— 7 ноября вы обратились в стокгольмский арбитраж, требуя от «Газпрома» изменить условия контракта. Что именно вы хотите поменять?

— Правила ценообразования и их уровень в наших отношениях. Переговоры с «Газпромом» велись с апреля. К сожалению, до сих пор не удалось договориться. Поэтому мы воспользовались положениями контракта и решили передать этот вопрос для рассмотрения в арбитраже. Хотелось бы, однако, отметить, что договоренность может быть достигнута в любой момент. Нужна лишь добрая воля обеих сторон. Осенью 2005 г. с таким же предложением к нам обратился «Газпром» — в соответствии с контрактом он хотел повысить цену, считая, что произошли существенные изменения в рыночных условиях. Переговоры продолжались до ноября 2006 г. И в результате PGNiG подписала приложение к ямальскому контракту. Тогда цена выросла почти на 11%. В настоящее время PGNiG, как и прежде «Газпром», считает, что произошли существенные изменения на европейском рынке. Цена газа в долгосрочных контрактах больше не может зависеть исключительно от котировок нефтепродуктов. Нужно создать новую ценовую формулу, которая отразила бы новые тенденции на рынке. Именно этого и касается наша заявка.

— Вы хотите абсолютно новую формулу цены? Но ведь во всех долгосрочных контрактах на поставку газа — будь то сырье из России, Норвегии или Алжира — есть привязка к нефти. Разница только в том, какую часть газа поставщик продает по спотовым или биржевым котировкам самого газа…

— Однако сейчас у Польши вообще нет спотовой составляющей в контрактах с «Газпромом», у нас только нефтяная привязка. Именно это мы и хотим изменить. Раз в три года в соответствии с контрактом мы можем поднимать этот вопрос. Обратите внимание, что такие же переговоры с «Газпромом» вели и ведут другие европейские компании: E.On Ruhrgas, Eni, GdF…

«Это трудно назвать диалогом»
— Раз вы обратились в арбитраж, «Газпром», надо полагать, с вами не согласен. Он как-то аргументировал это или ответил: «Не хочу, потому что не хочу»?

— Судя по переписке, не хочет, потому что не хочет. Просто иначе это не понять. Если мы направляем письмо на 18 листах, объясняя, откуда наше предложение, а получаем ответ на полстраницы, который по содержанию не относится к аргументам по существу, это трудно назвать диалогом. Я, конечно, не берусь критиковать уважаемого мною партнера — это наш крупнейший поставщик. Но мне представляется, что у коллег в «Газпроме» нет весомых аргументов в поддержку своей позиции. Я понимаю: цель [«Газпрома»] — максимизация прибыли. Наша цель — купить более дешевое сырье. При нормальных рыночных условиях, если обе стороны заинтересованы в сотрудничестве, они достигают договоренности путем переговоров. Коронный аргумент наших коллег из «Газпрома» состоит в том, что технически мы почти весь газ берем с востока. Однако это не аргумент, а скорее всего форма шантажа. Я считаю, как и, кстати, многие коллеги из европейских компаний, получающих газ от «Газпрома», что для европейского рынка настал момент, когда нужно менять правила формирования цен. «Газпром» в своих же интересах должен это понять и принять. Мы тоже добывающая компания. Я прекрасно знаю, какие затраты нужны для поиска, для добычи. Поэтому мне понятна стратегия действий «Газпрома». Однако где-то нужно найти компромисс между покупателем и продавцом, так как у каждого товара есть своя максимальная цена. Сегодня я считаю, что «Газпром» перешагнул приемлемый для нашей стороны уровень. У нас тоже есть клиенты, которые просят снижения цены.

«Нам выгодно покупать у других поставщиков»
— У вас есть небольшой контракт на поставку газа с трейдером Vitol. Его цены ниже или выше, чем у «Газпрома»?

— Физически это, вероятнее всего, тот же российский газ. Его покупает Ruhrgas или другая компания, потом продает компании Vitol, а та — нам. А вот цена действительно другая — намного ниже. Разница существенна. Она настолько существенна, что нам выгодно покупать у других поставщиков.

— Как же так получается — два перепродавца, а цена ниже, чем у самого «Газпрома»?

— (Смеется.) Вот и мы спрашиваем «Газпром», почему от немецких компаний мы можем купить тот же российский газ, который прошел через Украину и Германию и опять вернулся в Польшу, дешевле, чем я получаю на восточной границе. Ведь все попутно заработали. Немцы тоже в убыток не продают. [Это] правда, еще недавно почти весь газ мы могли покупать только на восточной границе, а с запада — только 1 млрд куб. м. Однако мы сдали новые пункты приема и теперь можем купить порядка 2 млрд куб. м с южного и западного направлений. А после пуска виртуального реверса на ямальском газопроводе — даже 4 млрд куб. м. Это, конечно, тот же российский газ, но другие продавцы. В общем, нам хотелось бы добиться цены, как у первой пятерки [европейских потребителей «Газпрома»]. Тем более что аргументы типа «вам негде будет закупать газ» больше не действуют. Есть новые трансграничные соединения, а в 2014 г. у Польши будет СПГ-терминал. По-моему, это последний момент для «Газпрома» разработать соглашение, которое обеспечит обоюдовыгодное сотрудничество на длительную перспективу.

— Какую долю газа вы в итоге хотите покупать у «Газпрома» по спотовым котировкам — 15%, как немцы? И что с базовой ценой — ее вы тоже хотите снизить?

— И то и другое. Мы считаем, что все постоянные составляющие, принятые в 2006 г., сейчас должны быть скорректированы. Детали я не могу раскрыть — это элемент переговоров. Отвечу иначе: российские СМИ публиковали цены «Газпрома» для европейских стран (см. врез. — «Ведомости), и «Газпром» не опроверг их. Применяя их, стоит учесть, что они были опубликованы именно таким образом и в такое время. Эти данные неофициальны, хотя можно считать их точкой соотнесения. А вторая такая точка — E.On Ruhrgas: получив от «Газпрома» 15%-ную спотовую составляющую, она тоже начала арбитражный процесс против «Газпрома». Значит, 15% — это недостаточно.

«Все проходило по закону»
— В конце сентября инспектора Еврокомиссии провели проверки и выемки документов в 20 восточноевропейских компаниях, в том числе в PGNiG. Какие именно документы запрашивались? Правда ли, что речь идет о контрактах с «Газпромом»?

— Итоги проверки пока не известны, закончились только сами визиты. Любой контроль малоприятен, поскольку такого рода вмешательство в дела фирмы дезорганизует работу. Но все проходило по закону, без нарушений. Комиссия концентрировалась на документах по польско-российским связям, по поставкам газа, это очевидно. Но чем закончится этот процесс, трудно сейчас гадать.

— Говорят, в других компаниях инспектора интересовались даже личной перепиской руководителей компаний, забирали мобильные телефоны, просматривали sms…

— У меня телефон не забрали, но у нескольких человек — да. Насколько я знаю, при прежних проверках — в западноевропейских компаниях — применялась точно такая же процедура. То есть нельзя упрекнуть представителей Еврокомиссии в том, что ради «Газпрома» проводились какие-то особенные проверки. При расследовании в отношении Ruhrgas и GdF проводились такие же проверки, в таком же режиме, были те же процедуры. Не думаю, что у Еврокомиссии особое отрицательное отношение к «Газпрому» и к России как к поставщику.

«Любой предпочитает покупать товар по более низкой цене»

— Как сейчас выглядит баланс газа в Польше?

— Около 60% — поставки «Газпрома», 30% — собственная добыча, оставшиеся 10% — разные поставщики по разным контрактам. И нам бы хотелось эту структуру немного модифицировать, т. е. максимально 50% [получать] от «Газпрома», долю нашей добычи сохранить на уровне 30% и до 20% увеличить поставки от остальных. Это не означает, что «Газпром» будет продавать меньше. На ближайшие годы мы ожидаем рост потребления газа в Польше — газовая электроэнергетика будет динамично развиваться. В настоящее время доля газа в польской энергетике составляет всего 4%. К 2030 г. спрос на газ в Польше должен удвоиться. Поэтому мы считаем, что контракт с «Газпромом» будет выполняться в соответствии с зафиксированными объемами, а 10% от других поставщиков придется на рост потребления газа. Следовательно, надеемся, что сохранение таких высоких закупок у «Газпрома» будет связано с более привлекательной, чем сейчас, ценой.

— А если не будет привлекательной цены, сократите закупки у «Газпрома»?

— Да, мы постараемся меньше покупать по долгосрочному контракту. Если «Газпрому» выгодно продавать газ другим клиентам, а нам выгодно у них его перекупать, мы, естественно, воспользуемся такой возможностью. Ведь в бизнесе это нормально, любой предпочитает покупать товар по более низкой цене.

— А цены ваших будущих поставщиков сжиженного газа будут ниже, чем у «Газпрома»?

— Цена, как в любом контракте, является коммерческой тайной, но, уверяю вас, она привлекательна. В формуле также есть частично нефтяная привязка, она «короче», чем в контракте с «Газпромом»: три месяца против девяти (временной лаг, по результатам которого берется индекс нефтяных цен для корректировки стоимости газа. — «Ведомости»). Сравнивать такие формулы, конечно, сложно. Однако на длительную перспективу мы считаем, что СПГ будет дешевле.

«Польша будет первой»
— 19 сентября PGNiG торжественно запустила первую технологическую скважину на сланцевом месторождении газа Вейхерово. Когда может начаться добыча и насколько она позволит снизить зависимость Польши от российского газа?

— Пока оценочный прогноз объема ресурсов сланцевого газа по всей стране составляет около 5,3 трлн куб. м. Считаю, что реальный прогноз мы услышим примерно во второй половине следующего года — сколько, за сколько и когда.

— Но Евросоюз ждет, что Польша станет первой в этом направлении.

— Я тоже думаю, что Польша будет первой. Однако это не значит, что уже завтра мы узнаем ответы на все вопросы. Добыча начнется в 2014 г., а значительный рост — примерно в 2020 г. Нужны скважины, транспортные мощности, большие инвестиции — они требуют времени и крупных финансовых затрат.

— Франция уже запретила подобные проекты из-за экологических рисков. Те же настроения в Германии — там говорят, что предпочитают пить чистую воду, а для добычи сланцевого газа нужны гидроразрывы пластов с применением достаточно опасных химикатов, которые остаются в почве.

— Я уверен, что поиски сланцевого газа безопасны. Я исхожу из практики. Все работы ведутся в соответствии с экологическими законами, а они в Польше очень жесткие. На каждом этапе разведки ведутся исследования независимыми институтами. Нами проведен процесс гидроразрыва на двух скважинах. И до и после сделали анализ воды — она осталась чистой. Что же касается процесса гидроразрыва — он применяется во всем мире уже 40 лет и в добыче угля, и на нефтяных месторождениях, и при добыче «традиционного» газа. Это те же вещества, те же химикаты, одно и то же. Разница заключается в том, что для добычи сланцевого газа используются более мощные и более точные гидроразрывы. Все остальное — один к одному.

— Не планирует ли PGNiG покупку активов в России?

— Мы делали ряд предложений «Газпрому», но ответа пока не дождались. А с другими компаниями переговоров не вели. Мы считаем «Газпром» главным партнером на российском рынке. Надеемся, что и «Газпром» так же относится к PGNiG.

Эта публикация основана на статье ««Это последний момент для «Газпрома», - Михаил Шубский, председатель правления PGNiG» из газеты «Ведомости» от 29.11.2011, №225 (2991). Вы читаете ее сокращенный вариант; полная версия доступна подписчикам — ее можно прочитать в соответствующем номере газеты.


Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/companies/news/1437476/eto_poslednij_moment_dlya_gazproma_mihail_shubskij#ixzz1g9Z8uzTa