Материалы

17ноября
2013

Человек и государство. У истоков информационной политики

28.10.2013 ДЕНИС СОЛОВЬЁВ начальник экскурсионно-выставочного отдела Президентской библиотеки

Конструктивное взаимодействие каждого гражданина с государством и властью – неизменное условие построения общества, которое развивается стабильно и предсказуемо. Об этом в разные времена задумывались не только учёные и политики, но и выдающиеся творцы, предвосхитившие знаменитое выражение «Поэт в России больше, чем поэт».

4110b74324d3471e40621450d52fb637e2204d23.jpg

Конкретные проекты, направленные на создание новых источников массовой информации политического характера для формирования как лояльного общественного мнения к руководству страны, так и положительного образа России за рубежом, предлагал в начале 30-х годов XIX века не кто иной, как Александр Сергеевич Пушкин. Сохранилась его переписка 1830–1832 годов с начальником III отделения Александром Христофоровичем Бенкендорфом, где поэт обосновывает полезность и необходимость издания политической газеты «Дневникъ», подчёркивая: «Общее мнение имеет нужду быть управляемо».

002--380261.jpg
Пушкин и Бенкендорф. Худ. А. Китаев.

Эта инициатива не сразу нашла понимание и поддержку. Вначале было удовлетворено лишь стремление Пушкина быть принятым в Коллегию Иностранных дел, о чём он тут же сообщает Нащокину: «Царь взял меня в службу, т. е. дал мне жалованье и позволил рыться в архивах для составления Истории Петра I. Дай Бог здравия царю».
В 1832-м дали «добро» и на «политический» отдел в газете. Кроме несомненной пользы для читателей, появление общественно-значимых публикаций давало возможность увеличить тираж «Дневника» – политикой на Руси всегда было принято интересоваться. К тому же издания «пушкинского круга», на которые влияли, в частности, Вяземский и Жуковский, отставали по массовости от оппонентов – Сенковского, Булгарина и Греча. И подконтрольная, находившаяся в тесном взаимодействии с III Отделением «Северная пчела» до того момента была единственной из частноиздательской периодики с политическим отделом. Фаддей Булгарин, бывший капитан наполеоновской армии, кавалер Ордена Почётного Легиона Франции, первым заявил свои претензии на формирование общественного мнения в России. Естественно, Пушкина и его товарищей не устраивал такой «наставник русского патриотизма». Остаётся лишь сожалеть, что после двух лет «пробивания» проекта, который всё-таки удался – «Дневникъ. Политическая и Литературная газета» №1 хранится в Пушкинском Доме – издание «не пошло» в силу организационных причин и потому, наверное, что Пушкин всё-таки был более литератором, нежели журналистом. Стоит отметить и то, что наш великий поэт, воспевший свободу, на самом деле строго и ревностно отстаивал идеи государственности – сильной, могучей России. В этом плане его предложение властям – писать о политике, формировать общественное мнение – можно назвать вполне логичным и осознанным: оно вызвано желанием не заработать, а быть полезным Отечеству.

003--240.jpg
В. А. Жуковский. Худ. К. Брюллов.

С идеями о необходимости общественно-политических изданий выступали и друзья Пушкина – например, Жуковский. Несмотря на то, что Василий Андреевич – выдающийся поэт и литератор, воспитатель наследника и человек, чрезвычайно близкий императорской семье, это не мешало ему открыто выражать позицию, отстаивать свои убеждения, в том числе – идти на конфронтацию. Он, в частности, упорно доказывал Николаю I невиновность одного из осуждённых декабристов, а в письмах 1832 года Бенкендорфу и самому императору выступил против закрытия журнала «Европейский», где подчёркивает: «Журнал литературно-политический есть для нас необходимость». Он пишет: «Литература есть… одно из сильнейших средств в руках правительства действовать на умы», – и хотя сам не может взять на себя издание, но мог бы быть наблюдателем за ним, согласно с видами правительства, потому что потребность читать существует, необходимо её удовлетворять.
Вскоре власти убедились: когда нет национальных источников информации, при наличии интереса публики к общественно-политическим новостям, к литературе и науке граждане начинают заполнять эту лакуну нелегальной (в том числе, рукописной) периодикой и иностранными изданиями, которые никогда не согласуются полностью с нашими законами, нравами и обычаями.
У Петра Вяземского – он прославится во многих ипостасях: как поэт, литературный критик, историк, переводчик, публицист, мемуарист, государственный деятель, академик, сооснователь и первый председатель Русского исторического общества, – есть весьма характерный меморандум «О безмолвии русской печати» 1833 года. Причиной было выступление Лафайета и некоторых депутатов во французском парламенте с призывом вооружённого вмешательства в военные действия на стороне польских повстанцев против российской армии, после того как беспорядки в Польше, начавшиеся с уничтожения русского гарнизона, были подавлены. Эти речи вызвали в Европе рост негативного отношения к России. Пушкин откликнулся на эти выпады стихотворением «Клеветникам России», а Вяземский составил меморандум, который не был опубликован. В документе чётко прописывается необходимость работы с информацией, ориентированной на зарубежную публику, для создания положительного имиджа России. И в тоже время отмечается необходимость формирования общественного мнения внутри страны, потому что деятельность правительства не всегда понятна простым гражданам.
Значительный всплеск предложений, как наладить обратную связь между властью и обществом, вызвала Крымская война, ибо даже французы удивлялись тому безразличию, которое царило внутри воевавшей России. Достоянием общественности стали письма Погодина о том, как важно слово в государственной политике, чтобы люди знали, что происходит: «В предстоящей борьбе нужно общее деятельное участие, живое сознание, которого у нас в народе ещё недостаёт. Причины войны, отношения наши к врагам, их намерения, угрозы и замыслы – всё это покрыто туманом, всё предоставлено догадкам, и о настоящем критическом положении ясного понятия не имеет никто» (январь 1855-го). По отношению же к Европе Россия должна не только быть, но и казаться правою – это уже из его письма графу Дмитрию Николаевичу Блудову, читанного, кстати, императором.

004--240.jpg
П. А. Вяземский.

Таким образом, Крымская война стала индикатором не только безмолвия властей, но и гражданских инициатив по преодолению рукотворной информационной блокады. К сожалению, большинство идей не были одобрены в связи с предубеждением Николая, считавшим, что народу не нужно знать логику высочайших решений. Хотя определённые изменения произошли, и император озаботился информационным обеспечением собственной деятельности и российской политики за рубежом.
В одном из проектов принимал участие Лев Толстой. В 1854 году он вместе с товарищами, офицерами Южной армии, подготовил проект журнала, рассчитанного на военнослужащих, причём нижних чинов.
В письме брату Толстой пишет: «Теперь расскажу, каким образом ты будешь из печати от меня же узнавать о подвигах вшивых и сморщенных героев (здесь сразу вспоминается «Война и мир». – Д.С.). В нашем артиллерийском штабе, состоящем, как мне кажется, из людей очень хороших и порядочных, родилась мысль создать военный журнал с целью поддерживать военный дух в войске. Журнал дешёвый, популярный, чтобы его читали солдаты».
Данное начинание было одобрено командующим Южной армией Горчаковым, и в целом понравилось императору Николаю. Однако самодержец не дал разрешения на издание – по той причине, что монополией на право первым рассказывать о происходящем на театре военных действий уже обладал журнал «Русский инвалид», а деньги от него шли на благотворительность.
Но если идея Толстого не удалась, то проект известного инженера, промышленника и предпринимателя Николая Путилова состоялся в полном объёме, хотя его пришлось долго пробивать. Тем не менее, в итоге путиловский «Сборник известий до настоящей войны относящихся» выходил и рассказывал о текущих событиях. И что ещё важно, в 1855 году в Брюсселе создаётся журнал Le Nord на французском языке – с прицелом на западную аудиторию, чтобы, так или иначе, формировать позитивное отношение к России.
О том, что верховная власть, наконец, поняла и приняла необходимость проведения информационной политики – внешней и внутренней – свидетельствует циркуляр Константина Николаевича Романова 1857 года. Вернувшись из Западной Европы, великий князь обращается к министру народного просвещения с просьбой дать распоряжение готовить материалы о развитии науки, словесности и т. д. и отсылать их в посольство России в Брюсселе для последующей передачи в редакцию Le Nord: «Во время заграничного путешествия моего я ещё более убедился в том, какое важное значение приобрели в последнее время на дела государственные журналы и газеты, распространяя верные или ложные сведения и тем самым имея большое влияние на общественное мнение. Ныне невозможно пренебрегать этим мнением, а напротив того, следует пользоваться теми орудиями, которые могут дать ему то или другое направление. Ныне каждому государству, каждому министерству, каждому частному предприятию важно, чтобы публика получала о нём своевременные, верные и добросовестно изложенные сведения, дабы предупредить ложные известия, которые потом уже трудно опровергнуть, и дабы не оставлять общество в неведении, следствием которого бывает обыкновенное равнодушие и холодность».
Так в XIX веке, если говорить современным языком, начала формироваться государственная информационная политика.

005--380261.jpg
«Отстоим Севастополь!» Худ. В. Нестеренко

Сегодня важность общественного мнения уже никто не возьмётся оспаривать. Притом, что каждое из средств массовой коммуникации, включая интернет-ресурсы, распространяет те или иные сведения и формирует определённое восприятие конкретного события или факта, исходя из заказа своих владельцев. В этой связи проведение государственной политики, создание представления о происходящем с точки зрения всеобщей пользы и национальных интересов приобретает особое значение. А замалчивание информации просто вредно и опасно, потому что всякий желающий в состоянии узнать практически обо всём. Другое дело – что и в каком контексте, ибо, не получив интересуемое из первоисточника, он тут же обратится к сомнительным ньюсмейкерам, чей взгляд существенно отличается от истинной картины, и действительность будет перевёрнута с ног на голову. А чем чудовищнее ложь – тем она, порой, увы, охотнее принимается обывателем за чистую монету. Крайне важно, чтобы об этом чаще вспоминали те, кто формирует информационную политику.
Тем же, кто относит себя к интеллектуальной элите, недурственно было бы задуматься о том, почему вдруг Вяземский вступился за государя, отметив в письме: «А чего от него требовать, когда благонамеренные и честные люди оставляют его на съедение глупцам и бездельникам, а сами стоят по углам с пальцами по квартерам и говорят: не наше дело!»
Перемывать косточки властям предержащим на кухнях да в курилках, отсиживаясь в сторонке, вместо того, чтобы впрячься в общее дело – одна из негодных русских традиций. Огульно критиковать, ни за что не отвечая, – проще простого.
Надо видеть не только недостатки, но и пути их преодоления, предлагать свои решения проблем.


.