***
За что отвечает этикет? За то, что прилично и что неприлично в определенном сообществе. Цель этикета просматривается хорошо: как не стать изгоем. Правила этикета меняются в одно мгновение в зависимости от обстановки. Университетская аудитория запрещает изъясняться похабным уличным языком, ну а шагнул студент за порог «храма науки» – пожалуйста. Интернет переполнен потоками ругательств от людей с хорошим образованием и острым умом.
По сути этикет представляет собой свод обычаев, не больше того. Обычаи и правила поведения действуют исправно, однако безукоризненно следующий этикету человек легко может быть моральным уродом. Одно другому нимало не мешает. И отсюда понятно, что этикет вообще – вещь неплохая, но на этикете нормальную человеческую жизнь не построишь. Слишком нетвердое, неглубокое основание дает он для жизни.
Об этикете сказано достаточно. Теперь об этике два слова. Этика отвечает на почти детский вопрос: «Что такое хорошо и что такое плохо?» Это уже гораздо серьезнее, чем этикет. Этические понятия о добре и зле имеют самое основополагающее значение. Да-да, основополагающее. Правда, и тут без проблем не обошлось.
Например, человек усвоил, что такое добро и зло. И вот ему предстоит сделать выбор, совершить решительный поступок. Он знает, что надо бы выбрать добро, но ему в данной ситуации добро невыгодно. Как себя заставить поступиться кровными интересами, какие мощные доводы привести помимо этических?
Или другой случай. Надо выбирать не между добром и злом, а между одним злом и… другим, в общем-то, злом. Как быть? Скажут весело: «Из двух зол выбирай меньшее». Со стороны сказать легко, другое дело – самому стоять перед таким выбором и лихорадочно искать, нет ли третьей возможности, нет ли доброго выбора… Искать и не находить… Одним словом, сама по себе этика тоже не самодостаточна. Я уж не говорю о том, как заметно меняются этические представления от эпохи к эпохе, как они сильно отличаются у разных народов.
Аскетика посвящена борьбе со страстями и культивированию добродетелей. Это уже посильнее и поглубже задевает нашу жизнь. Зло в нашу жизнь приносят страсти, так считают аскеты. И предлагают различные способы борьбы со страстями. Поборовший страсти человек становится мудрым, он делается более устойчивым, более фундаментальным, чем любые исторические обычаи и общественные мнения.
***
История – хороший учитель. К ней и обратимся.
В нехристианской античности было в основном так: этика считалась частью философской аскетики. Не буду рассказывать, что такое философская аскетика, упомяну только, что познакомиться с ней можно по очень влиятельной античной философской школе стоиков. Стоики даже в Новом Завете упоминаются: они спорили с апостолом Павлом. Итак, если этика – это часть аскетики, то мы имеем налицо очень удачное их сочетание. У этических поступков появляется мощная мотивация: человек строит самого себя из своих отдельных поступков и потому не может позволить себе плохих поступков, ведь это его разрушает. И важно, что у древних этика не была вершиной человеческого пути. То есть на ней философы не успокаивались, шли дальше, не позволяли себе быть самодовольными моралистами.
Подобное соотношение между этикой и аскетикой мы находим и в христианстве. Однако здесь всё свое, не заёмное, не списанное у старых греческих философов. Всё свое в Православии – и аскетика, и этика, и богословие. Нравственная жизнь, этика напрямую фигурирует в аскетических писаниях монахов. Откроем самый знаменитый православный аскетический сборник и прочтем его обширное название: «Добротолюбие, или Словеса и главизны священнаго трезвения, собранныя от писаний святых и богодухновенных отец, в немже нравственным по деянию и умозрению любомудрием ум очищается, просвещается и совершен бывает». Длинное название у «Добротолюбия», из него следует, что ум святых отцов шел к совершенству через нравственное очищение.
В античности и в средние века сохранялась традиционная связь между аскетикой и этикой. Потом связь ослабела. Протестантская Реформация решительно отказалась от аскетики. И в Новое время связь надорвалась. Таким образом, этика осталась на правах широкой автономии или вообще – на правах хозяйки. За XVIII и XIX столетия много было опубликовано моральных рассуждений. Тогда казалось, что на свет появляется новая нравственно просвещенная Европа. В XX веке эта мечта лопнула, как мыльный пузырь. Бесчеловечные мировые войны и тоталитарные режимы в просвещенной Европе заставили людей пересмотреть свои воззрения на этику.
До того дело дошло, что в 1969 году одного крупного философа спросили:
– Напишете ли вы «Этику», доктрину действия?
– «Этику»? Кто может себе это позволить сегодня, и от имени какого авторитета предложить ее миру? – изумился Хайдеггер[1].
Как бы нам ни хотелось уйти от проблемы с самодостаточной этикой и сделать вид, что всё в порядке, – не получится. Оглянемся по сторонам: этика разбилась на тысячу кусочков, каждый из которых никого ни к чему уже не обязывает. У каждого сообщества и субкультуры припасена своя немудреная этика, и никого это теперь не удивляет. И разные сообщества соревнуются между собой, кто больше этических запретов объявит неактуальными. Всюду ощутимо чувство, что уже не надо быть добрым, просто соблюдай правила общественного этикета, и тебе будут все улыбаться. Правда, поддельными улыбками. Но, как сейчас говорят: «Если подделка высокого уровня, то все о'кей». Почему о'кей? Ясно: подделка обходится дешевле, чем что-то настоящее, значит, для расчетливого успешного человека – это хороший способ сэкономить. Мы не на том экономим, на чем надо.
Так получилось, что этика, оторванная от аскетики, не устояла. Ей на смену пришли правила этикета. Те, кого это не устраивает, могут задуматься: почему так произошло? Может, не надо было этику от аскезы отрывать? Может, аскеза нам все-таки тоже нужна? Древние греки не были христианами, а вот значение аскезы они четко понимали. Нам бы тоже не мешало задуматься о том, как аскетика помогает человеку жить по-человечески. Она не только для монахов актуальна.
Подобное соотношение между этикой и аскетикой мы находим и в христианстве. Однако здесь всё свое, не заёмное, не списанное у старых греческих философов. Всё свое в Православии – и аскетика, и этика, и богословие. Нравственная жизнь, этика напрямую фигурирует в аскетических писаниях монахов. Откроем самый знаменитый православный аскетический сборник и прочтем его обширное название: «Добротолюбие, или Словеса и главизны священнаго трезвения, собранныя от писаний святых и богодухновенных отец, в немже нравственным по деянию и умозрению любомудрием ум очищается, просвещается и совершен бывает». Длинное название у «Добротолюбия», из него следует, что ум святых отцов шел к совершенству через нравственное очищение.
В античности и в средние века сохранялась традиционная связь между аскетикой и этикой. Потом связь ослабела. Протестантская Реформация решительно отказалась от аскетики. И в Новое время связь надорвалась. Таким образом, этика осталась на правах широкой автономии или вообще – на правах хозяйки. За XVIII и XIX столетия много было опубликовано моральных рассуждений. Тогда казалось, что на свет появляется новая нравственно просвещенная Европа. В XX веке эта мечта лопнула, как мыльный пузырь. Бесчеловечные мировые войны и тоталитарные режимы в просвещенной Европе заставили людей пересмотреть свои воззрения на этику.
До того дело дошло, что в 1969 году одного крупного философа спросили:
– Напишете ли вы «Этику», доктрину действия?
– «Этику»? Кто может себе это позволить сегодня, и от имени какого авторитета предложить ее миру? – изумился Хайдеггер[1].
Как бы нам ни хотелось уйти от проблемы с самодостаточной этикой и сделать вид, что всё в порядке, – не получится. Оглянемся по сторонам: этика разбилась на тысячу кусочков, каждый из которых никого ни к чему уже не обязывает. У каждого сообщества и субкультуры припасена своя немудреная этика, и никого это теперь не удивляет. И разные сообщества соревнуются между собой, кто больше этических запретов объявит неактуальными. Всюду ощутимо чувство, что уже не надо быть добрым, просто соблюдай правила общественного этикета, и тебе будут все улыбаться. Правда, поддельными улыбками. Но, как сейчас говорят: «Если подделка высокого уровня, то все о'кей». Почему о'кей? Ясно: подделка обходится дешевле, чем что-то настоящее, значит, для расчетливого успешного человека – это хороший способ сэкономить. Мы не на том экономим, на чем надо.
Так получилось, что этика, оторванная от аскетики, не устояла. Ей на смену пришли правила этикета. Те, кого это не устраивает, могут задуматься: почему так произошло? Может, не надо было этику от аскезы отрывать? Может, аскеза нам все-таки тоже нужна? Древние греки не были христианами, а вот значение аскезы они четко понимали. Нам бы тоже не мешало задуматься о том, как аскетика помогает человеку жить по-человечески. Она не только для монахов актуальна.
http://www.pravoslavie.ru/put/67960.htm