Мы, действительно, совершенно недавно открыли офис в Норвегии, и в ходе открытия офиса у нас были проведены консультации с Министерством нефти Норвегии по вопросам участия компании "ЛУКойл" в освоении норвежского шельфа. Мы видим достаточно благоприятные условия для развития компании на норвежском шельфе. В прошлом году были сделаны очень крупные открытия на шельфе Северного моря. И сейчас, после того как произошло урегулирование спорной зоны между Россией и Норвегией в Баренцевом море, так называемой серой зоной, активно начинается освоение Баренцева моря. Именно с фокусом на геологоразведку в Баренцевом море компания "ЛУКойл" и пришла в Норвегию.
Насколько сейчас более понятными стали взаимные интересы двух сторон?
В целом все наши встречи проходили в очень дружеской атмосфере. И все встречи показывали очень глубокое понимание норвежской стороной тех процессов, которые происходят в России. Они очень внимательно следят за тем, как развивается наша отрасль, какие назначения происходят. Так же следят за теми альянсами, которые создаются как на Баренцевом море в российской части сектора, так и, наоборот, на норвежской территории. В Норвегии несколько отличается ситуация по управлению геологоразведкой и разработкой нефтегазовых месторождений на шельфе. Если в России, как вы знаете, существуют достаточно жесткие ограничения - только государственная компания имеет доступ для работы на шельфе, - то в Норвегии на сегодняшний день ситуация принципиально иная. Норвежская сторона заинтересована в максимально большем количестве квалифицированных участников. Норвежская сторона стимулирует приход крупных, многонациональных, международных компаний, которые способны реализовывать достаточно сложные проекты на арктическом шельфе. Так как этот проект начинается с геологоразведки и его продолжительность, как правило, от 10 до 30 лет. Только через 10 лет после начала геологоразведки обычно начинается добыча. И еще 20-30 лет идет разработка нефтегазовых месторождений. Норвежская сторона заинтересована в том, чтобы участвовало как можно больше международных крупных компаний. И прежде всего стимулируют приход российских компаний, потому что мы сегодня работаем в разных странах мира: в Африке, в Латинской Америке, на Ближнем Востоке. Но вот это чувство соседа я первый раз испытал в Норвегии.
Весной будет проходить тендер, где будут участвовать более сорока компаний. Какие у "ЛУКойла" есть преимущества перед другими участниками тендера?
"ЛУКойл" – это рыночная компания, с большим международным опытом. Мы уже 15 лет занимаемся международными проектами, и на протяжении этих лет приобрели достаточный опыт, чтобы участвовать и выигрывать в конкурентной борьбе. Количество компаний-участников нас никогда не смущало. Кроме того, у нас есть достаточно серьезные преимущества. Мы непросто пришли для участия тех или иных тендерах. У нас есть четкое представление, где и что мы хотим получить. "ЛУКойл" в 90-х годах был одним из первопроходцев по участию в геологоразведке на шельфе Баренцева моря с российской стороны. Мы этим вопросами занимаемся уже несколько десятилетий. Мы были участниками проекта Штокман. Мы вышли из-за того, что достаточно длительные были перспективы по началу его освоения. Я хотел бы подчеркнуть, что мы создаем альянс и с местными национальными компаниями. Для участия в тендерах мы создали три альянса с двумя норвежскими и одной шведской компанией. Мы рассчитываем, что у нас будут высокие шансы. И те тендеры, которые проходят в конце этого года, в начале следующего, для нас это разминка. Наша цель – серая зона, которая откроется в 14-15-х годах, к этим территориям мы готовимся.
Скажите, все ли условия определены с вашими партнерами, и можете ли вы назвать те участки, которые сейчас попали в зону вашего интереса именно в 13-м году весной.
Мы подписали соглашение c компаниями Det norske oljeselskap ASA, Lundin Norway и North Energy. Это частные компании, которые ведут геологоразведку на территории Норвегии. Две из этих компаний на сегодняшний день достаточно знаменитые. Они имеют непосредственное отношение к тем новым крупным нефтегазовым открытиям, которые состоялись буквально год назад, о чем я уже сказал. Открыты новые запасы объемом до миллиарда баррелей нефтяного эквивалента. Это достаточно крупные запасы на территории Норвегии. И также я хотел сказать, что очевидно, что у нас есть участки, на которые мы планируем подавать заявки, но пока это секрет.
Когда будет известно?
Это будет известно, когда мы выиграем. Дело в том, что в Норвегии имеется достаточно серьезная специфика. Эта страна обладает специфическим законодательством. И мы вынуждены были пройти достаточно длительный путь, для того чтобы получить право участвовать в тендерах. Каждая желающий не может придти и подать заявку. В начале идет достаточно длительный процесс переквалификации. Может ли компания принимать участие, может ли она работать как оператор. И компания "ЛУКойл" в течение года была подвергнута достаточно многочисленным проверкам со стороны Министерства нефти Норвегии. И мы получили предквалификацию. А после того как мы подадим заявку с нашими партнерами, после этого у Министерства нефти есть право создать консорциум на свой выбор. То есть, допустим, вот мы договорились с компанией "Лундин" подать заявку. Но норвежская сторона считает, что правильно, чтобы в этом консорциуме еще кто-то принимал участие. Или операторство было по-другому расположено. И очевидно, что окончательный состав консорциума сформируется по результатам тендеров.
Какие вложения планируются в этот проект? Мы можем говорить о каких-то суммах?
Да, мы считаем, что в случае победы на тендерах у нас будет зарезервировано на следующие пять лет до 300 млн долларов инвестиций для работы на норвежском шельфе. На этом участке предусматривается обработка сейсмоматериалов, и сразу же после проведения тендеров мы имеем возможность заниматься подготовкой к геологоразведочному бурению. И именно геологоразведочное бурение на норвежском шельфе является наиболее дорогостоящим, потому что происходит в достаточно тяжелых природно-климатических условиях.Это Арктический шельф, и есть определенные сезоны.В среднем стоимость геологоразведочной скважины от 40 до 70 млн долларов.
Какие технологические плюсы могут быть для компании от работы в этом проекте?
Когда мы говорим о Баренцевом море, нужно иметь в виду, что Баренцево море это только в нашем с вами обывательском представлении это море. Для геологов это продолжение Тимано-Печорской газовой провинции. "ЛУКойл" имеет богатый 10-летний опыт работы на Тимано-Печоре. У нас также есть опыт работы в арктических морях, мы построили крупнейший погрузочный нефтяной терминал в арктических морях, который даже занесен в Книгу рекордов Гиннеса. Кроме этого у нас есть старые материалы еще советского периода, которые мы сейчас перерабатываем. Этот багаж мы принесем с собой к нашим партнерам. Со стороны наших партнеров будет опыт работы в Баренцевом море. Свое представление о геологии. И дело в том, что когда ты занимаешься геолого-разведочными проектами, очень важно делить риски, очень важно, чтобы рядом с тобой в обойме были партнеры, которые имеют компетенцию не меньше твоей и которые способны принести новый взгляд на геологическую природу месторождений. Это позволяет делать меньше ошибок, меньше терять денег и быстрее придти к успеху.
Дело в том, что на сегодняшний день освоение арктического шельфа является одним из стратегических направлений развития всей мировой отрасли. Арктический шельф имеют 4 страны: Норвегия, Дания, Канада, США и, конечно, Россия. И со стороны России это огромная территория. Очевидно, что процесс потепления, который происходит, он создает более благоприятные условия, потому что облегчается ледовая обстановка и есть больше возможностей для работы на Арктическом шельфе. Нам необходимо в России максимально изучать опыт наших соседей. Каким образом создаются как экологические, так и экономические условия для освоения шельфов. Потому что арктический шельф это очень сложная, очень тонко построенная система, где экологические требования имеют огромное значение. Я бы сказал, первостепенное. А второе, это невероятно сложные технологические решения. Потому что приходится работать в условиях жесточайшей ледовой обстановки. Так вот, в Норвегии на сегодняшний день существует система, когда до 78% всех расходов, которые делает нефтяная компания - на изучение сейсмики, на сейсмику, на бурение нефтяных скважин, - все эти расходы компенсируются государством.
Как Норвегия будет компенсировать издержки участников проекта?
Самые главные издержки в рисках. Нужно просто понимать, что не так много в мире компаний, которые способны на каждой скважине рисковать там 70-80 млн долларов потерь. Потому что это твои чистые убытки. И очевидно, что когда норвежское государство берет на себя значительную часть рисков, то количество потенциальных участников и конкурентная среда вокруг шельфа возрастают. Вот главная цель, которая на сегодняшний день есть. При этом я хотел отметить, что в Норвегии почти точно такая же и даже чуточку выше налоговая нагрузка и налоговое законодательство, как в России. То есть до 75% все, от выручки всех средств, поступает сразу же в бюджет Норвегии. Но при том механизме, что они берут на себя геологоразведочные риски, очевидно, стимулы для инвестиции в норвежскую нефтяную отрасль сохраняются.
А какие убытки могут быть у компании, которые идут работать на шельф?
Убытки могут быть огромные. То, что нефтяные компании делают в морях, это сопоставимо с запуском космических кораблей. Вы просто себе представьте, мы в гвинейском заливе работаем на глубине воды от 2 до 3 километров. Вот если на земле, на суше представить 2 километра, это там где-то точка вдалеке, и вот представьте, что эта точка вдалеке, это туда вниз, а потом мы еще около 3 километров бурим. И та труба, на которой вся наша конструкция держится, длинной до шести, иногда семи километров. И очевидно, что подобные сооружения геологоразведочного плана, они очень дорогие. Затраты на одну геологоразведочную скважину в Арктическом море или на глубокой воде от 70 до 100 млн долларов. И для того чтобы сделать открытие, как правило, в нефтяной отрасли требуется пробурить. И только каждая пятая скважина дает результат. То есть соответственно с вероятностью 20% каждый доллар, каждый рубль, который ты инвестируешь в геологоразведку, ты должен быть готов списать. И это огромные инвестиции, которые исчисляются сотнями и миллиардами долларов. Очевидно, что желающих играть в эту игру не так много.
Компанию "ЛУКойл Оверсиз" называют палочкой-выручалочкой для всего холдинга "ЛУКойл" по количеству добычи нефти. Скажите, какие планы у вас по добычи на ближайшую перспективу? Сколько процентов ваша компания может дать по уровню добычи от всей нефти, которую может добыть "ЛУКойл" в ближайшее время?
Я бы хотел сказать, что мы не палочка-выручалочка. Скорее всего, наша материнская компания очень много сделала для того, чтобы мы активно развивались на протяжении предыдущих 15 лет и в следующие пять лет, выделив приоритетное финансирование именно для международных проектов за пределами РФ. У нас есть несколько крупных проектов в части разработки уже открытых нефтегазовых месторождений. Это прежде всего проект "Западная Курна-2" в Ираке. Это крупнейшее неразработанное нефтегазовое месторождение в мире. И следующее, достаточно крупное наше месторождение, которое мы разрабатываем совместно с "Узбекнефтегазом" в республике Узбекистан. В течение ближайших трех лет мы планируем удвоить добычу компании за пределами РФ, с общим объемом инвестиций в размере около 14-ти млрд долларов именно в наши новые проекты. И обеспечив таким образом до 20% добычи всей компании "ЛУКойл". И очевидно, что наши инвестиции в международные проекты - это только часть нашей деятельности. Для нас все-таки главным направлением является сохранение добычи и рост добычи в России. И здесь мы тоже имеем достаточно большие амбициозные планы. Это и на Северном Каспии, у нас есть также освоение газовых месторождений в Западной Сибири. Поэтому мы будем расти равномерно как в России, так и в международных проектах. Но так как международные проекты достаточно маленькие, поэтому у нас происходит удвоение.
Но ведь последние два года уровень добычи у "ЛУКойла" немного снижался?
Да, мы столкнулись с этой проблемой. Но я надеюсь, что мы ее преодолеем. Но я также надеюсь, что те заявления, которые сделали руководители страны, о том, что природное законодательство по использованию нефтегазовых ресурсов будет изменяться, и не только государственные, но и национальные частные компании будут получать доступ к природным ресурсам России.
Поговорим о "Западной Курне-2". У вас уже определился партнер в этом проекте?
По "Западной Курне-2", действительно, мы на сегодняшний день в поисках партнера, несмотря на то что этот проект очень интересный и привлекательный. Для нас очень важно разделить риски, потому что он слишком большой даже для такой компании, как "ЛУКойл". Ежемесячные наши инвестиции составляют до трех-четырех миллиардов долларов. И сейчас мы ведем переговоры с тремя компаниями, которые проявляют интерес к нашему проекту. Переговоры находятся в достаточно продвинутой стадии. Когда будут результаты, мы обязательно сообщим о наших новых партнерах.
То есть вам партнер нужен для того, чтобы разделить риски. Правильно я понимаю?
Да, именно так, нам нужен партнер, чтобы разделить риски. На самом деле, когда ты ищешь партнера, это знаете, как создать семью. Обычно очень важно, чтобы приходил партнер, который дополняет, что-то приносит с собой, о чем вы вот спрашивали меня раньше. И для нас очень важно в этой ситуации управление политическими рисками, для нас очень важно наличие рынков, то есть, чтобы партнер мог с собой принести возможности по поставке достаточно большого объема иракской нефти на конкретные рынки. И для нас очень важны технологические возможности.
Как вы считаете, на какой объем добычи компания может выйти на этом проекте?
На сегодняшний день у нас цель 1,7 млн баррелей нефтяного эквивалента, это в целом всё месторождение будет добывать. В нашей доли, я сразу же на тонны переведу, мы будем получать где-то около 10 млн тонн нефти ежегодно, ставить на баланс. Чтобы было понятно, какого масштаба это месторождение: сегодня весь "ЛУКойл" добывает около 2 млн баррелей нефтяного эквивалента. Одно это месторождение будет добывать почти столько же, сколько добывает весь "ЛУКойл".
А теперь о прибыли. С барреля собираетесь вы получать, ну может быть, чуть меньше полутора долларов, это верная цифра? И это хорошие цифры?
Это хорошие цифры чтобы обеспечить нашу норму доходности не меньше 15% годовых.
Хорошо. А скажите, почему "ЛУКойл" выходит из венесуэльского проекта, хотя там были затрачены уже приличные деньги? Понесете ли вы издержки, и какова основная причина выхода из венесуэльского проекта?
Я хочу сказать, что мы не выходим из венесуэльского проекта. Если вы знаете, создан национальный нефтяной консорциум, куда входит пять ведущих российских компаний. Мы приняли решение, что чтобы не было у нас конфликта интересов, тот проект, который мы делали самостоятельно, мы его вливаем в общий проект, который делает национальный нефтяной консорциум. И мы остаемся в консорциуме. А тот проект, который у нас был, мы его передаем консорциуму. Это, в общем, наше стратегическое решение, в рамках развития партнерства в рамках ННК. В ближайшее время мы поедем и будем открывать совместно с нашими компаниями-партнерами первую добычу на Венесуэле, на венесуэльском проекте.
Последний вопрос, какую долю занимают сейчас в вашей работе газовые проекты и какие инвестиции будут в этом направлении?
Компания "ЛУКойл" - даже в ее названии можно увидеть, что это исторически нефтяная компания. Но по мере своего роста и развития мы понимаем, что мир меняется. Очень многие говорят о том, что XXII век, это будет век не нефти, а газа. То есть доля газа в энергопотреблении мира будет существенно увеличиваться. И очевидно, что мы как компания не могли стоять в стороне от этих процессов и начиная уже с начала 2000-х годов и сейчас мы достаточно серьезные средства выделяем на развитие именно газодобычи. И в качестве основного для нас проекта - проект в Узбекистане. Это два проекта - Западный Гисар и Кандым. Эти проекты находятся в стадии реализации. Мы уже добыли первые 15 млрд кубических метров газа на территории Республики Узбекистан. Кроме этого я хотел сказать, что пока мы реализовываем проект, Узбекистан превратился в достаточно выгодную страну с позиции возможности реализации газа. Есть как северное направление, так и новое восточное направление. Это на Китай. Это существенно повысило привлекательность инвестиций в республику. В республике для нас созданы очень благоприятные условия. Мы чувствуем поддержку и политического руководства страны, и наших коллег по "Узбекнефтегазу". И в ближайшее время мы приступим к строительству Кандымского газоперерабатывающего завода. В общем, масштаб инвестиций, который мы планируем сделать до 5 млрд долларов в газодобычу, и в нашей доле, в 15-16 годах доля газа будет составлять от 40 до 50%. То есть мы будем наполовину газовой компанией, наполовину нефтяной, - сообщает http://www.vestifinance.ru.