работников с
2009 по 2019 год увеличилось с 286 до 1048. Поэтому многие меры по
реиндустрализации, даже не вполне экономически эффективные, с точки зрения
экономической безопасности являются для правительства обоснованными.

3.
Из-за
низких темпов роста экономики в развитых странах, правительствам приходится искать новые пути ее стимулирования.
Одним из них и является развитие собственной обрабатывающей промышленности.
Помимо появления новых рабочих мест, о чем уже упоминалось, промышленные
отрасли могут дать мультипликативный эффект для всей экономики. В частности,
это развитие сопряженных отраслей, в том числе сервисных, а также рост спроса
на НИОКР. Е. Елецкий отмечает, что «реиндустриализация предполагает не только
возвращение части утраченных в предыдущие десятилетия рабочих мест, что уместно
рассматривать лишь в качестве предварительного этапа, но и курс на формирование
инновационной производственной и научно-технической базы на основе новейших
технологий, в том числе 6-го технологического уклада опережающего развития» [11]
(Eletskiy, 2015). Соответственно, при утрате или сокращении какой-либо
отрасли происходит обратный процесс: ослабевают отрасли, являющиеся
потребителями ее продукции или поставщиками интеллектуальных и материальных
ресурсов. Сигналом,
показывающим эффективность политики реиндустриализации, по мнению А. Мальцева
[9] (Maltsev, Mersier-Suissa, Mordvinova, 2017), являются высокие темпы экономического
роста Китая и относительно меньшая восприимчивость к последствиям мирового
финансового кризиса 2008–2009 гг. стран с относительно высокой долей
промышленности в экономике.

В заключение следует отметить, что
несмотря на меры по развитию промышленности, предпринимаемые США и странами
Евросоюза, ее вклад в экономику данных государств не увеличивается. Уже
упоминалось, что уровень занятости в промышленном секторе развитых страна стабилизировался и составляет в последние годы около
23% от общего числа занятых. Тем не менее в абсолютном выражении промышленный
сектор в развитых странах показывает существенный рост. Например, в США доля
обрабатывающей промышленности в структуре ВВП с 2010 по 2019 год снизилось с
11,9% до 11%, но в денежном эквиваленте ее рост составил 31% [24].

Заключение

В целом доля занятых в промышленном
секторе в развитых странах уменьшилась за последние два десятилетия с 30 до
23%, что свидетельствует об их переходе к постиндустриальной стадии развития.
Но кризисы последних десятилетий и замедление темпов роста экономик стран
Западной Европы, Японии и США заставили многих ученых и политиков задуматься о необходимости
развития и в какой-то степени возрождения национального промышленного производства
и включении программ стимулирования промышленного сектора в экономические
стратегии своих стран.

В данной работе рассмотрены причины роста
популярности реиндустриализации. Все причины разбиваются на две группы:
экономические и политические. К экономическим причинам отнесены стимулы для
компаний, к политическим – для государственных деятелей.

К экономическим стимулам автор относит:

1. Рост стоимости ресурсов, особенно
рабочей силы, в развивающихся странах, что уменьшает привлекательность их
территорий для размещения производства.

2. Автоматизация промышленного производства: рутинный труд в
развивающихся странах проще и быстрее автоматизируется, чем интеллектуальный
труд в развитых.

3. Уменьшение доли затрат на
материальные ресурсы в себестоимости промышленной продукции.

К политическим факторам можно отнести:

1. Необходимость создания новых рабочих
мест для электората с относительно низким уровнем квалификации.

2. Необходимость поиска новых путей
стимулирования экономического роста в условиях.

3. Повышение
внимания государственных деятелей к экономической безопасности.

[1] К их числу
эксперты Всемирного банка отнесли: Вьетнам, Индонезия, Камбоджа, Лаосская
Народно-Демократическая Республика, Монголия, Мьянма, Таиланд и Филиппины.

[2]
В 2012
году в США вступил в действие закон о конкурентоспособности американской
обрабатывающей промышленности (American Manufacturing Competitiveness Act of 2012), а также
программа ускорения инноваций в американской обрабатывающей промышленности (Revitalize American Manufacturing and Innovation Act). Что касается
Европейского союза, то помимо программ промышленного развития отдельных стран,
в 2011 году была запущена программа «Горизонт 2020», являющаяся крупнейшей
рамочной программой по инновациям в производстве за всю историю ЕС.

[3] Официальный сайт программы развития инноваций Manufacturing USA. [Электронный
ресурс]. URL: https://www.manufacturingusa.com (дата
обращения 13.10.2020).

[4] Официальный сайт научно-исследовательского Общества имени Фраунгофера.
[Электронный ресурс]. URL: https://www.fraunhofer.de (дата обращения
13.10.2020).

[5] Отметим, что
некоторые авторы [13] подразделяют реофшоризацию на «бэкшоринг» и «ниашоринг».
Под первым понимается процесс возращения производства на «родину», а под вторым
– из отдаленных территорий в близлежащие страны. В трудах российских ученых
часто используется термин «Неоиндустриализация», под которым понимается вторая
стадия индустриализации, заключающаяся в комплексной автоматизации производства
[7].

[6]
Можно предположить, что есть некая цикличность в процессе индустриализации и
деиндустриализации: развитые страны перемещают капитал в неразвитые, ближе к
дешевым ресурсам и более мягким требованиям к экологии. Затем, когда роль
информационного ресурса и технологий в производстве растет, то перемещать
производство становится не так уж и выгодно. Потом, когда менее развитая страна
дорастает до дешевизны более интеллектуальных ресурсов, происходит новый
переток капитала из развитых стран. Поэтому реиндустриализация касается прежде
всего наиболее продвинутых отраслей.

1. Miller J., Walton T., Kovacic W., Rabkin J. Industrial policy: reindustrialization through competition or coordinated action? // Yale Journal on Regulation. – 1984. – Т.2., № 1. – Pp.1-37.

2. Hospers G. Restructuring Europe’s Rustbelt. The Case of Тhe German Ruhrgebiet // Intereconomics. – 2004. – № 3. – Pp. 147-156.

3. Heymann E., Vetter S. Europe’s re-industrialisation / EU Monitor. EU Integration. – Frankfurt am Main: Deutsche Bank AG. – 2013. – Pp. 1-23.

4. Prisecaru P. EU Reindustrialization policy // Knowledge Horizons. Economics. – 2014. – Т. 6, №2. – Pp. 21-25.

5. Zhao W., Yan H., Liu H. Impacts of US Reindustrialization on Chinese Manufacturing // Open Journal of Social Sciences. – 2014. – № 2. – Pp. 139-143.

6. Чупров С. В. Особенности управления инновационной реиндустриализацией в нестационарной среде региональной экономики // Известия Иркутской государственной экономической академии. – 2015. – Т. 25, № 5. – С. 767-774. – DOI: 10.17150/1993-3541.2015.25(5).767-774.

7. Губанов С. С. Неоиндустриализация плюс вертикальная интеграция (о формуле развития России) // Экономист. – 2008. – № 9. – С.3-27.

8. Чернова В. Ю. Новая промышленная политика развитых стран // Экономика: вчера, сегодня, завтра. – 2018. – Т. 8, № 10а. – С. 271-278.

9. Мальцев А. А., Мерсиер-Суисса К., Мордвинова А. Э. К трактовке понятия «реиндустриализация» в условиях глобализации // Экономика региона. – 2017. – Т. 13, вып. 4. – С. 1044-1054. – DOI: 10.17059/2017-4-6

10. Дьяченко О. В., Зарубежнов Е. С. Мировые тренды реиндустриализации: первоначальный опыт и современные противоречия // Экономическое возрождение России. – 2015. – № 3 (45). – С. 62-75.

11. Елецкий А. Н. Тенденция реиндустриализации развитых стран как следствие кризиса финансово-спекулятивной модели мировой экономики // Статистика и экономика. – 2015. – № 3. – С. 58-62.

12. Варнавский В. Г. Трансформация мирового геоэкономического пространства в условиях реиндустриализации // Вестник Института экономики РАН. – 2019. – № 2. – С. 119-133. – DOI:10.24411/2073-6487-2019-10022.

13. Господарик Ю. П., Алпатов С. Б. Решоринг в США, Европе и глобальная экономика // Имущественные отношения в Российской Федерации. – 2019. № 1 (208). – С. 18-26. – DOI:10.24411/2072-4098-2018-10102.

14. UNIDO: GDP by Industry. [Электронный ресурс]. URL: https://stat.unido.org/ (дата обращения: 13. 10.2020 г.).

15. Рейтинг стран мира по объему промышленного производства 2020. Данные Всемирного банка. [Электронный ресурс]. URL: https://tyulyagin.ru/ratings/rejting-stran-mira-po-obemu-promyshlennogo-proizvodstva.html (дата обращения: 13.10.2020 г.).

16. Всемирный банк. 2019 год. Доклад о мировом развитии 2019. «Изменение характера труда». [Электронный ресурс]. URL: http://documents1.worldbank.org/curated/en/469061544801350816/pdf/WDR-2019-RUSSIAN.pdf (дата обращения: 13.10.2020 г.).

17. Комиссия Евросоюза: О программе «Горизонт Европа». [Электронный ресурс]. URL: https://ec.europa.eu/info/horizon-europe-next-research-and-innovation-framework-programme_en (дата обращения: 13.10.2020 г.).

18. Чернова В.Ю. Reshoring to the EU and the USA: problems, trends and prospects // Вестник РУДН. Серия: Экономика. – 2020. – Т. 28, № 1. – С. 160-171.

19. МОТ: Доклад о заработной плате в мире в 2018/19 гг. [Электронный ресурс]. URL: https://www.ilo. org/moscow/news/WCMS_651894/lang—ru/index.htm (дата обращения: 13.10.2020 г.).

20. OECD: Level of GDP per capita and productivity. [Электронный ресурс]. URL: https://stats.oecd.org/index.aspx?queryid=54563 (дата обращения: 13.10.2020 г.).

21. Захарченко Л. А., Чепинога О. А., Эпова Н. Р. Авиационная промышленность России как драйвер инновационного развития экономики // Известия Байкальского государственного университета. – 2018.– Т. 28, №4. – С. 701–710.– DOI: 10.17150/2500-2759.2018.28(4).701-710.

22. Чаликова-Уханова М. В., Самаруха А. В. Развитие нефтегазовых проектов на основе кластерного подхода на примере Иркутской нефтяной компании // Baikal Research Journal. – 2020. – Т. 11, № 2. – DOI: 10.17150/2411-6262.2020.11(2).16.

23. The 25th global trade alert report: Going It Alone? Trade policy after Three Years of Populism. [Электронный ресурс]. URL: https://www.globaltradealert.org/reports/48 (дата обращения: 13.10.2020 г.).

24. Bureau of Economic Analysis: GDP by Industry. [Электронный ресурс]. URL: https://www.bea.gov/data/industries (дата обращения: 13.10.2020 г.).

Целевой показатель роста в 7% недостижим для большинства наименее развитых стран

Пандемия COVID-19 создает проблемы для перспектив устойчивого развития в наименее развитых странах (НРС), поскольку меры по сдерживанию и изоляции привели к замедлению экономического роста для группы в целом и для африканских НРС в частности.

Источник : Расчеты секретариата ЮНКТАД на основе данных из базы данных UNCTADstat
Примечания : * данные за 2021 и 2022 годы представляют собой прогнозы, основанные на прогнозах роста мировой экономики (октябрь 2021 года) с привязкой темпов роста. В настоящее время в списке наименее развитых стран ООН 46 стран.

В 2001 году международное сообщество сочло, что ежегодные темпы роста не менее 7% необходимы для искоренения бедности в НРС и перевода их экономики на путь ускоренного роста и устойчивого развития. Эта цель была представлена ​​в Брюссельской программе действий (БПД), а затем подтверждена в 2011 году в Стамбульской программе действий (СПД) и закреплена в Повестке дня в области устойчивого развития на период до 2030 года в рамках задачи 8.1 Целей в области устойчивого развития (ЦУР).

Несмотря на большие различия в показателях роста между отдельными странами в группе, январский выпуск «Диаграммы НРС ЮНКТАД за месяц» показывает, в какой степени целевой показатель роста в 7% был недостижим для большинства НРС даже до пандемии.

Недостаточный и неустойчивый прогресс на раннем этапе

К сожалению, прогресс, достигнутый для того, чтобы позволить НРС двигаться к выходу из СПД, был недостаточным. Низкий производственный потенциал, ограниченная экономическая диверсификация, зависимость от природных ресурсов и высокие торговые издержки остаются в числе основных препятствий, с которыми они сталкиваются на пути достижения устойчивого экономического роста и развития.

Ежегодно в период реализации БПД, с 2001 по 2010 год, в среднем 15 из 46 НРС достигали целевых темпов роста, а в среднем 10 переживали сокращение реального ВВП на душу населения.

Однако в соответствии с IPoA ситуация начала постепенно ухудшаться. В начале 2010-х годов, когда цены на сырьевые товары начали снижаться, уменьшилось и число НРС, достигших 7-процентного целевого показателя роста, хотя в ряде стран Западной Африки в период с 2011 по 2015 год были зарегистрированы высокие темпы роста

. Наоборот, диаграмма показывает относительное увеличение числа НРС, в которых реальный ВВП на душу населения за тот же период сократился. Расхождение стало более выраженным после 2016 г.

Цель стала еще более недостижимой из-за COVID-19

Экономические последствия COVID-19 – и нынешнее неравномерное восстановление мировой экономики – только еще больше отодвинули цель от достижения цели для большинства НРС. Анализ ЮНКТАД показывает, например, что одной трети НРС может потребоваться пять или более лет, чтобы восстановить свой и без того низкий допандемический уровень ВВП на душу населения — косвенный показатель среднего уровня жизни.

В 2020 году средний валовой национальный доход на душу населения в НРС составлял 9 долларов США.05 по сравнению с 3 970 и 24 085 долл. США для других развитых стран и развитых стран соответственно.

Четыре ключевых сообщения

Помимо подчеркивания того, что цель СПД остается в значительной степени незавершенной, диаграмма иллюстрирует четыре ключевых сообщения: ДК задолго до пандемии. COVID-19лишь еще больше выявило многие из давних недостатков и асимметрии преобладающей многосторонней торговой и финансовой архитектуры.
 

Во-вторых, пандемия нанесла не только серьезный удар по достижению СПД, но и может поставить под угрозу достижение ЦУР, если неравенство вакцин и неравный доступ к финансированию развития не будут решаться более справедливым и структурным образом. В этом тяжелом контексте тот факт, что НРС в относительно большей степени зависят от ОПР, чем другие развивающиеся страны, делает призыв к достижению долгосрочных целевых показателей помощи (ЦУР 17. 2) еще более актуальным для широкомасштабного и устойчивого восстановления.
 

В-четвертых, в связи с проведением в этом году 5-й Конференции ООН по наименее развитым странам (НРС5) международное сообщество должно удвоить свои усилия по поддержке повышения устойчивости НРС. Это требует нового поколения международных мер поддержки для этих уязвимых стран. В более широком смысле он требует обновленного подхода, который ставит развитие производственного потенциала НРС и содействие их структурным преобразованиям в центр дискуссий о развитии.

Загрузки:

• Доклад ЮНКТАД о наименее развитых странах за 2021 год: Наименее развитые страны в мире после пандемии COVID – уроки 50-летнего опыта

• Доклад ЮНКТАД о наименее развитых странах за 2020 год: производственный потенциал в новом десятилетии.

• Доклад ЮНКТАД о наименее развитых странах за 2019 год: настоящее и будущее внешнего финансирования развития – старая зависимость, новые вызовы.

Посмотреть все диаграммы

Что нужно развивающейся стране, чтобы превратиться в развитую? | Новости Индии

НЬЮ-ДЕЛИ: Премьер-министр Нарендра Моди поставил перед собой амбициозную цель превратить Индию в развитую страну к 2047 году. нам нужно сосредоточиться на «Панч Пран». Первая — сделать Индию развитой страной», — сказал он.

Хотя нет единого мнения о том, какие параметры должна пройти развивающаяся страна, чтобы стать развитой страной, эксперты отслеживают определенные показатели, чтобы определить прогресс страны.

Индекс человеческого развития
Развитая страна, как правило, характеризуется относительно высоким уровнем экономического роста, общим уровнем жизни и более высоким доходом на душу населения, а также хорошими показателями индекса человеческого развития (

ИЧР

), который включает образование, грамотность и здоровье.
ИЧР представляет собой статистический составной индекс, объединяющий такие факторы, как ожидаемая продолжительность жизни, образование и доход на душу населения, который используется для классификации стран по четырем уровням человеческого развития: очень высокий, высокий, средний и низкий. ИЧР использует средний годовой доход и образовательные ожидания для ранжирования и сравнения стран, а также для оценки уровня индивидуального человеческого развития в каждой стране.

Согласно последнему Докладу о человеческом развитии, рейтинг Индии по ИЧР составляет 131 (из 189) с показателем 0,645. Индия относится к категории стран со средним уровнем человеческого развития.
Норвегия возглавляет список с показателем ИЧР 0,957, в то время как США имеют показатель 0,926 и занимают 17 место. Китай имеет ИЧР 0,761 и занимает 85 место — в 2006 году он имел показатель 0,645. ) начала публиковать свой ежегодный отчет по ИЧР в 1990 году. В то время у Индии был показатель 0,429.
Экономический рост
Индия является шестой по величине экономикой в ​​мире с ВВП в размере 2,7 трлн долларов США (в постоянных ценах 2015 года), и ожидается, что в текущем финансовом году, заканчивающемся в марте 2023 года, ее рост составит более 7%, что является самым быстрым темпом роста среди крупных экономик. Китай достиг отметки в 2,7 триллиона долларов США еще в 2000 году9.0005 Многие эксперты говорят, что экономика Индии может вырасти и стать третьей по величине в мире к 2050 году после США и Китая.

ВВП на душу населения
Индия была классифицирована как страна «третьего мира» во время обретения независимости от британского правления в 1947 году. Но за последние 7 десятилетий ее ВВП вырос с 2,7 крор рупий до 150 крор рупий.
Страны с более высоким валовым внутренним продуктом на душу населения демонстрируют черты развитой нации.
Согласно данным Всемирного банка, ВВП Индии на душу населения в 2021 году составил 2277,4 доллара США, Китай достиг этого уровня еще в 2007 году9.0005 Для сравнения, в развитых странах, таких как Китай, США и Великобритания, стоимость составляет 12 556,3, 69 287,5 и 47 334,4 долларов.
Валовой национальный доход
Доход на душу населения в Индии — в настоящее время около 2100 долларов — может оставаться низким по сравнению со многими странами. В 2006 году ВНД на душу населения в Китае составлял 2100 долларов, сейчас он составляет 11 890 долларов.

Всемирный банк в настоящее время классифицирует Индию как страну с доходом ниже среднего, предназначенную для стран с валовым национальным доходом на душу населения от 1086 до 4255 долларов. В странах с высоким уровнем доходов, таких как США, доход на душу населения составляет 13 205 долларов США и более.
Согласно данным, ясно, что Индия находится на пути к тому, чтобы стать развитой страной, но неизвестно, станет ли она таковой в ближайшие 25 лет.
Такие страны, как Соединенные Штаты, уже рассматривают Индию как будущего претендента на доминирующее влияние Китая в Азии и за ее пределами.
Президент США Джо Байден в воскресенье поздравил Индию с Днем независимости и сказал, что США и Индия являются «незаменимыми партнерами», которые продолжат совместную работу для решения глобальных проблем в предстоящие годы.
По сравнению с развитыми странами или Китаем, Индии предстоит преодолеть значительное расстояние. В диагностическом отчете Всемирного банка по Индии за 2018 год говорится: «Несмотря на то, что Индия является третьей по величине экономикой в ​​​​мире по паритету покупательной способности (ППС), большинство индийцев по-прежнему относительно бедны по сравнению с людьми в других странах со средним или богатым доходом.